— Получается, Воронин его забрал? Но зачем?

— Зачем… Кстати, Воронин случайно не знал об истинной цели экспедиции?

Советник спросил как бы между прочим, и Пристинская хотела сразу же отвергнуть такое предположение. Но вдруг? Она сосредоточенно наморщила лоб. Перед отлётом точно не сообщала, просто попросила довериться и помочь найти одного человека. А затем? Когда решила лететь на Горгону, рассказала или нет? Наверное нет, иначе Воронин не устроил бы тот неудавшийся бунт. Елена неуверенно пожала плечами.

— Я не помню, чтобы говорила… но ведь можно у него спросить? Потребовать объяснений!

Берг вздохнул.

— Что ж, давайте дальше разбираться. С Вашингтоном понятно, но Лена, зачем вы полетели на Горгону? Пытались выяснить, возвращалась ли ваша мама на Землю? Я очень уважаю вашу смелость и решительность, но поверьте, такие задачи с наскока не решают. Буду откровенным — предположение Коцюбы верно, феномен двойников имел место быть. Что из того? Как по-вашему, женщина, в доме которой вы ночевали на Вашингтоне, — человек? И как вы определяете, кто человек, а кто — нет? По хромосомам, что ли?

— Нет, конечно. Для того чтобы быть человеком, необходимо самому считать себя им, и чтобы другие люди воспринимали тебя так же.

— Ага, понятно. То-то мне вспомнилась охота на ведьм в средние века. Однако оставим философию на потом. Хорошо то, что хорошо заканчивается. Что бы там ни случилось, доберись вы до Горгоны, было бы куда хуже.

Елена вздрогнула. Воспоминания у неё стёрлись, но какое-то подсознательное ощущение…

— Вы уверенны, что я не была на Горгоне?

— Во всяком случае, нет ничего, что указывает на обратное. Судя по отчёту, вы заболели, когда корабль подходил к планете. Нет видеозаписей, информация в бортовом компьютере о выходе корабля на орбиту тоже отсутствует. Правда, её могли уничтожить. Или украсть. Исчезает информация из бортового компьютера, исчезают видеозаписи высадки, исчезает дневник Коцюбы. Исчезают ваши воспоминания, наконец. Да, забавный человек этот Воронин. Не доглядели мы за ним. Проворонили, извините за каламбур.

— Но для чего это ему? У вас же такие возможности, неужели вы не можете выяснить?

— Лена, список исчезновений на этом не закончен. Неделю назад исчез навигатор «Владимира Русанова» Михаил Воронин. Отправился покататься на яхте по Адриатике, а через два дня спасатели нашли пустое судно. Шторма в том районе не было.

Пристинская тряхнула головой, не в силах примириться с неожиданной новостью. Значит, всё пропало… Вся её глупая, бездарная, бесполезная экспедиция. Она чувствовала себя полностью уничтоженной. Оставалось услышать лишь одно. Но как спросить об этом, как произнести?

— Советник, в начале разговора вы сказали, что предположение Коцюбы верно. То есть существует способ выявлять двойников со стопроцентной надёжностью?

— Существует, — Берг посмотрел на неё вопросительно, ожидая продолжения. И вдруг засмеялся. — Лена, вы хотели спросить, не двойник ли вы? Уверяю, вы всё та же Елена Пристинская, которая сидела на этом самом месте четыре месяца назад. Не могу сказать, побывали вы на Горгоне или нет, но в том, что вы там не остались, я уверен на сто процентов. Уж не сомневайтесь, это я проверил, едва вас доставили в карантин. И пожалуйста, не ставьте крест на собственной жизни. Что-то мне подсказывает — история с Горгоной ещё не закончилась. Ни для вас, ни для меня.

— Сверху небо, снизу море,

Тонкой строчкой дальний путь…

Елена обернулась. Диана стояла, запрокинув голову, засунув руки в карманы расстёгнутой куртки. Почувствовав взгляд подруги, опустила голову, улыбнулась.

— Вышла узнать, не замёрзла ли ты здесь.

— Спасибо за беспокойство, всё нормально. Захотела подышать морским воздухом перед сном. И звёздами полюбоваться. Мне теперь ими разве что любоваться и остаётся.

— Вот только не плачь! Ты сильная, сильнее меня.

— Сильнее тебя? Вряд ли.

Они помолчали.

— Я завтра улетаю, — сообщила Елена. — Поеду к себе во Львов. Хочу побыть одна, собраться с мыслями. Решить, как жить дальше.

