Елена приехала на аэровокзал заблаговременно, потому они успели заглянуть на новостной портал и попытаться понять, что творится. И перестать, наконец, ощущать себя полными дурами. Вернее, полу-дурами. Но от этого не легче.

Комментатор канала «Эфир-24» в целом верно излагал суть произошедшего: в течении недели всем жителям Земли, имеющим доступ к телевидению, сообщалась некая информация, замаскированная в безобидных рекламных роликах. Уже сам по себе беспрецедентно возмутительный способ распространения информации стал оплеухой мировому сообществу. Но в сравнении с содержимым послания, отправленного прямиком в мозги землян, это было ничто. Фонд «Генезис» предлагал ни много, ни мало бессмертие всем желающим. Бесплатно. Без предварительных условий и последующих обязательств. С одной маленькой оговоркой — технологии, обеспечивающие бессмертие, существовали лишь на планете Лабиринт. Каждому желающему получить поистине божественный подарок надлежало прибыть туда лично. Фонд «Генезис» обязался не только не препятствовать этому, наоборот, всячески способствовать — дорога туда и обратно оплачивалась Фондом вне зависимости от гражданства «соискателя бессмертия».

Всю это информацию люди с изумлением обнаружили у себя в головах 13 января 2245 года в 8.00 по Гринвичу одновременно на всех континентах Земли. С ещё большим изумлением они поняли, что это не шутка, что на трёх десятках ракетодромов их ожидают орбитальные челноки, готовые бесплатно доставить к зафрахтованным «Генезисом» межзвёздным лайнерам.

Тут и крылся главный подвох. Со дня приобретения планеты Лабиринт «Генезис» ввёл строгое правило — запрещалось входить в её локальное пространство в состоянии стасис-сна. Правило действовало неукоснительно уже более сорока лет. Не отказался от него Фонд и сейчас. Все лайнеры были переоборудованы: с них убрали стасис-установки, тем самым увеличивая вместимость раза в три-четыре. И ставя на пути к бессмертию непреодолимый барьер для подавляющего большинства землян.

Предупреждение о необходимости пройти тест Малкольм-Бёрна входило в «рекламный пакет». А на сотнях общедоступных серверов лежало описание разработанной «Генезисом» его мобильной версии, позволяющей каждому менее чем за сорок минут в домашних условиях проверить свою способность к гиперпереходу. Стоит ли говорить, сколько надежд вспыхнуло и погасло в этот день? Но по-настоящему человечество пока не поняло, какую злую шутку с ним сыграли. «Бессмертие» пока что было просто словом, требование лететь за подарком почти четыреста парсеков без стасиса воспринималось глупой прихотью чудаковатых алхимиков, колдующих над своими эликсирами в подземных лабораториях. Которых Всемирный Совет и боевые корабли космических сверхдержав скоро поставят на должное место.

Елена Пристинская не понимала, почему «Генезис» заинтересовал безобидный генетический тест. Диана — понимала. Музыка Сфер, сыгранная когда-то Иорико Танемото, отвечала и на этот вопрос. Но пришёл ли срок поделиться тайной с Половинкой, она не знала. А времени на принятие решения оказалось куда меньше, чем она думала, — на Восточном аэровокзале Столицы их ожидал прилетевший с Луны Георгий. Не их, одну Ленку он поджидал, разумеется. Диане оставалось привычно замереть и не высовываться, безмолвно наблюдая за происходящим.

До аудиенции оставался почти час, и Тагиров повёз Елену в гостиницу, да не в какую-нибудь, а в Президент-Палас — в придачу к билетам для них и гостиничный люкс забронировали. Елена весь этот час потратила, готовясь к приёму на высшем уровне: причёсывалась, подкрашивалась, наряжалась. Впрочем, нет, не наряжалась. Не на приём они шли, а на экстренное совещание, поэтому надела Пристинская не вечернее платье, а парадную форму офицера СБ с орденами и погонами. Диана поглядела на неё в зеркало и едва не прыснула — прям, настоящий подполковник! Потом куснула себя за щёку, — блин, когда успела эту дурацкую привычку подхватить? — не для того Ленка форму нацепила, чтобы орденами хвастаться! Люди, приглашённые на совещание, знали её со времён космофлота как Елену Прекрасную. И могли заметить изменения, попробуй она подчеркнуть свою красоту. Потому что теперь она была бы «Еленой Очень Красивой». Но не Прекрасной. Стараясь успокоить Половинку, Диана сказала, что тело пытается найти компромисс между двумя сосуществующими в нём началами. Так-то оно так. Но насколько соизмеримы эти начала?

