Рэндалл вздрогнул, в несколько шагов приблизился и обхватил лицо Авроры, не касаясь места пореза.

– Нет, молчи! Слышишь? Я не позволю тебе рисковать собой. Не пущу! – лихорадочно зашептал он, вглядываясь в округлившиеся глаза, полные слез. – Аврора, я запрещаю!

Она судорожно всхлипнула и покачала головой, а потом сделала то, что заставило Рэндалла отшатнуться как от пощечины. Она перехватила его руки за запястья и резко сбросила с себя, будто ей были противны его прикосновения.

– Ты не можешь мне приказывать! – процедила она, давясь слезами. – Я еще не присягнула тебе на верность, король Рэндалл!

Ее слова эхом звучали в ушах Рэндалла, а лицо пылало, словно она в самом деле залепила ему пощечину. Лучше бы именно это она и сделала.

– Я хочу защитить тебя, но не смогу, если ты отправишься на Север.

– Я два года заботилась о себе сама, без тебя, – убийственно тихо прошептала Аврора. – И Артур похитил меня не из Ледяного замка, а из Вайтхолла. Нигде не безопасно, Рэндалл. И я поеду на Север, хочешь ты того или нет. Я устала жить во лжи, и если есть хоть один шанс, что дядя примет нашу сторону, я им воспользуюсь.

Аврора вышла из зала, оставив Рэндалла одного. Она даже не заметила, что последние брошенные ею слова вонзились отравленной стрелой прямо ему в сердце.

Аврора ворвалась в свои покои, громко хлопнув дверью, и привалилась спиной к стене. Кровь бурлила, шумела в ушах и плавила кости. Ей хотелось содрать с себя кожу и разорвать грудную клетку, только чтобы добраться до сердца и заставить его умолкнуть. Заставить его не грохотать так, что перед глазами все плыло. Ей было больно. От всего пережитого, от тоски по детям, которых она не видела, казалось бы, целую вечность. От отстраненности Рэндалла со дня ее возвращения в Арден, от слов, которые она бросила в порыве гнева и обиды. Ее все не покидал образ искаженного мукой лица Рэндалла. Она знала, что причинила ему такую же сильную боль, какую испытывала сама. Она подкосила его выдержку. Лишила важной опоры.

В дверь постучали.

– Аврора, ты здесь? – Голос Рэндалла был полон отчаяния.

Она устало прикрыла глаза, прислушиваясь к ритмичным ударам сердца.

– Аврора, я… Прошу, давай поговорим.

Он наверняка знал, что дверь открыта, но не торопился входить. Не хотел давить на нее, давал шанс решить самой.

Но сейчас Аврора не готова была снова выяснять отношения. Собственная боль пересилила переживания за Рэндалла. Ей хотелось спрятаться от всего мира – в том числе и от него. Поэтому она молчала. Молчала, когда Рэндалл умолял открыть дверь. Молчала, когда услышала, как он прислонился к двери и изнеможенно промолвил, что любит ее больше жизни. Молчала, когда раздались удаляющиеся шаги. С каждым шагом разрасталась пропасть между ними, возникшая за последние дни. И когда отзвуки эха затихли в безлюдном коридоре, она всхлипнула и расплакалась.

Аврора устала держать эмоции под замком, обдумывать любое свое действие, играть в политику и притворяться, что ей не страшно. Она устала лгать и хранить секреты, устала быть сильной. Ей хотелось хоть ненадолго побыть юной наивной девочкой, которая прячется в объятиях любимого, а он решает все ее проблемы и защищает ото всех. Но проблем накопилось столько, что их с Рэндаллом разбросало беспощадным штормом по разные стороны океана бед и смуты, и они готовы вот-вот сломаться под их гнетом.

Сквозь бурю нахлынувших чувств Аврора услышала в голове почти забытый мягкий, ласковый голос мамы:

«Что бы ни случилось, нужно засыпать вместе. В крепких объятиях друг друга. Держась за руки. Против снежной бури легче выстоять вдвоем, чем в одиночку».

Эти слова сказала мама в далеком прошлом, когда Аврора спросила, ссорились ли они с отцом так же, как порой делали дядя Дайн и тетушка Ария. Мама тогда ответила, что ругаются все супруги, что это неизбежно. Но ссоры не должны менять сути отношений – любить и быть преданными друг другу даже в минуты разлада.

