Они говорили — танцевать с ртаари?! В Джасжарахо Ароян видел лишь пляски ачи. Но может быть, это погрешности перевода? Да и не так важна прелюдия.

«А что будет потом с Избранными из Избранных?» — «Они будут ждать приглашения. Вначале рта, затем арт». — «Но как это происходит? На что похоже д’арше?»

Зурси лишь закатывал глаза, а Бишси, трижды побывавший в ц’Аэре, и каждый раз оказывавшийся Избранным из Избранных, мечтательно вытягивал губы: «Русит делит д’айри с Дади? Увеличь это удовольствие во много-много раз… Нет, всё равно нельзя объяснить. Кто попробовал — знает». Четверо других рта, разделивших прежде д’арше с королевами, согласно дёргали головами.

«Получается, ртаари телесны? К ним можно прикоснуться?» — «Ты смешно спросил, Дади! Разве ты можешь получить д’айри от Русит, не прикасаясь к ней?» — «Они похожи на арт?» — «Каждая ртаари во много раз прекраснее и желаннее всех арт роя!» — «Так как же они выглядят?»

На этом вопросе рта беспомощно замолкали. Неужели в языке кхиров нет слов, подходящих, чтобы описать их восхищение богинями?

«Бишси, ты видел королев так же, как видишь арт, с которыми делишь комнату. Расскажи о них хоть что-то!»

Тёмно-рыжий охотник подносил пальцы ко лбу жестом сожаления: «Мне подарила д’арше Хайса и дважды — Гзура. Но Гзура, с которой я был пять лет назад, совсем не походила на ту, что выбрала меня двадцать восемь лет назад. Если тебе когда-нибудь повезёт, Дади, ты поймёшь, о чём я говорю».

«Если повезёт», — Ароян и эту фразу понять не мог! Единственное разумное объяснение — в д’арше участвовали храмовые жрицы, исполняющие «роль» богинь. Плюс много наркотического питья. Да, это объясняло рассказы рта. Но не странный обряд продолжения рода! Следовало либо поверить в существование загадочных ртаари, либо… Впрочем, каждый час и каждый километр пути приближали их к ответу если не на все, то на большинство вопросов.

Во всяком случае, Давид очень на это надеялся.

На шестой день пейзаж вокруг начал меняться — маленький караван ступил в предгорья к’Ирхад. Лес потемнел, сделался сумрачнее и гуще, дорога больше не тянулась прямой лентой просеки, начала вилять из стороны в сторону, обходя встающие на пути скалы, расщелины, осыпи. Поведение кхиров изменилось. Ачи притихли, на стоянках испуганно жались к повозкам, не осмеливаясь десятка шагов ступить в глубь леса. Во время же переходов то и дело вертели головами, прислушивались к любому постороннему звуку. И арт тревожно всматривались в заросли. Рта разобрали с повозки оружие, больше не шли весёлой гурьбой, а разделились на группы, прикрывая отряд спереди и сзади. Во время очередной ночёвки распределили караул до самого рассвета. Русане не составило труда понять — в горах обитал некто, кого туземцы если и не боялись, то опасались весьма основательно.

Зверя звали «шо». Он охотился стаями и любимой добычей его были кхиры. Злой, очень голодный, поэтому опасный. Это всё, что Русана сумела понять, пользуясь собственными знаниями языка аборигенов. Женщины, которых она расспрашивала, были явно испуганы, говорили много, но сбивчиво и невнятно. Отчаявшись разобраться во всём этом кряканье и шипенье, Орелик спросила у едущего на пару с Ишбит Арояна:

— Дад, из-за чего они так всполошились? Я думала, кхиры — цари природы на этой планете, ни одна тварь им поперёк дороги не станет. Ишбит рассказала, что эти «шо» из себя представляют?

— Рассказала, — Давид покосился на сидящую рядом со-ртох. — Шо-ачи, «глупые дети, заболевшие злостью».

Со-ртох, уловив, о чём беседуют чужеземцы, повернулась к ним. Старательно выговаривая слова, чтобы быть понятой, сообщила:

— Русит не должна бояться. Шо-ачи не станут нападать на Русит и Дади.

— Я и не боюсь! Только не понимаю. Может кто-то объяснить нормально?

