Согласно расчётам, семнадцатый день ожидания должен был стать критическим. Горгона подошла так близко к звезде, что материалы генератора начали плавиться, автоматическое отключение могло последовать в любую минуту. И когда в кают-компании раздался взволнованный голос нёсшего вахту Пиврона, никто не удивился:

— Командир, сигнал от генератора пропал!

— Понял, иду, — Тагиров отставил чашку с недопитым чаем, быстро поднялся.

— И я! — вскочила следом Пристинская.

— Не мог ещё минут десять поработать. Покушать нормально людям не дал, — проворчал Ламонов.

— Да вы ешьте, ешьте, — махнул на ходу командир.

Какое там «ешьте», когда экспедиция подошла к кульминации! Через пять минут весь экипаж был в рубке. Виктор, потирая руки от волнения, попытался доложить обстановку. Тагиров лишь отмахнулся — серая фоновая рябь на экране телеметрии говорила сама за себя, — уселся в командирское кресло, спросил, не дожидаясь, пока Пристинская займёт своё:

— Лена, что с траекторией Горгоны?

— Кажется, продолжает движение по инерции, — Елена старалась разобраться в пока не обработанной центральным компьютером информации.

— Так что, держим большие пальцы? — спросил, дожёвывая ужин, стоявший за их спинами Влад. Перехватив удивлённые взгляды товарищей, смущённо пожал плечами: — Это я так, примета…

— Примета… — Тагиров покачал головой. — Если генератор растаял, то и станции больше нет. Базальтовое плато плавится.

В рубке повисла тишина. «Лена, интересно, о чём ребята думают? Ведь о креатроне никто кроме нас и Георгия не знает. Догадываются, что на Горгоне имелось кое-что ещё, кроме станции «Генезиса»?» — вопрос Половинки был риторическим.

— Ладно, ребята, — Тагиров откинулся на спинку кресла, — расходитесь. Будем продолжать наблюдение.

— Пока не перейдёт на устойчивую орбиту? — уточнил Пиврон.

— Пока не перейдёт.

Шпидла вздохнул, направился к двери, за ним и Ламонов. Пристинская тоже хотела идти. И застыла. Бегущие по экрану характеристики траектории Горгоны остановились. Вместо них высветились нули, как будто приборы наблюдения отключились.

— Что такое? — Тагиров заметил неладное.

— Не знаю… Горгона исчезла.

— Что значит «исчезла»? Виктор, проверь приборы!

Они искали планету полчаса. А можно было и час, да что там час, — сутки! Ошибки, неисправности в системах наблюдения, сбоя в бортовом компьютере не было. Горгона исчезла, будто её и не существовало никогда в этой звёздной системе. Или её стёрли из пространственно-временного континуума, словно из Звёздного Атласа. Такой концовки не ожидал никто.

— Но ведь это невозможно! Правда, капитан? — наконец неуверенно пробормотал Ламонов.

— Если бы это был гиперпереход, приборы зафиксировали бы гравитационный всплеск, — бортинженер почесал макушку.

— Гиперпереход целой планеты? — возмутился Тагиров. — Это какая же энергия должна быть у якорной станции? Нет, невозможно!

«Для создателей креатрона возможно всё», — конечно, эту реплику Елена позволила услышать только Половинке. «Не умничай. Что делать-то?»

— Что делать будем, командир? — повторил вслух тот же вопрос Шпидла.

— Что делать? — Тагиров обвёл взглядом подчинённых. — Формально мы задание выполнили, Горгона более недоступна. Будем надеяться, что если она и вернётся в наши пространства, то где-нибудь вне пределов досягаемости человечества. Готовьтесь к возвращению на Землю.

— Э нет! С возвращением придётся повременить, — в дверях рубки стояла и улыбалась, кутаясь в надетый на голое тело медицинский халат, явно слишком большой для её миниатюрной фигуры, Иорико Танемото. — Привет, ребята, привет, Лена! Что вы на меня смотрите как на ожившую покойницу? Я вас напугала своим появлением? Но коль весь экипаж здесь собрался, я посчитала своей обязанностью присутствовать. Я ведь теперь член команды — в некотором роде. Прошу прощения за внешний вид. В медотсеке ничего другого не нашлось, а шарить по чужим каютам неприлично, правда?

— Здравствуйте, госпожа Танемото, — первым опомнился Тагиров. — Мы рады вашему…э-э-э… выздоровлению. Однако хочу сразу прояснить ситуацию. Вы — не член нашего экипажа. В силу сложившихся обстоятельств вы являетесь… будем считать, пассажиром «Солнечного Ветра».

