Дверь за спиной еле слышно прошелестела, отворяясь, и Воронин покосился через плечо. На смотровую площадку вышел коренастый коротко стриженый мужчина. По возрасту — ровесник самого Михаила, смахивающая на пижаму пассажирская форма делала его похожим на добродушного увальня. Однако весьма самоуверенного увальня. «Эге! — сообразил Воронин, — да это и есть наша VIP-персона!»

«Шишка» подошёл к поручню, стал рядом с бывшим навигатором. Кивнул, поймав быстрый взгляд.

— Да, забавная планета. Доводилось бывать здесь прежде?

— Нет, впервые, — признался Воронин.

— И я впервые.

— На ПМЖ или в командировку?

— В командировку. Как и вы.

Незнакомец попал пальцем в небо. Воронин намеревался сделать Лабиринт своей новой родиной. Он слишком хорошо знал, какой длины руки у Службы Безопасности Евроссии. После того, что он сделал, надеяться отыскать «безопасный уголок» на Земле было бы безумием. Тем более, если учесть, какой информацией он располагал.

Говорить ничего этого он незнакомцу не стал, да и времени на продолжение разговора не оказалось. Из динамиков донёсся вежливый, но настойчивый голос:

— Уважаемые пассажиры! «Харон» начинает подготовку к стыковке с орбитальной станцией. Просим всех вернуться в свои каюты и занять места в противоперегрузочных креслах.

Воронин напоследок взглянул на «глиняный шар», успевший заслонить половину обзорного экрана, и подчинился распоряжению.

Внизу его встречал Корриган. Джеймс стоял у турникета космовокзала как всегда подтянутый, элегантный и улыбчивый. Сегодня костюм на нём был оливковый.

— Жду-недождусь! — воскликнул он вместо приветствия.

Ещё бы! Добытую информацию Воронин отправил ему кодированным инфопакетом, как только «Харон» вошёл в локальное пространство Лабиринта. Шести дней вполне достаточно, чтобы понять её важность. Да что там шесть дней! Одного беглого взгляда достаточно.

— Здравствуй, брат! Приветствую на Лабиринте! — Корриган шагнул навстречу, едва Воронин миновал турникет, приобнял за плечи, коснулся щекой щеки. Тут же отобрал дорожную сумку, указал на боковой тоннель. — Пошли, нам туда.

— А кто это такой? — Воронин оглянулся на небольшую делегацию, встречающую «шишку».

Корриган тоже посмотрел на незнакомца, улыбнулся уголками губ.

— Бомба замедленного действия под твою любимую Евроссию. Хотя, теперь она нам может и не понадобиться.

У служебного выхода их ждал мобиль, смахивающий на большую пустотелую пробку. За рулём сидела миловидная кареглазая девушка.

— Это Дженнифер, познакомься, — представил её Корриган. — Думаю, вы станете друзьями.

— Здравствуй, брат! — улыбнулась Дженнифер.

Воронин ответил на улыбку. И подумал, что после Елены Прекрасной все женщины будут казаться ему золушками. Что ж, доведётся привыкать к золушкам.

Мобиль вырулил со стоянки, пересёк площадь перед космовокзалом, въехал в узкий, похожий на трубу тоннель и начал набирать скорость. Знакомая тяжесть вдавила бывшего навигатора в кресло.

— Ого, — удивился он. — На сверхзвуковой идём?

— Да, у нас так, привыкай.

— Если на такой скорости столкнуться…

Корриган и водительница засмеялись одновременно.

— Не беспокойся, за всю историю нашего труботранспорта аварий не было. Но даже если вдруг — всё случится так быстро, что ты испугаться не успеешь. Или ты боишься умереть? Здесь, на Лабиринте?

— Впервые вижу астронавта, который боится скорости, — поддакнула Дженнифер.

Воронин кисло улыбнулся в ответ.

— Но всё же, куда мы так спешим?

— Ко мне в исследовательский центр, естественно.

— Я надеялся, что заслужил маломальский отпуск. Задание было не из простых, знаешь ли.

— Да, отказаться от такой женщины не каждый бы смог, — снова засмеялся Корриган. — А если серьёзно — ты всё выполнил великолепно. И даже сверх того. Я и не рассчитывал, что они скрывают такое! Поэтому нам тем более следует поторопиться. По последней информации Пристинская жива и кое-что помнит. Мы недооценили специалистов их Лунной базы. Зато Берга я оцениваю вполне адекватно. Если этот пёс вцепится в кость, то не выпустит её, пока не догрызёт.

