— Я прошшу об одном — забрать её отсюда…

Пристинская неожиданно поняла, что ей жаль лежащую в коме маленькую женщину. Сейчас Танемото не выглядела гением и сверхчеловеком. Сейчас она была беззащитной, уязвимой… и очень похожей на своих сестёр с Дзёдо.

— Хорошо, я сделаю, что ты просишь.

Она осторожно подняла Иорико на руки. Лёгенькая, куда легче Марины. Донести до шлюпки особого труда не составит.

— Возле шшлюза есть сскафандры… — напомнил осьминог.

— Я видела. Надеюсь, на дороге никто не встретится? Из твоих «сотрудников».

— Можешшь не беспокоитьсся…

Осьминог посторонился, пропуская Елену вперёд, поплыл следом. Проводил по коридору к лифту, ведущему в центр управления, встретил наверху, — непонятно, каким образом успев опередить, — последовал по лабиринту коридоров второго яруса до самого аварийного шлюза. Затем внимательно наблюдал, как Пристинская переодевала бесчувственное тело. Прошептал, когда дрогнула, закрываясь, внутренняя дверь шлюза:

— Спасибо, Лена… До свиданья…

— Надеешься свидеться?.. — удивлённо переспросила Пристинская. Но дверь уже захлопнулась.

Тагиров кипел от негодования:

— Так ты из-за Танемото летала на станцию?! Рисковала жизнью из-за этой преступницы?

— Конечно нет! Я летала за… Гоша, я позже тебе расскажу, когда соберусь с мыслями, ладно?

— Ладно. Ты себя хорошо чувствуешь? Бледная, и глаза мне твои не нравятся. У тебя, должно быть, внутриглазное давление подскочило — сосуды полопались.

— Возможно. Голова немного кружится, а так всё нормально.

— Иди к себе, отлежись. Потом расскажешь, что на станции делается.

— Да, ты прав, — Пристинская взглянула на часы. До начала вахты время в запасе было. — Полежу часик и пройдёт.

— Надеюсь. — Тагиров спохватился: — Подожди, а с Танемото что делать будем?

— В медотсек положим, что ещё?

Она с трудом доковыляла до каюты. Всё-таки визит на станцию изрядно вымотал. Сначала незаметно было, а стоило прилететь домой, на корабль, и всё — ноги подкашиваются, голова кружится. Принять что-нибудь укрепляющее? Или достаточно отлежаться?

Елена стряхнула с плеч куртку, стащила обувь и повалилась на кушетку. Раздеваться сил не было. Удивительно, как вообще смогла привести шлюпку, да ещё и переодеть себя и Иорико. Койка, медленно покачиваясь, плыла куда-то в неизвестность. Не в силах противиться, она плыла вместе с ней. Это был не сон, а скорее обморок…

Маленькая хрупкая женщина с короткими светлыми волосами, улыбалась, махала рукой. За её спиной плескалось бескрайнее синее море, кричали чайки, белел прилепившийся к подножью зелёных гор дом в два этажа. За её спиной был маленький мир, уютный и безопасный. Чтобы добраться туда, надо сделать всего один шаг. По невидимому мосту через заполненную ослепительным сиянием пропасть.

— Мамочка, возьми меня с собой! Я тоже хочу в твой рай!

Не глядя под ноги, Елена шагнула. Мост зазвенел хрустальными колокольчиками и рассыпался.

Улыбка на лице женщины застыла, радость в глазах сменил ужас, губы задрожали. Она смотрела не на Леночку, а сквозь неё. Не выдержав этот взгляд, Елена оглянулась. Трещинки из-под её ноги бежали всё дальше. Вот растрескался их старый львовский дом. Вместе с ним — кованый заборчик, запущенный сад, синее небо над домом, город. Весь мир расползался, рвался в ошмётки как рисунок на гнилой дерюге. Как обветшавшая, пришедшая в негодность декорация. Сквозь неё проступал холодный серый пластик станции «Артефакт-1».