Диана вдруг подумала, что ни разу за три года жизни в одном теле Ленка не спросила её о том, что случилось в лаборатории трансмутаций. Боялась огорчить, причинить боль? И Диана не заговаривала об этом, так как пришлось бы сказать слишком многое. Предлагая подруге разделить собственное тело, Елена не знала, что Диана Арман умерла, заглянув в чёрное жерло креатрона. Перестала существовать, растворилась в пустоте. И родилась заново, когда гиперпространственная бездна вновь захлопнулась. Потому что креатрон Путников умеет создавать копии не только физических оболочек. Копии, во всём превосходящие оригинал.

От Президент-Паласа до Администрации Президента всего четыреста метров пешком. Тем не менее, за Тагировым и Пристинской прислали служебный лимузин. Бронированный. Диана присвистнула мысленно: «Похоже, мы вляпались по самое не балуй». — «Прорвёмся!» — легкомысленно отмахнулась Елена.

В холле их поджидала та самая женщина, что звонила во Львов. Коротко кивнула на приветствие, повела за собой. Мимо охраны, мимо бесконечных секретарей, пресс-центров и приёмных. Лифтами, лестницами, коридорами, снова лестницами. На каком этаже они оказались в итоге, Диана не могла с уверенностью сказать. Закончилось всё в зале без окон и с единственной дверью, герметичной, плассталевой. Дверь захлопнулась за ними, точно пасть крокодила.

Впрочем, комната оказалась вполне уютной — мягкие кресла, столики с напитками. Не кабинет, а гостиная. Женщина заняла место в уголке за небольшим письменным столом, приготовилась стенографировать. Электронным средствам протоколирования здесь не доверяют, а скорее, ничто электронное в этой комнате не работает. То-то пришлось визифоны и прочие гаджеты оставить за бронированной дверью.

Всех присутствующих Диана знала — служба в подразделении «А» даёт кое-какие «привилегии». Президент Европейско-Российского Союза. Премьер-министр. Министр иностранных дел. Начальник Государственной Службы Безопасности. Командор Космофлота. Шестым был отец.

У Дианы сердце заныло, когда увидела его вживую, а не на экране визифона. Берг постарел, будто не три с небольшим года прошло от их последней встречи, а все десять. Волосы стали пегими от седины, лицо изрезали морщины, некогда крепкие широкие плечи опустились, придавленные непомерным грузом. А главное, глаза потухли, выцвели. Диане захотелось крикнуть ему: «Папа, не верь, я не умерла!» Разумеется, она этого не сделала. Во-первых, не имела права выдать себя. Во-вторых, это было бы неправдой.

Командор, начальник ГСБ, Берг, премьер-министр обменялись с Тагировым и Пристинской рукопожатиями: с Георгием крепкими мужскими, с Еленой — бережными, отдавая дань её форме и орденам и одновременно подчёркивая, что видят в ней не только боевого офицера, но и красивую женщину. Премьер, безукоризненно-элегантный, по-спортивному подтянутый сорокалетний мужчина и руку поцеловал. Диана отметила, как ловко и ненавязчиво это у него получилось. У этого живчика всё получалось ловко — и в личной жизни, и в карьере.

Президент, пользуясь положением и возрастом — осенью страна поздравляла своего лидера с девяностолетним юбилеем — остался сидеть в кресле, но Пристинскую рассматривал цепко и придирчиво. В отличие от мидовца, лишь скользнувшего по женщине взглядом. Министра больше интересовал коньяк в его стакане.

— Друзья, присаживайтесь! — предложил премьер. — Разговор предстоит не простой и не короткий.

Пристинская опустилась в свободное кресло между ним и командором, как раз напротив президента, предоставляя тому возможность и дальше себя рассматривать. Зато кресло Берга оказалось чуть позади, не повернёшь голову — не увидишь Советника по ВЦ. Диана была благодарна Половинке за такую диспозицию.