Стоило балансу Очков сущности опустеть, как в салоне аэрокара стало легче дышать. Как там говорил Сэм Пейдж?! «Я до этого времени не понимал, как же плохо мне было». Теперь я прочувствовал на себе, что он имел в виду. Ох, хорошо-то как! Воздух холодный, хорошо бодрит! Не считая уже привычной жары, чувствовал себя просто отлично.

Смотрел на горы, снег на вершинах и не знал, что делать дальше. Раньше, придя домой, я мог включить компьютер, поиграть в игрушки, сходить в кино или заняться учебой. После пережитого на стадионе пробовал еще раз поиграть в шутер, но эта картонность движений и фальшивое ощущение чужих смертей вызывали сильное чувство отчуждения. Эхо от выстрела в наушниках никогда не сравнится с настоящим, бьющим хлестко, резко, не заботясь о том, что ты сейчас оглохнешь.

Или страх! Почему-то в играх это чувство редко могут передать достоверно. Там, на трибунах стадиона, когда у толстяка, пытавшегося сбежать, взорвалась голова, кусочек его плоти упал мне в руки. Я его сразу выбросил, вытер ладони и постарался опустошить разум от нехороших мыслей. Страшно настолько, что ты хочешь забыться, перестать осознавать себя. Потом не выдержало сердце отца Ричарда, и я сидел рядом с мертвым телом близкого человека следующие семнадцать часов. Хочется убежать, но ты не можешь. Ни спрятаться, ни отдохнуть, ни поесть, ни попить. Никто не пришел к нам на помощь. Я терпел до последнего и только под утро, уже не в силах сдерживаться, сходил в туалет по маленькому под сиденье человека впереди. Как этот пережитый страх может сравниться с играми?! Вместо расслабления я еще больше напрягался.

Сейчас чисто по ощущениям ситуация такая же, как после эмиграции в Штаты. Мы приехали почти без вещей, напуганные прошлым и с надеждой на светлое будущее в этой стране возможностей. Казалось, будто у меня 300 % запаса сил, хотелось работать, работать и еще раз работать. В двенадцать лет? Ага. У всей семьи тогда был сильнейший стресс, и только беседа с пастором в церкви помогла расслабиться. Тогда-то и накатила накопившаяся за две недели усталость. Я лежал в постели три дня, вставая, только чтобы поесть фаст-фуда, попить и снова лечь. Дома в тот период никто не готовил. Ни у кого не было сил. Сейчас, если расслаблюсь, поймаю откат от напряжения, сдерживаемого уже два месяца. Я похудел на восемь килограмм за это время. Поэтому работать, работать и снова работать. Спасти столько, сколько успею.

За следующие двое суток я хорошенько прошелся по хранилищу ядерных отходов, окончательно переработав все капсулы в одном из двадцати четырех тупиков первого яруса. Купил еще шесть медицинских дронов и дрона-помощника, поставив на них все доступные модификации. Итого семь летающих медиков размером с узкую стиральную машину, с картриджами от T0 до T4, модификацией активной маскировки и тремя дополнительными модулями, улучшающими диагностические возможности дрона. Без них он мог лечить только очевидные травмы. Первый модуль диагноста позволял проводить аналог УЗИ, кардиограмму и термографию. Второй добавлял возможности магнитно-резонансной томограммы (МРТ) и рентгеновского сканирования. Третий, самый дорогой и самый сложный, делал анализ ДНК на предмет наличия генетических отклонений, прямо или косвенно угрожавших здоровью пациента. В общем, это то, до чего наши медики додумались, но сами реализовать не смогли. Слишком большой объем исследований.

Всего можно использовать до восьми дронов одновременно. Последним был Помощник, летающий склад с личными вещами, двойным запасом батарей, сменными картриджами к медицинским дронам, заполненным сейчас под завязку. В три слота Помощника можно также ставить инструменты, которыми пользовался я сам, прося выполнить простые операции типа перетаскивания вещей с помощью все тех же ручных гравиподъемников. В общем, крайне полезный дрон, в одиночку описывающий все функции дронов. Помощник!

На четвертый день после того, как система заморозила мое дальнейшее продвижение, я решил пробраться в хоспис Святого Иосифа. К Генри приходили те, кто мог прийти сам. А тут собрались те, кто уже не мог себе этого позволить.