Объяснение было неожиданным и шокирующим. Кхиры в самом деле были «царями природы» на этой планете и не знали других врагов, кроме… своих верных и безотказных помощников, своих «глупых детей». Ачи иногда терялись во время охоты, иногда убегали, поссорившись с приятелями. И если не могли найти дорогу домой, то бескрайние леса Кхарита становились для них ловушкой. Голод гасил слабый разум, превращал их в диких животных. Голод — враг разума, всегда и везде. Лишь тот, тхе-шу кого устремлён вверх, способен победить, выбрав достойную смерть выживанию любой ценой.

Однако ачи не может жить как лесной зверь — он кхир. Если он долго будет есть мясо летяг, свиносурков, то заболеет и умрёт, а лесные плоды слишком слабое топливо для его ускоренного метаболизма. Только плоть бывших собратьев — сытная и безопасная пища для шо-ачи. Поэтому они сбиваются в стаи, выискивая путников и охотников. А наиболее желанная добыча — арт, источник бесценного оссу, лекарства от любых болезней, «приправы», делающей лесную пищу съедобной и безопасной. Стая, добывшая пленницу, способна выживать долгие годы. Но женщин не встретишь на дорогах и лесных тропах, они обитают под надёжной защитой тирча. Поэтому лишь раз в год во время паломничества в ц’Аэр у шо-ачи появлялся шанс заполучить лакомую добычу.

Дослушав рассказ, Русана удивлённо покосилась на спину ачи, тащившего коляску. Очень уж трудно было представить беззаботно-услужливых волосатиков в роли свирепых хищников. Она бы скорее посчитала, что Ароян неверно переводит объяснения Ишбит, но на всякий случай уточнила:

— Похищенные женщины соглашаются, чтобы их… доили?

— У шо-ачи хватает ума держать их связанными в тайных логовах и кормить «пьяными ягодами». Они очень стараются беречь пленниц, не дать им умереть.

Орелик невольно передёрнула плечами, представив это извращение. Мир кхиров приоткрыл одну из своих тёмных сторон.

Утром восьмого дня путники миновали перевал. Дорога здесь то петляла под высокими каменными стенами, то неожиданно выворачивала карнизом над круто уходящей вниз осыпью, то пробивалась сквозь плотные, жёсткие как стальная проволока заросли «гхера». Довершали мрачный пейзаж тяжёлые серые тучи, нависающие над головой. Русана вытребовала себе оружие — короткое копье с бронзовым наконечником. Она бы предпочла лук, но теснина делала лук в неумелых руках равно опасным как для врагов, так и для друзей. А меч подразумевал наличие хоть каких-то навыков в фехтовании.

Впрочем, опасения путников казались безосновательными. Вокруг дороги всё оставалось спокойно, мирно. Только стук колёс по брусчатке, шорох шагов, натужное дыханье ачи нарушали тишину. Восьмая ночёвка, самая опасная, прошла благополучно. Дальше начинались территории, подконтрольные близлежащим роям.

Дневной привал устроили, как всегда, на обочине. Скалы остались позади, вокруг опять поднимался по-зимнему блеклый, с поредевшей листвой лес… Всё произошло так тихо и быстро, что в первое мгновение Русана не поняла, в чём дело. Она как раз отошла пописать, присела, приподняв подол юбки… Тихий, сдавленный полувскрик-полустон — девушка и внимания бы на него не обратила, но в каких-то трёх шагах от неё метнулась волосатая фигура, согнувшаяся под тяжестью длинного ярко-малинового тюка. Орелик удивлённо проводила бегущего взглядом, и лишь когда по ушам резанул грозный командный рык, сообразила: не тюк это, арт в малиновой накидке!

Она вылетела из кустов и мгновенно оказалась в самой гуще боя. От дороги шли рта, со стороны леса — два десятка тощих, с грязной, свалявшейся комьями шерстью, шо-ачи. Сейчас волосатики как никогда походили на стаю взбесившихся обезьян. Численное превосходство было за нападавшими, но рта выглядели бойцами куда более искушёнными, да и оружие их не шло в сравнение с палками и дубинами дикарей. Исход схватки был предрешён, Русане хватило полминуты, чтобы сообразить это. Но шо и не ставили целью выиграть сражение. Их тактика заключалась в том, чтобы задержать рта, дать возможность похитителю затеряться в чаще, а потом разбежаться. Неплохая тактика для примитивного интеллекта, если учесть, что рта не рискнут броситься в погоню, оставив у повозок женщин. «Домашние» ачи в таких обстоятельствах помощниками не были, они испуганно сгрудились вокруг своей Первой Матери, словно великовозрастные дитяти.