Тина с трудом сдержала всхлип.

– Что вы хотите от меня? У нас с Закарией есть полгода. Что вам нужно?

Холланд шагнул ближе к ней.

– Для всех в этом замке Закария – хладнокровный убийца, бесчувственный, нелюдимый и грубый. Но ты наверняка узнала, какое у него доброе, любящее и преданное сердце. А еще он очень молод и может совершать необдуманные поступки. Особенно ради любимых людей. Тина, он полюбил тебя давно. Ты тогда даже не замечала его. Боюсь, ради тебя он готов даже отречься от Ордена.

Тина вспомнила, с каким трепетом он выводил руну на ее коже, с какой любовью и преданностью произносил клятву. Место, где красовалась руна, обожгла дикая боль.

– А что будет, если он отречется? – едва слышно спросила она.

– Служители Ордена отыщут его даже на Дальнем Материке и подвергнут наказанию, что гораздо страшнее смерти. Тина, он должен покинуть Арден и продолжить путь адепта теней. Для его собственного блага.

Последняя капля самообладания покинула Тину. Она устало привалилась к стене, судорожно глотая слезы. Всего несколько часов назад она тешила себя мыслью, что у них есть немного времени. А теперь даже оно обернулось против них.

– Мастер Холланд, если вы отдадите ему приказ, имеет ли он право ослушаться? – осведомилась Тина, глядя на полную луну сквозь пелену слез.

– Нет. Он должен беспрекословно выполнять все, что я скажу. Я мог бы приказать ему держаться от тебя подальше, но решил, что будет правильнее поговорить с тобой лично.

Тина благодарно кивнула и крепко зажмурила глаза.

– Прикажите ему отправиться на Восток как можно раньше, – попросила она, глотая рвущиеся наружу рыдания.

– Тина?

– Вы знаете, как дороги для Закарии семейные узы. Он должен уехать, пока не стало поздно.

– Поздно для чего? – с подозрением спросил мастер.

Она прикусила губу, в то время как Холланд закрыл глаза и немного подался вперед. Несколько мгновений он будто прислушивался к чему-то, а затем резко втянул воздух через нос. Когда он открыл глаза, в темно-карих радужках мерцали золотистые крапинки. И впервые за их разговор в них читалась отчетливая эмоция – удивление.

– Я сразу уловил перемену в твоей ауре, – сказал Холланд, прищурившись. – Но списал это на влюбленность. Теперь же чувствую весьма отчетливо. В тебе зреет новая жизнь.

Не видя смысла скрывать, Тина кивнула и положила руку на живот.

– Как скоро это почувствует Закария?

– Он пока не сможет считывать зарождение новой жизни по ауре. Этому обучаются долгие годы исключительно в стенах храма. Но уже совсем скоро он почует перемену в твоем запахе и начнет слышать сердцебиение.

Тина снова кивнула и, не в силах больше вести диалог, пошатывающейся походкой направилась в комнату Закарии.

– Мне правда жаль, Тина, – услышала она голос мастера, и ей даже показалось, что он полон сочувствия. – Жаль вас обоих.

Закария мирно спал на животе, одурманенный ароматом благовонной свечи, когда Тина присела на край кровати и осторожно погладила его по мягким волосам. Провела подушечками пальцев по позвонкам от шеи до спины, замерев возле брачной руны. Чернила размазались, оставив пятна на простынях, и рисунок полуночника почти стерся.

Им не суждено было зацвести и увянуть в один день. Тина всегда это знала, но смириться с ужасной реальностью оказалось гораздо сложнее.

– Я люблю тебя, Закария, – беззвучно прошептала она, затем поцеловала его в уголок губ, взяла со стула платье персикового цвета и покинула комнату.

Апрель, 1136 г. со дня Разделения

Закария проснулся на рассвете, и на него сразу обрушилась пустота. На кровати было непривычно много места, хотя он отчетливо помнил, что засыпал, прижимая к себе хрупкое тело и вдыхая ароматы ванили и домашней выпечки. Он осмотрелся по сторонам в надежде обнаружить Тину, суетившуюся у стола, но в комнате было так же пусто, как и в его кровати.