— Понятно. Я отвезу на аэровокзал.

— Не нужно, не потеряюсь. Знаешь, звёзды мне напоминают людей. Они такие же далёкие друг от друга, чужие и холодные. А если попытаешься приблизиться — сожгут.

— Да ладно! Мне звёзды напоминают острова. Далёкие, неведомые. Так хочется побывать там! Знаешь, я дальше Луны никуда не летала.

— Ну, у тебя всё ещё впереди.

Диана возмущённо цокнула языком.

— А у тебя? Ты что, хоронить себя собираешься в тридцать четыре года? Кстати, совсем из головы вылетело! Поздравляю с прошедшим Днём Рожденья! Лучше поздно, чем никогда.

Пристинская удивлённо уставилась на неё. А ведь верно, ей тридцать четыре уже. Месяц назад исполнилось, когда она на лунной базе в стасисе лежала. Хоть кто-то вспомнил.

Арман её замешательство истолковала верно. Переспросила недоверчиво:

— Неужели никто не поздравил?

— А кому я нужна? Дин, я как тот звёздный остров — сама по себе. Ни близких, ни родных… всё, проехали! — она постаралась удержать неожиданно подступившие к глазам слёзы. — Скажи, когда в Крыму цветут чайные розы?

— В июне, а что?

— Я забыла их аромат.

— Вот беда! Приезжай летом в гости, я тебя свожу на розовые плантации, вернёшь свои воспоминания. И как розы пахнут, и всё остальное.

Елена покачала головой.

— Ты не поняла. При чём здесь воспоминания… Украли кусочек моей жизни, моего прошлого. А я даже не знаю, какой! Может, там было что-то очень важное для меня? И никто, понимаешь, никто мне этого не вернёт.

За Днепром пелена облаков заволокла горизонт. Елена закрыла глаза, устроилась удобнее в глубоком кресле авиалайнера. Тихий гул двигателей навевал сон…

— Мамочка! Не уходи!

Леночка распахнула дверь. Маленькая хрупкая фигурка уходила всё дальше, растворялась в ослепительно-белом небытие.

— Мамочка, не оставляй меня! Пожалуйста!

Женщина вздрогнула, остановилась, неуверенно обернулась. Черты лица растворялись в нестерпимом сиянии, но сердце видело лучше глаз.

— Мамочка! Я не хочу здесь оставаться! Возьми меня с собой!

Женщина присела, призывно протянула руки. Леночка взглянула под ноги. Она стояла на самом краю. Дальше не было ничего, лишь ослепительно сияющая бездна. Зажмурившись, затаив дыхание, она шагнула.

Единственная в локальном пространстве A00005310 планета походила на ноздреватый глиняный шар, охряно-красный, словно не в меру передержанный в печи. Мёртвый, бесполезный, никому не нужный мир. Именно таким, по категории «Е», он и вошёл в каталог после первой разведэкспедиции, что позволило Фонду «Генезис» выкупить его по бросовой цене в пятьдесят миллионов долларов. Чиновники Департамента Космоисследований Консорциума Свободных Корпораций руки потирали, считая сделку невероятно выгодной для себя. Усечённые к-цепочки не позволили им предвидеть последствия.

Воронин наблюдал за приближающимся «глиняным шаром» со смотровой площадки, оборудованной на пассажирской палубе. Разумеется, панорамное окно, занимавшее девяносто процентов поверхности стены, окном не было. Обзорный экран для любопытствующих. Но эта иллюзия не шла ни в какое сравнение с иллюзией «мёртвости» планеты. Трёхкилометровая гранитная броня укрывала от метеоритных атак и жёсткого излучения удивительный мир, наполненный кислородом, водой, жизнью. Бесчисленные залы и галереи, общей площадью превосходящие поверхность планеты в разы, формировали настоящий лабиринт, лишь малую часть которого люди успели изучить и освоить. Вернее, Лабиринт — с большой буквы.

В этот раз «Харон» шёл на Лабиринт вне расписания, так что пассажиров на борту почти не было. Минилайнер вёз какую-то «шишку», для Воронина это обернулось счастливой оказией. Иначе пришлось бы отсиживаться в подвале консульства две недели в ожидании регулярного рейса, — собственных гиперкораблей у «Генезиса» не было. Во всяком случае, официально. «Шишка» проспал в стасисе всю дорогу. Да Михаил и не жаждал знакомиться.