Рэндалл устало смотрел перед собой, сжимая руки в кулаки и кусая нижнюю губу, будто пытался сдержать слезы, хотя глаза были сухими. Его грудь судорожно вздымалась от тяжелого дыхания. Тишину комнаты нарушил громкий всхлип. Аврора не хотела смотреть на него, не хотела видеть сломленного Рэндалла, но не могла оторвать глаз. Он медленно запрокинул голову назад, прикрыв глаза, и запустил свои пальцы в густые черные волосы.

Он простоял так не больше минуты, пытаясь восстановить дыхание. И когда ему это удалось, он опустил голову и открыл глаза, снова не отражавшие никаких эмоций, кроме ледяного спокойствия.

Рэндалл направился к двери.

Аврора не помнила, как выбралась из тайного укрытия и забралась на подоконник в просторном холле. Когда она посмотрела в окно, в отражении затемненного витражного стекла увидела свое лицо, залитое слезами.

8 лет назад

Рэндалл с восхищением смотрел на черного гнедого коня, на котором гордо восседал Уилл с улыбкой, растянутой до ушей. Он держался в седле неуверенно, и Дерил то и дело делал ему замечания, чтобы тот собрался и выпрямил спину. Но Уилл не обращал внимания на своего наставника – ничто не могло испортить настроение мальчику, которому отец на тринадцатилетие подарил породистого скакуна.

– Рэндалл, хочешь прокатиться на Вороне? – спросил Уилл охрипшим от восторженных криков голосом.

– Ворон? Ты назвал своего коня Вороном? – Рэндалл всеми силами пытался искренне радоваться за брата и запрятать зависть как можно дальше.

– Да, он же черный, как ворон. Ну так что, прокатишься?

– Нет, спасибо, Уилл. Это твой конь, он должен привыкнуть к тебе, как к новому хозяину.

– Через три месяца прокатимся вместе, – сказал Уилл и заговорщически подмигнул брату.

Когда он спешился и подошел к ограде, Рэндалл поинтересовался, что он имел в виду, говоря о совместной конной прогулке. Оглянувшись на Дерила, чтобы убедиться, что тот их не услышит, Уилл наклонился через низкую ограду к уху Рэндалла.

– Я видел в конюшне в закрытом загоне еще одного жеребца. Серого только. Их привезли в один день, и конюх обмолвился, что он был куплен отцом в качестве подарка для кого-то. Держу пари, это твой подарок на тринадцатилетие, – скороговоркой прошептал он и топнул ногой от переизбытка чувств, разбрызгивая вязкую весеннюю грязь во все стороны. Несколько крупных кусков мокрой глины попали на до блеска начищенные сапоги и белые штаны Рэндалла. Уилл виновато почесал нос при виде запачканных штанов педантичного брата, но тот не обратил на это внимания.

Сердце мальчика колотилось в грудной клетке, робко и несмело. Боялось радоваться в полную силу и не верило, что такое возможно.

– Отец собирается подарить мне коня? – Рэндалл постарался говорить твердым голосом, но тот предательски дрогнул.

– Ну, а кому еще? У Тристана день рождения не скоро, у Калеба уже есть конь. Значит, тот красавец предназначен для тебя, – уверенно сказал Уилл.

Рэндалл старался сдерживать счастливую улыбку, но губы сами расползлись по лицу, образуя на левой щеке ямочку. Он по-прежнему сомневался, точны ли домыслы Уилла, но ему отчаянно хотелось в это верить.

Со дня его приезда в столицу прошел почти год. За это время он ни на йоту не стал ближе с отцом. Король Алан не удостаивал младшего сына ни добрым словом, ни улыбкой. Он даже не смотрел ему в глаза, отчего Рэндаллу казалось, что отец предпочитает его не замечать вовсе.

Рэндалл не показывал никому своего разочарования, а на холодность отвечал полным равнодушием. Хотя в глубине души надеялся, ждал, что отец примет его и полюбит, как обещала мама, и он наконец-то обретет настоящего родителя.