Аврора вытерла слезы и поднялась на ноги.

Она должна найти Рэндалла.

Но это оказалось не так-то просто. В комнате его не было, а Нора, занимавшаяся там уборкой, сообщила, что он не заходил. В зале Совета Аврора его тоже не нашла, как и в зимнем саду и покоях его матери. Ей осталось проверить последнюю догадку, и поэтому она надела теплую накидку и направилась через задний двор к пригорку возле замка, где находилось фамильное кладбище Корвинов. Но у ограды ее остановил лорд Грей.

– Ваша светлость, не стоит, – сказал он и как бы невзначай загородил проход.

– Вы слышали наш разговор, лорд Грей, мне нужно его увидеть.

Он покачал головой.

– Дайте ему время. Он бы поступил именно так. Дал бы вам время, чтобы все обдумать и принять взвешенное решение.

Аврора понимала, что он имеет в виду ее поездку на Север, но спорить, что хочет видеть его по другой причине, не стала.

Алистер был прав. Рэндалл дал бы ей время. Он и давал. Всегда. Даже сейчас не стал ломиться в ее комнату, понимая, что она не хочет говорить.

Аврора побрела обратно в замок в надежде дождаться мужа в их общих покоях.

В ожидании прошел час, другой, третий, а Рэндалла все не было. Аврора в одиночестве отужинала, заталкивая в себя еду и не чувствуя никакого вкуса. К этому времени за окном стемнело, и небо украсил серебряный серп в окружении звезд, заливающий комнату холодным светом.

Аврора легла на кровать поверх покрывала прямо в одежде и уснула.

Она не знала, сколько проспала, но, проснувшись, увидела у окна темный силуэт. Она протерла глаза и пригляделась.

Оголенный по пояс, Рэндалл сидел на подоконнике, повернувшись к окну.

– Рэндалл, – позвала она осипшим ото сна голосом.

– Небо сегодня такое звездное, – задумчиво протянул он, так и не обернувшись на нее.

– Рэндалл, я хотела…

– В темнице на боевой арене было только одно решетчатое окошко. Такое крошечное, что я не смог бы даже голову в него просунуть. Темница была почти под землей, а окно – под самым потолком. Через него невозможно было разглядеть небо, лишь кусок голой, растрескавшейся от зноя земли и неприступную ограду. Каждый раз, заглядывая в окно, я надеялся увидеть небо, но натыкался на высокую стену.

Аврора сглотнула ком в горле. Ей не хотелось представлять эту темницу, но воображение любезно подсовывало образ того, как истекающий кровью от ударов хлыстом Рэндалл тянет голову к маленькому окну, чтобы сделать глоток свежего воздуха.

– На протяжении целого года я видел ночное небо только во сне, – продолжал Рэндалл, не отрывая взгляда от звезд. Теперь Аврора точно знала, что он смотрел на них. – Один и тот же сон. Такой прекрасный.

Внутри нее все заныло от тоски, когда Рэндалл отвернулся от окна и прислонился затылком к стене. Лунный свет скользил по его выточенному, как у скульптуры, профилю, выхватывая из ночного мрака красивую, но печальную улыбку.

– Что это был за сон? – Голос Авроры дрогнул от волнения, и улыбка Рэндалла стала шире.

– Летний сад, лавка под яблоней и прекрасная девушка в моих объятиях. – Он сглотнул, отчего кадык на его шее дернулся. – Она показывала мне звезду Регул и рассказывала легенду о ней. А я тогда не замечал красоты звезд, не мог насладиться весенней прохладой и свежим ночным воздухом, пропитанным ароматом сирени. Я наслаждался только ею. Ее бездонными синими глазами, терпким запахом зимней хвои и сладостью ее губ.

Аврора не смогла сдержать тихого сдавленного всхлипа. А Рэндалл продолжал говорить, будто и вовсе не замечал ее:

– Эти сны помогли мне не сойти с ума в знойном, смердящем кровью, потом и гнилью Турготе. Помогли мне не потерять надежду… – Он на какое-то время замолчал, а потом заговорил еще тише: – Прошло уже полтора года, как я покинул это проклятое место, но до сих пор не могу насытиться чувством свободы и тем, что больше никто не сможет посадить меня в клетку и запретить любоваться звездами.