Ну, с богом!

Глава 7. Доказательство невозможного.

# 77-е сутки после теракта. Хоспис Святого Иосифа, пригород Лос-Анджелеса

Что делает человека человеком? Может быть, ДНК или наличие разума? Нормы культуры и язык как средство коммуникации? Или определенная форма сознания? Не знаю. Пусть мои поступки скажут за меня то, что нельзя выразить словами. Да, пусть будет. Пусть мои дела сами ответят на этот вопрос.

В палате находилось шесть пациентов, пятерым из которых медицинский дрон вколол снотворное, проводя восстановительные процедуры. Шестой бедолага, Френсис Дэвид Монтана, 1956 года рождения, начал приходить в себя после анестезии.

Открыл глаза, тихонечко стонал по стариковской привычке. Я вижу, как выражение его лица постепенно менялось. Когда тебе почти семьдесят и, просыпаясь, ты чувствуешь, что ничего не болит, есть повод подумать, что ты уже умер. Особенно если старика вроде тебя, с раком четвертой стадии, добрые родственники отправили в хоспис на паллиативное лечение. Так сказать, облегчить боль перед смертью.

Встроенный светочувствительный визор стелс-костюма позволял мне видеть в темноте не хуже, чем днем. Френсис в темноте засунул руку под одеяло и ощупал грудную клетку. Рак легких пустил метастазы в другие органы, принося боль при каждом вдохе. Для этого старика чувствовать ее значило быть еще живым. А сейчас боль пропала.

— Быть или не быть, вот в чем вопрос. Да, Френсис?

— Кто здесь?

Пациент не видел меня и медицинских дронов из-за включенных модулей термо-оптической маскировки.

— Мистер Монтана, я не буду называть себя. А вы не будете называть меня как-либо. Ограничимся тем, что я удалил саму опухоль и метастазы, купируя дальнейшие раковые процессы. Я также вколол вам лекарство, эффект которого в целом улучшает процессы жизнедеятельности организма. У вас будет больше сил, лучше аппетит и даже либидо восстановится.

— И я должен верить кому-то, кого даже не вижу? Неизвестному, пришедшему в больницу для смертельно больных посреди ночи?

— Верьте только делам, мистер Монтана. Завтра вас отправят на комплексное обследование, во время которого выяснится, что на месте опухоли сейчас находятся синтетические ткани с внедренными в них стволовыми клетками. Через несколько месяцев синтетика полностью заменится вашими собственными клетками, не оставив и следа от опухоли. Постарайтесь хорошо питаться в это время. Организму нужен материал для восстановления. Увеличение запаса сил почувствуете уже завтра.

Обычно в этот момент люди начинали сомневаться, потому что синтетика в легких в их понимании на томографии выглядела так же, как уплотнение раковой опухоли. Однако те, кто находился в больницах типа этой, готовы были ухватиться даже за призрачный шанс надежды.

— Кто вы? Что вам надо?

— Союзники и сторонники. Вы мне ничего не должны за оказанное лечение. Можете дальше жить своей жизнью, проводя выходные с внуками.

— Хе-хе. Я, может, и старый, но не наивный. И я никогда не поверю словам человека, который боится показаться мне. Ничего в этой жизни не бывает просто так.

— Считайте мой поступок бесплатной рекламой. Через три дня вам придет предложение от меня на большом синем экране, который будете видеть только вы, сэр. Можете от него отказаться без каких-либо последствий, и мы больше никогда с вами не увидимся. Я буду просить выполнять задания исключительно мирного характера, давая за их выполнение лекарства, которые никто, кроме меня, не сможет дать. Вы также можете просто менять награду на деньги. Я мог сделать то же предложение подросткам с улиц, которые бы точно на него согласились.

— Почему я вообще должен верить во весь этот вздор?! Кто вы? Немедленно позовите врача! Сестра!..

В этот момент медицинский дрон по моей команде сделал еще один укол успокоительного. Пациенты в хосписах кричат постоянно, поэтому его крик никого не удивил. Я не винил старика. Он испугался неизвестного человека, странного предложения, запаниковал и позвал на помощь. Завтра обследование подтвердит мои слова. А еще через пару дней Френсис сможет повторно в этом удостовериться.