Сбросил скорость мобиль так же резко, как набрал. Машина вынырнула из тоннеля-трубы в обычный, широкий, квадратного сечения. Остановилась у прозрачных дверей подъезда без вывески.

— Прибыли, — сообщил Корриган. — Сейчас представлю тебя одному весьма необычному человеку.

Внутренности исследовательского центра ничем не отличались от его собратьев на Земле: широкие длинные коридоры, двери, скрывающие лаборатории, кабинеты, конференц-залы. Попадавшиеся по пути сотрудники были чересчур сосредоточены, чтобы выказывать любопытство, лишь кивали вежливо. Корриган остановился у ничем не примечательной двери. «Они здесь не любят вывески», — отметил Воронин. И поправил себя: «Мы не любим». Отныне он был полноправным гражданином Лабиринта.

Корриган неожиданно удивил его: постучал в дверь костяшками пальцев, словно не знал о существовании интеркомов. Воронин готов был услышать из-за двери сакраментальное «Кто там?» но вопроса не последовало. Дверь бесшумно отворилась. Это был современный довольно просторный кабинет с видом на заснеженные горы за окном — голографическая картинка, разумеется. Из-за стола навстречу им поднялась миниатюрная чёрноволосая женщина с глазами-миндалинами. С интересом оглядела гостя.

— Здравствуй, Михаил.

На долю секунды Воронин растерялся. Он уже видел это лицо, только тогда оно было значительно моложе. Не так давно видел, на «Русанове», во время экспедиции на Дзёдо. Девочка Мати умирала в карантинном боксе.

Затем растерянность прошла — абсолютная память навигатора услужливо предоставила досье экипажа «Сёгуна». И Воронин понял, кто перед ним.

— Здравствуй, Иорико.

Мне мало надо!

Краюшку хлеба

И капля молока.

Да это небо,

Да эти облака!

В.Хлебников

Мелкий сентябрьский дождь барабанил в окно. Сквозь мокрое стекло видны корявые ветви сосен и затянутое серой пеленой небо. Пристинская поёжилась, натянула одеяло на плечи. Она зябла, хотя в коттедже было тепло, климат-установка работала исправно. На самом деле и на улице было не очень прохладно, просто сыро и неуютно. А холод был внутри, в душе. Холод и пустота.

Елена скосила глаза на циферблат часов на стене. За десять перевалило. Получается, она уже три часа лежит, смотрит на дождь и старается ни о чём не думать, даже на завтрак не пошла. Как назвать это состояние? Скука? Нет, не подходит. Тоска? Тоже не то, тоска — слишком сильное чувство. Апатия, вот это верно. Безразличие к жизни. Разве могла она два года назад представить, что в тридцать пять будет сыта собственной жизнью по горло?

Она закрыла глаза — сколько можно разглядывать капли воды, сбегающие по стеклу! Но тут же в голову пришла ненужная мысль: интересно, как выглядит осень на Дзёдо? Там ведь бывает осень — сезон дождей. Да, Дзёдо… Должно быть, это была вершина её жизни. Сейчас другие туда летают, орбитальную станцию монтируют, хотят основательно взяться за изучение планеты. Вон, Бардаш готовится к отправке с первой группой научных специалистов. Он теперь сотрудник СКИ и, кажется, не жалеет о списании из косморазведки. Да и с чего бы ему жалеть? У него будет работа, о которой настоящий косморазведчик может только мечтать. К тому же их экипаж всё равно разбежался, один Лёня Кучеренко по-прежнему летает пилотом «Владимира Русанова». Марк Ленарт работает на Земле, лечит обычные земные болезни, Благоевы обосновались на Новой Европе. А Воронин действительно исчез. Как странно: был человек, и нет человека. Будто и впрямь свалился бывший навигатор случайно за борт или неудачно решил искупаться. Однако не нашли среди его вещей ни старого блокнота в чёрной обложке, исписанного мелким почерком Коцюбы, ни голокристалла с отчётом об экспедиции на Горгону. Советник Берг лично летал на место происшествия, обшарил яхту, номер в гостинице, где останавливался Воронин, квартиру в Столице, но ничего не нашёл. Диана говорила, что никогда раньше не видела отца таким мрачным.