В тот день надежда маленького Рэндалла озарилась теплым, еле осязаемым огоньком. Он грел его душу на протяжении почти трех месяцев. Неужели отец хочет наладить с ним отношения? Неужели стена, что росла между ними на протяжении тринадцати лет, пустила трещину? Объятый теплом крохотной надежды, он даже пытался сам пойти навстречу Алану. На семейных трапезах старался быть дружелюбным и с братьями, и с мачехой, и особенно с отцом. Улыбался каждой его шутке, бросал на него взгляд после всякой сказанной реплики, надеясь увидеть в отцовских глазах хотя бы толику одобрения. Но король Алан вел себя, как прежде, – совершенно не замечал сына, будто тот пустое место.

Но Рэндалл не терял надежды, она только крепла с приближением именин.

Когда до долгожданного события оставалось меньше месяца, Рэндалл уже не мог думать ни о чем другом, кроме как о своем дне рождения и отцовском подарке. Может, тогда папа наконец-то поговорит с ним. Может быть, скажет нечто важное: что любит его, что Рэндалл такой же сын для него, как и все остальные.

С такими мыслями Рэндалл направлялся на урок истории Великого Материка. Из размышлений его вырвал тихий голос, лишенный каких-либо эмоций. Голос мачехи.

– Мы будем готовить пир в честь дня рождения твоего младшего сына?

Рэндалл замер. Он замер у приоткрытой двери, ведущей в покои мачехи, в ожидании ответа.

– Когда? – Сухой, немного раздраженный голос отца заставил Рэндалла затаить дыхание.

– Через три недели. Нужно уже начинать подготовку.

– Нет. Прикажи отправить мальчишку к деду, пусть тот и устраивает ему празднество.

Крохотный огонек надежды, который все это время лелеял Рэндалл, угас, погрузив сердце в ледяную воду. Отец не приготовил для него подарок, не собирался что-то менять в их отношениях – он вообще не помнил о его дне рождения. Рэндалл хотел убраться отсюда скорее, но ноги его не слушались и, налившись свинцовой тяжестью, будто приросли к каменному полу.

– Хорошо. Ты подготовил для него подарок?

Рэндаллу показалось, или в голосе Королевы слышалось осуждение?

– Его поездка к родне и будет подарком.

– А что же конь? Ты купил двух гнедых жеребцов. Я думала, один из них предназначен Рэндаллу.

Его сердце трепыхнулось от волнения.

– Что? Этого коня я купил в подарок на свадьбу лорду Пейну.

– Уилл мне все уши прожужжал. Он уверен, что ты подаришь его мальчишке.

– Мари, ты в своем уме? Я не собираюсь делать бастарду такие подарки. Самый большой подарок он уже получил – земли Ардена.

Сердце Рэндалла покрылось толстой коркой льда, сковав внутри надежду на признание и любовь отца.

– Алан, он твой сын…

– Нет, Мари. Он – наказание за все мои грехи.

В тот день Рэндалл похоронил в ледяном плену мальчишку, который после потери матери надеялся обрести отца. Мальчик переродился в жестокого демона. Жил глубоко в сердце и был смиренным пленником тюрьмы, которая сдерживала гнев, ярость и обиду Рэндалла, не давая ему сойти с ума от боли. А демон всегда напоминал о своем незримом присутствии и никогда не позволял забыть, кем был Рэндалл на самом деле – проклятым бастардом, не заслуживающим чьей-то любви.

9 лет назад…

Бледная, тонкая как пергамент кожа обтягивала кости матери так, что Рэндалл мог разглядеть каждую вену на ее руках. Под ее глазами залегли темные круги, а обсохшие, испещренные маленькими ранками губы уже давно утратили алый оттенок. Ключицы выпирали сквозь тонкую ткань сорочки, подчеркивая и без того болезненную худобу.

Рэндалл дрожащей рукой провел по сухим волосам матери и поправил жиденькую косу. А ведь когда-то густые роскошные кудри леди Виктории были предметом зависти многих женщин.

Покои матери были наполнены солнечным светом, но никакое солнце не могло одолеть царящий мрачный холод – холод приближавшейся смерти. Все здесь пропиталось хворью. Терпкий запах болеутоляющих настоек въелся в мебель и стены и раздирал нос и горло при каждом вздохе. Рэндалл сидел у изголовья кровати. Это место за последние месяцы стало для него единственным уголком света в огромном замке – и пыточной камерой тоже.

Он наблюдал, как с каждым днем матери становилось хуже. Из-за болезни, которая настигла ее сразу после родов, высасывала все силы и стремительно приближала тот день, когда он потеряет маму навсегда.