— Что, Георгий, стесняешься произнести слово «военнопленная»? Нет, так не пойдёт. Это я должна прояснить ситуацию.

Танемото решительно вышла на середину рубки, к командирскому креслу, занятому Тагировым. Опершись рукой о спинку, с удовольствием оглядела пульт, экраны.

— Знаете, в детстве я мечтала стать капитаном гиперкорабля, как отец. Это здорово, когда детские мечты сбываются, верно? Нет-нет, Георгий, дослушай меня, потом выскажешься. Ваша экспедиция закончена, а значит, насколько я знаю Звёздный Устав, твои командирские полномочия исчерпаны. Власть на корабле переходит в прелестные ручки Лены. Поэтому с ней я и буду решать интересующие меня вопросы. Капитан, я права?

Пристинская куснула щеку. «Что ты молчишь? Отбери у неё инициативу!» — Половинку всю трясло от негодования.

— Послушайте… — вновь попытался вмешаться Тагиров.

Танемото оборвала его властно и нетерпеливо:

— Я хочу услышать ответ капитана.

— Да, верно, я капитан корабля, — нехотя признала Пристинская. — И какие у вас вопросы?

— Не вопросы, а распоряжения. Временно я беру на себя командование «Солнечным Ветром». Не волнуйтесь, всего и требуется, что перед возвращением на Землю посетить ещё одну звёздную систему.

«Вот это наглость!» — Половинка невольно восхитилась уверенностью, с которой держится Танемото. Но она ошибалась. За уверенностью Иорико стояла не наглость. Сила.

— Куда и с какой целью вы хотите лететь? — выдавила Елена.

— Звёздная система G0003119.

— Дзёдо?!

— Именно. Не вижу смысла для меня и моих людей в путешествии на Землю. Мы же с вами понимаем — секретность, нежелательные свидетели, юридические казусы, связанные с правами на Горгону. Скорее всего, ваше руководство поступит прагматично — нет людей, нет проблемы. А Дзёдо — подходящее место для нас. Как там мои сёстры говорят? «Дзёдо — самое лучшее место!»

— Считаете, на Дзёдо вам грозит меньшая опасность, чем на Земле?

— Какая опасность? У меня там полно родственников! Родственные связи, это такая сила. Если подходить чисто по-человечески, — Иорико хихикнула. — Значит, возражений нет. Мы летим на Дзёдо, спускаем модуль с моими людьми и на этом прощаемся. Влад, не нужно примеряться, куда меня ударить кулаком. Если стоишь за спиной, это не означает, что я тебя не вижу. На самом деле ты не хочешь причинить мне вред, я тебе даже симпатична. Да, тебе нравятся крупные женщины, но и во мне кое-что есть. Вик, ты чего уткнулся носом в пульт, глаз не поднимаешь? Разве я не красива? По-моему, не хуже твоей Камиллы. Откуда я знаю о Камилле? О, ты не представляешь, как много я знаю о всех вас! Кстати, вернёшься на Землю, передавай привет сынишке от тёти Иорико. И постарайся помириться с женой. Неразделённая любовь — штука бесперспективная. Ян, как ты считаешь? Молчишь, анализируешь обстановку? Знаю, ты лучший оперативник Евроссии. Обожаю профессионалов, они меня возбуждают. А я тебе что, совсем не симпатична? Жаль. Но это не помешает нам стать друзьями. Или ты не веришь в дружбу между мужчиной и женщиной? Вот Георгий верит. Только с близким другом можно разделить постель. Интересная точка зрения.

«Ленка, что ты молчишь?! — беззвучно кричала Половинка. — Ты что, не понимаешь, что творится? Она же паутину плетёт! Вик и Влад уже скисли, Ян и Георгий пытаются трепыхаться, но надолго их хватит? Действуй!» — «Не могу». — «Не можешь?! Тогда дай я! Обо мне она пока не знает». — «Знает».

И как будто в подтверждение, Танемото повернулась к креслу навигатора.

— Теперь, когда ситуация прояснилась, можете расходиться, заниматься своими делами. Кстати, холодно-вежливый тон в разговоре со мной вовсе не обязателен. Я хочу, чтобы вы считали меня другом, честное слово. Мне нравится, когда меня зовут по имени — Иорико. Гораздо лучше звучит, чем «госпожа Танемото». И я бы не отказалась переодеться во что-нибудь удобное. Лена, может быть из гардероба твоей бывшей соседки по каюте что-то подойдёт? Поможешь подобрать? Не смотрите на меня как на змею, которую следует раздавить, но страшно. Мне очень жаль, что ваша пилот погибла. Вернее, перестала существовать в нашей Вселенной. Но она ведь не человек. Даже не живое существо — в привычном значении этого слова.