— Гоша, не преувеличивай. Да, это знание — тяжкий груз. Но мы не куклы, мы актёры, и у нас есть выбор. Если будем не бездумно играть свои роли, а попытаемся разобраться в сюжете, то когда-нибудь поставим и собственный спектакль, в собственном театре.

Тагиров помедлил, кивнул, соглашаясь с доводами. Перевёл взгляд на серебристый ящик пульта дистанционного управления генератором.

— Пора? — Елена невольно напряглась.

— Думаю, да. — Георгий включил внутреннее оповещение: — Экипажу пятиминутная готовность к активации генератора.

— Что ты сейчас чувствуешь? — поёжилась Елена, неотрывно следя за меняющимися на секундомере цифрами.

— Немного не по себе. Надеюсь, Берг и Медведева правы. Потому что иначе, если всё-таки прав Корриган, если это был шанс для человечества… тогда мы с тобой величайшие преступники в истории. Зачинщики мировых войн и организаторы ядерных терактов — шаловливые дети по сравнению с нами.

Пристинская помолчала, примеряясь к услышанному. Отрицательно покачала головой:

— Когда-нибудь в далёком будущем наши потомки постоят корабли, способные пролетать сквозь звёздные короны. Тогда они снова доберутся до креатрона. Надеюсь, к тому времени человечество станет разумнее. Думаю, Берг тоже на это рассчитывает.

— Что ж, хорошо, если так, — не стал спорить Тагиров. Посмотрел на высветившиеся на циферблате шесть нулей и включил тумблер.

Несколько секунд ожидания, пока сигнал шёл к планете, и плавная кривая на шкале гравиметра дрогнула. Первое колебание, второе. Амплитуда гравитационных волн стремительно нарастала, генератор входил в резонанс.

— Началось… — Тагиров вцепился в подлокотники. — Лена, приготовься.

Гравиметр внезапно зашкалило. Корабль резко тряхнуло как от удара о солидный астероид, на пульте вспыхнули сразу несколько аварийных лампочек.

— Представляю, что на Горгоне творится! — выдохнул Тагиров. — Настоящий ад.

— И не только на Горгоне. Сейчас начнёт все планеты системы корёжить, законы Кеплера никто не отменял, — Пристинская подключила резервные системы корабля. — Жуткое оружие физики придумали. А что будет, если его на Земле применят?

— Лена, не надо, — взмолился Тагиров. — Мне и так муторно, что приходится целую планету уничтожать.

— Извини, — Пристинская куснула щеку. И тут же ткнула пальцем в экран телеметрии параметров орбиты Горгоны: — Смотри!

Планета медленно сходила с устойчивой эллиптической орбиты. С каждым часом увеличивая радиальную скорость, она устремится к звезде. Согласно расчётам, траектория полёта подведёт её достаточно близко к короне, чтобы превратить поверхность в базальтовый океан.

Красные глазки на пульте нехотя погасли, сотрясавшая корпус корабля дрожь стихла. Тагиров облегчённо выдохнул и стряхнул рукой пот со лба:

— Пока что меняет гелиоцентрическую орбиту согласно расчётам. Будем ждать.

Елена взглянула на часы и удивилась: уже и полночь прошла.

— Иди отдыхать, — предложила. — Ты и так целый день за пультом просидел.

— Пожалуй, — Тагиров поднялся с кресла, но уходить не спешил. Потоптался на месте, спросил неуверенно. — Мне тебя ждать? После сегодняшнего нам обоим не помешала бы небольшая релаксация.

Елена удивлённо приподняла бровь. Ого, какой стремительный прогресс! Она-то думала, что понадобятся долгие месяцы на борьбу с его застенчивостью. Улыбнулась, кокетливо повела плечиком.

— Может быть… Если ты не заснёшь до конца моей вахты.

Дверь рубки захлопнулась за Тагировым. Елена занялась проверкой систем корабля и выявлением скрытых последствий гравитационной встряски, а Диане вновь пришлось исполнять роль немого зрителя. Уж лучше было оставаться в том «ничто», где она побывала. И куда лучше — умереть под лазерами. Видеть, слышать, ощущать каждый мускул, каждый сантиметр кожи и оставаться невидимкой в собственном теле, — вся её деятельная сущность протестовала против такого. «Это не твоё тело!» — напомнила она себе. — «Не моё?! Да я с каждой минутой всё сильнее ощущаю его своим!»

