У Дженнифер мелко задрожали губы. Её сестра Вирджиния тоже не идентифицировалась. Шпидла взглянул на напарницу, вздохнул.

— Ладно, тогда идём вниз. Проводишь к отсеку стасиса! — приказал коротышке.

— Снова туда?! Нет! — генетик мигом раскаялся, что влез со своей подсказкой.

— Я провожу, — прошептала Дженнифер. — Я знаю, где это. Вигги рядом была, когда последний раз на связь выходила.

Добираться до стасис-отсека оказалось недалеко.

— Это здесь, — сообщила Дженнифер, когда кабинка лифта остановилась, спустившись всего на ярус из центра управления.

Шпидла подобрался, наблюдая за открывающейся дверью. Однако никто на их жизнь не покушался, и космодесантник выскользнул в коридор. Пусто.

— Туда! Крайняя комната возле лестницы, — показала Дженнифер.

У самой двери Шпидла опередил её, заставил прижаться к стене.

— Я сам. Что тут, не заперто?

Коснулся ладонью сенсор-замка, дверь послушно отъехала в паз. Не заперто. Шпидла заглянул внутрь, внимательно осмотрел просторное квадратное помещение. Единственная стасис-капсула стояла у противоположной стены. Убедившись, что в углах не притаилась какая-нибудь мимикрирующая дрянь, десантник пошёл к капсуле.

Он был в двух шагах от неё, когда за спиной послышалось не то шипение, не то шелест: «Джжженни…» Быстро оглянулся. Дженнифер стояла в дверях, внимательно смотрела на что-то в коридоре. Пробормотала изумлённо: «Вигги?!», шагнула раз, второй. Скрылась за косяком.

— Стой! — запоздало крикнул Ян. В пять прыжков пересёк комнату, вылетел в коридор.

Девушка стояла на лестничной площадке. А рядом с ней, на ступеньках… Да, это можно было назвать почти точной копией Дженнифер. Только трёхметрового роста, синекожей, красноволосой и шестирукой. Пальцы, увенчанные длинными острыми ногтями, осторожно гладили девушку по щеке.

— В сторону! — крикнул Шпидла. — Падай в сторону!

Дженнифер оглянулась, закричала отчаянно:

— Не стреляй, это Вигги!

Средняя пара рук внезапно схватила её за плечи, словно не желая отпускать, пальцы, что гладили щёку, вцепились в затылок. Хлюпнула алая кровь из разорванных артерий, и громная синяя женщина прыгнула в лестничный пролёт, исчезла из виду.

Бластер упал на пол, глухо брякнув о пластик. Обезглавленное тело постояло несколько секунд, расплёскивая вокруг фонтанчики крови и судорожно подёргивая руками. Потом завалилось на ступени, кувыркнулось, покатилось по лестнице, будто спеша догнать голову.

— Курва… — Шпидла не сдержал ругательство.

Вызов по интеркому заставил Пристинскую напрячься. Но это был Шпидла:

— Я в отсеке стасиса. Коцюбы здесь нет, капсула пуста, её выключили недавно. И… моя напарница погибла. Я виноват, не уследил. То, что её убило, было раньше её сестрой. Чёрт, мы не готовы к такому!

Елена куснула щеку. За несколько последних часов она успела привязаться к девчонке. Эта смерть — казалось бы, одна из многих, случившихся сегодня на станции «Артефакт-1» — больно задела её. Но это были не все новости с нижнего яруса. Шпидла продолжал:

— Капитан, ещё я нашёл комнату, где держали Лесовского. Она тоже пуста. Но рядом в коридоре — останки двух людей. Сожжены бластером чуть ли не в пепел, опознать невозможно. Так что, идти вниз?

Пристинская помедлила, отрицательно покачала головой.

— Не надо. Возвращайся, будем выводить людей наружу.

Связь отключилась. Елена передвинула кресло к развёрткам ярусов — ещё раз проверить отметки слежения. И тут её окликнули:

— Э-э-э… послушайте! Она шевельнулась… кажется.

Пристинская быстро обернулась:

— Кто?