— Что же ты наделала, Мышонок…

Диана очнулась мгновенно, будто вынырнула из чёрного омута. С минуту лежала неподвижно, размышляла, какой странный, похожий на бред сон она увидела. Или это бред, похожий на сон? Нет, всё же сон, она по-прежнему на «Солнечном Ветре» в собственной каюте, и не было ещё головокружительного спуска на планере, ночного марш-броска, штурма станции, ловушки. Не было гибели Марины и ранения Седрика, боя на площадке перед главным шлюзом… Но почему от одного воспоминания об ожогах дрожь пробирает? Диана прислушалась к ощущениям, для верности осторожно коснулась плеча. Нет там никаких ожогов! Значит, сон. Дальнейшее тем более сон: вернувшаяся Марина, ни мёртвая, ни живая, вентиляционные туннели, лаборатория, непонятное защитное поле, шахта, окружённая сеткой лазеров. И её последний отчаянный прыжок.

Она поёжилась. Разумеется, это могло быть лишь сном. Кошмарным, бредовым, но сном. Если бы всё случилось в реальности, то удар о лазерную сетку стал бы для неё последним ощущением. А так… что ей ещё снилось? Трудно связать это в одну последовательность.

Сначала чувство, что тело исчезло. Абсолютная пустота, чёрная и немая. Затем — сон. Сон во сне? Да, такое бывает. Он тоже был странным: центр управления, незнакомая девушка с бластером, целящаяся ей в лицо, Воронин, цинично извиняющийся за то, что сам и приказал сделать. А она-то, наивная, надеялась разбудить в нём старые чувства, пыталась соблазнить его!

Сознание раздвоилось. Одно, парализованное неотвратимостью происходящего, застыло в таком же застывшем теле. Второе наблюдало со стороны, знало до автоматизма, что нужно сделать, но не могло! Не имело власти над телом. Изо всех сил старалось его заполучить. И тут барьер треснул, не выдержав давления, мускулы подчинились. Воронин получил по заслугам, даже палец на кнопке спуска не дрогнул…

На этом сон во сне закончился. И тут же оборвался «внешний», настоящий сон. Она проснулась оттого, что Ленка позвала её… Кто?! Кожа Дианы покрылась холодной испариной. В том «внутреннем» сне она и была Ленкой, только сейчас это поняла. Помнила нежные прикосновения рук Воронина с тех времён, когда они были любовниками. И память тела не исчезла. Даже сейчас, когда она проснулась на корабле, в своей каюте…

В своей?! Три минуты назад Диана была уверена в этом, теперь — нет. Она внимательно огляделась по сторонам, насколько позволял тусклый свет ночника. Двухъярусная кушетка, столик, кресла, небрежно брошенная куртка. Чего это она завалилась одетой на койку? Да ещё и на койку Георгия? А где цветок?! Он всегда висел у изголовья. И портрет Даринки исчез.

Это была не их с Тагировым каюта, другая. Она прекрасно знала, чья. Она была здесь вчера… или сегодня? Сидела на этой самой кушетке и ещё спросила у Марины, не обидится ли Ленка за помятое покрывало… Потому что это — каюта Пристинской! Это кушетка Пристинской, это куртка Пристинской — вон, поблёскивает серебром капитанская нашивка, — а это… Диана подняла к глазам руку. Красивая женская рука с длинными пальцами и точёным запястьем.

Рука задрожала. Сперва еле заметно, потом сильнее и сильнее. Руку она тоже узнала. И зеркало не нужно, она и так отчётливо понимала, КОГО увидит в нём. Это было тело Пристинской. С ощущениями Пристинской, с её памятью… «Я не Ленка! Я Диана Арман!» — едва не заорала она вслух. Никогда в жизни ей не было так страшно. Да что там так, даже наполовину не было! Значит, это не сон? Всё случилось в действительности, весь тот кошмар? В который Елена пришла за ней и позвала, предложив… разделить собственное тело?!

Она отказалась. Но там были другие, хищники, готовые на всё, чтобы вырваться из растворяющего в себе «ничто», вновь получить возможность дышать, двигаться, жить. Пристинская, открыв ментальный канал, стала для них дичью. Диана не могла допустить гибель подруги, попыталась защитить, преградить дорогу охотникам… А потом вдруг резкий толчок и холодная фиолетовая вспышка, словно удар молнии. Чёрт, да разве такое возможно?! Оказывается, возможно. Если это не ещё один сон во сне. А если реальность? Если она впрямь оказалась в теле Пристинской? Что тогда случилось с самой Еленой? Где она?!

Трель интеркома разом оборвала толпящиеся в голове мысли. Диана рывком села… и внезапно ощутила, что не одна в каюте. Нет, не в каюте, — другой человек был куда ближе! Охнув от ужаса и облегчения, она шарахнулась в самый потайной уголок то ли собственного, то ли чужого сознания.