Шесть часов Диана честно притворялась парализованной. Лишь дважды оплошала. Первый раз в душе: как-то не привыкла собственную грудь тискать, чужую — тем более. Второй — когда услышала о Янеке. Но это были цветочки, ягодки предстояли после вахты. Ленка с Георгием собираются любовью заняться, а ей что, свечку держать? Ха, свечку! Куда хуже. Она ведь не со стороны будет наблюдать, а, так сказать, изнутри. Спасибо, подружка дорогая, за такой подарок! Что, не подумала об этом, когда на станцию припёрлась? И впрямь блондинка, иногда ведёт себя так, словно мозгов в голове не больше, чем у мышонка.

Диана с неожиданной злостью подумала, как здорово было бы встать и пройтись по рубке. «Нельзя! Она хотела как лучше, хотела тебя спасти», — одёрнула себя. Спасла… хуже, чем в тюрьме, в одиночной камере. Пожизненное заключение. Гораздо хуже, потому что вынуждена быть собственным тюремщиком! Сколько она сможет так продержаться? А что потом? Лучше и не думать. Слёзы потекли от бессильной злости на дуру-Ленку.

Елена удивлённо коснулась щеки. Слёзы? С чего бы это? Достала из кармана платочек, аккуратно вытерла глаза. Нехорошее что-то творится с ней в последнее время. Возможно, стоит и об этом рассказать Георгию? Космонавт не имеет права принимать позу страуса, испуганно закрывать глаза на непонятные симптомы. Не для того они прилетели сюда спасать человечество, чтобы взамен одарить его новой напастью. Лучше сразу отправляться в карантин, врачи на Лунной Базе разберутся. Один раз она уже побывала в пресловутом секторе «сигма», ничего страшного там нет.

С карантином не получится, — напомнила она себе, — в медотсеке Танемото. Что ж, подождём возвращения. А Георгию она расскажет, если симптомы начнут нарастать.

— Можно? — Ламонов заглянул в дверь.

Вот и смена явилась, не запылилась. Пристинская спрятала платочек и постаралась скрыть озабоченность.

Из рубки Пристинская пошла в душ, в каюту к себе даже не заглянула. Спешит. Значит, через несколько минут это случится. Ух, как Ленка старательно моется! Ещё и ароматизаторами мазаться хочет? Это зачем? И здесь? И здесь?! О боже, что это она затевает…

Чтобы не заскулить от безысходности, Диана стиснула зубы. И тут же испуганно остановила посланный мышцам сигнал.

Елена положила на место цилиндрик с ароматическим маслом. Удивлённо погладила грудь, живот, бёдра. Почему она так напряжена, даже мурашки побежали? Разве ей не хочется близости? Ещё как хочется!

Она осторожно выглянула в коридор. Пусто, как и следовало ожидать. Влад в рубке, Пиврон и Шпидла спят в час ночи, а их с Георгием каюта в трёх шагах. Решено, одеваться не будем — глупо натягивать штаны, если через минуту их снимать надо. И всё остальное напяливать смысла нет — по той же причине.

Она свернула одежду в рулон, сунула под мышку. Прежде, чем выйти, оглядела себя в зеркало. Класс!

«Ещё бы не класс…» Прежде Диане не приходилось рассматривать Ленку полностью голой, вдобавок вот так, в упор. Ноги, попа, животик, грудь — дал же бог тело! Тенькнула неожиданная мысль: «Теперь оно и моё тоже! Ленка наверняка не для того звала, чтобы я сидела в нём как в тюрьме. А для чего? О чём-то же она думала, не могла не думать!»

Пристинская, вдоволь налюбовавшись собой, вышла в коридор. Разгуливать нагишом по кораблю?! Диана почувствовала, как краска смущения обдала жаром щёки. «Блин, эксгибиционистки мне не хватало!»

Дверь бесшумно открылась, повинуясь прикосновению к сенсору замка. Елена заглянула в каюту.

— Не спишь? Дождался?

— Конечно не сплю, — Тагиров поднялся навстречу из кресла. Уставился на неё изумлённо: — Ты что, прямо так и пришла?!

— Что такого? Я думала, ты ждёшь меня в постели.