Маленький генетик кивал на Марину, лежащую в углу. Шевеления Елена не заметила, но что-то в самом деле изменилось. Мгновением позже она поняла, что — тело девушки перестало светиться, сделалось синюшно-бледным. Пристинская вскочила, быстро подошла. Взяла девушку за руку, попробовала нащупать пульс. Пульса не было, рука оставалась холодной, мёртвой. Однако веки дрогнули, поднялись. Марина смотрела вполне осмысленно. У Елены волосы на голове зашевелились. Но спросить так, чтобы голос не задрожал, она сумела:

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально, — ответ прозвучал в голове. — Можно, я губами шевелить не буду? Так меньше энергии уходит.

— Чем тебе помочь? Что нужно сделать?

— В ваших пространствах ничем не поможешь. Я исчерпала резерв энергии… подпитки нет.

— А если ты вернёшься домой, ты поправишься? Ты сможешь попасть туда?

— Если кто-то поможет… — голос девушки звучал слабее и слабее, глаза закатились, — добраться… точка пересечения… к пещере…

— Я тебя отвезу!

Марина молчала. Елена решила было, что она опять потеряла сознание — или как правильно назвать её состояние? — но та вздрогнула, открыла глаза, приподнялась, подвинулась ближе к стене. Елена поспешно подхватила её за плечи, помогая сесть.

— Обещай, что не пойдёшь за точку пересечения! — потребовала Марина. — Обещай, что довезёшь до пещеры и оставишь меня там. Дальше я сама. Видишь, у меня ещё есть силы.

— Но если…

— Лена, ты должна понимать, перед каким выбором стоишь. У тебя два будущего. В каждом ты проживёшь долгую счастливую жизнь, будешь любимой и любящей. Но счастье и любовь бывают разными! Вряд ли тебе понравится второй вариант. Не становись на этот путь. Возвращайся на Землю, люби Тагирова, рожай детей. И не думай больше о Горгоне и Лабиринте!

— Что ещё за второй вариант? — с недоумение переспросила Пристинская.

Марина не ответила. Она отключилась так же внезапно как очнулась. Сквозь кожу вновь проступали алые фосфоресцирующие пятна.

Космошлюпка, на которой Елена прибыла на «Артефакт-1», требовала ремонта, на самой станции орбитального транспорта не оказалось. В итоге единственной работоспособной шлюпке уменьшенной вместимости пришлось сделать три рейса, чтобы перевезти семнадцать уцелевших сотрудников. Когда всех спасённых приняли на борт, по корабельному времени близилось утро. Пристинская валилась с ног, но на отдых времени пока что не было.

Тагирову она объяснять ничего не стала. Да и как объяснить, зачем везёт труп пилота в ущёлье на краю Кольца, почему Марину нельзя похоронить рядом со станцией? Слишком близко подошли они к краю знакомого и понятного реального мира. Уже нависала над ними тень чего-то непостижимого, уже бесполезны были логика и здравый смысл. Потому Елена лишь обняла Георгия, поцеловала, шепнула на ухо: «Не волнуйся, я скоро…», — и улетела.

На Горгоне начинался новый день. Ярко-жёлтое солнце поднималось над южным хребтом, заливая зноем каменную пустыню. Станция «Артефакт-1» выглядела то ли брошенной, то ли законсервированной. Неподвижные башни орудий, наглухо замурованные шлюзы. Вернее, намертво замурованные: перед тем как уйти Елена активировала систему самоликвидации, и электронные цепи пульта управления выгорели начисто. Если кто-то из оставшихся внутри существ — называть их людьми язык не поворачивался — попробует покинуть станцию, у него ничего не получится.

На корабль Пристинская Марину не повезла — сотрудники «Артефакта» и так нервничали, поглядывая на фосфоресцирующее тело, — оставила её на платформе у главного шлюза, рядом с искалеченной шлюпкой. Теперь пришлось сделать ещё одну высадку на Горгону. Аккуратно устроив тело девушки в пассажирском кресле кабины, Пристинская подняла машину и повела на юг, к ущелью. Как два года назад, во время экспедиции, которую она не помнила. Не помнила?

Она не вспомнила прошлое, она как бы заглянула в будущее — всего на один шаг, на одну минуту. Но она знала, что в эту минуту случится, и какой шаг надо сделать. Ощущение реальности стало зыбким и неустойчивым. Скрывшаяся за горизонтом громада станции, базальтовая поверхность внизу, скалы прямо по курсу, огненный шар солнца — всё выглядело бесполезной уже бутафорией, оставшейся после закончившегося спектакля. И сама себе она казалась персонажем пьесы, непонятно как сумевшим заглянуть в мир людей: зрителей, актёров, постановщиков представления.