В сердце зародилась смутная тревога: Тина никогда не уходила, не дождавшись его пробуждения.

Он подошел к зеркалу над умывальником и, повернувшись к нему спиной, начал разглядывать через плечо брачную руну. Она практически стерлась за ночь о простыни, и от этого на душе стало тоскливо.

Вчерашний вечер, их брачные клятвы, руны верности – все это было игрой. Они, как дети, слишком сильно увлеклись, строя воздушные замки. Но Закария понимал, что, когда этот замок рухнет, они с Тиной рискуют погибнуть под его обломками.

Умывшись холодной водой и одевшись в тренировочную одежду, он наспех позавтракал вчерашним овощным рагу, которое принесла Тина, выпил склянку со снадобьем, что повышало его выносливость и скорость, а затем отправился на поиски своей северянки.

Его северянка. Его Тина.

Два года назад, когда она только прибыла в Арден, он даже в мыслях не позволил бы себе называть ее так. Сперва она не вызывала у него никаких трепетных чувств. Обычная, хоть и вполне симпатичная девушка, каких в замке было полным-полно. Но Закария наблюдал за ней, как и за любым обитателем Вайтхолла. Он сразу заметил, как она старательно прячет часть лица за густыми волосами красивого карамельного оттенка. Спустя несколько дней ему удалось разглядеть, что кожа возле ее уха была изуродована шрамом от ожога. Закарии хотелось узнать, что произошло с этой девушкой, и он продолжил пристально за ней наблюдать.

Тина не была нелюдимой или отчужденной, как сам Закария. Она со всеми была приветлива, быстро нашла общий язык со служанками, хотя при этом сильно отличалась от них всех: никогда не принимала участия в сплетнях этих любопытных сорок, не шушукалась и не хихикала по углам, а в глубине ее теплых карих глаз всегда таились боль и печаль.

Это не давало Закарии покоя. Если бы он сразу осознал, что с ним происходит, приложил бы все усилия, чтобы положить этому конец. Однако опытный в бою воин был совершенно незрелым во всем, что касалось чувств. Он не отдавал себе отчета в том, что творил.

Когда приходил в общую кухню для прислуги, начинал искать ее взглядом. Когда видел супругу принца Рэндалла, его сердце сжималось от предвкушения, потому что рядом с северной княжной неизменно стояла она.

Он понял все слишком поздно.

Это случилось в ненастный апрельский день, когда сумасбродная северная княжна спрыгнула с обрыва, а принц Рэндалл чудом ее спас и чуть не умер от хвори.

Два года назад

Закария сидел в дальнем углу кухни и ел второпях рыбную похлебку, которую, к слову, терпеть не мог – зато ее любила Тина. Он с раздражением сжал челюсть. Он даже это успел узнать о тихой скромной северянке с глазами олененка. Его начинала настораживать такая осведомленность.

«В этом нет ничего удивительного, – успокаивал себя он. – Я обо всех в этом замке все знаю».

В подтверждение своих мыслей Закария взглянул на соседний стол, где сидела служанка по имени Амелия и стреляла глазами в Карла, одного из стражников замка. Закария знал, что они недавно провели ночь вместе, а Амелия так и не поняла, что отношения Карл продолжать не собирался. Вряд ли она сильно огорчится. Закария также знал и то, что эта девушка влюблялась чаще, чем он менял перчатки для тренировок. А он изнашивал по несколько пар за месяц.

Подмечать то, что упускают из виду другие; слышать то, о чем шепчутся в потаенных углах; считывать человеческие эмоции с лиц, словно текст в открытой книге; ощущать и прощупывать чужую ауру – всему этому Закария обучался с малых лет, чтобы стать достойным Ордена теней. Чтобы заслужить звание мастера и бросить вызов тому, кто лишил его семьи. И ради этого он не должен был засорять разум ненужными мыслями о какой-то чужеземной девушке.

– Боже спаси! – из размышлений его вырвал истошный вопль тучной поварихи Поппи. – Вышвырните кто-нибудь этого уродца с моей кухни.