— Отвечу, когда увижу твоё лицо. А то у меня в глазах рябит.

— Извини, — ртаари провёл рукой, будто пытался убрать струящуюся вуаль. И та в самом деле исчезла. Мгновенно, словно выключили защитный экран.

Не удержавшись, Русана охнула. Рядом с ней стоял человек. Высокая золотоволосая женщина с яркими лазоревыми глазами. Необыкновенно, невозможно красивая.

— Нет, — незнакомка будто услышала её мысли, отрицательно покачала головой. — Я не человек. Этот образ я уловила в твоей памяти, и он мне понравился.

Русана поняла, отчего лицо женщины показалось знакомым. Это же портрет Елены Пристинской из старых дедушкиных мем-альбомов! Она досадливо поморщилась.

— Опять маска! Я не это имела в виду, когда говорила о лице!

— Этот образ вполне подходит. Сейчас меня устраивает твоё отношение к его предыдущей носительнице. Потребуется — надену другие. Чтобы увидеть настоящие лица, тебе предстоит узнать очень многое. Ты готова начать этот путь?

Помедлив, Орелик дёрнула плечом. Почему бы и нет? Если это единственный способ хоть как-то разобраться в здешнем цирке.

— Пошли!

Она вложила ладонь в протянутую руку.

Праздник в небесном дворце напомнил Давиду психофильм с незнакомым сюжетом. Такое же ощущение раздвоенности: участвуешь в событиях и в то же время осознаешь их ирреальность. С той лишь разницей, что, играя в психофильме, можно в любой миг отключиться. Давид понимал, что здесь «отключиться» вряд ли получится, но сознание упрямо соскальзывало на знакомую ассоциацию, а иначе… Иначе следовало признать себя сумасшедшим, а всё увиденное — болезненным бредом. Купол, меняющий очертания, светящийся воздух, управляющая телом музыка и самое главное — ртаари. Ароян отказывался верить в их реальность до последнего мгновения, и когда Кхарит-Джуга, выпустив из объятий Русану, взяла его за руку, едва не грохнулся в обморок.

Это не было костюмированным представлением. Подозрение, что готовится спектакль со жрицами в главных ролях, Давид отбросил сразу же, едва переступил порог храма и справился с первым шоком. Но он надеялся, что хотя бы кружащиеся по залу светящиеся фигуры — иллюзия.

Ртаари оказалась материальна. Прикосновения её рук были сильными и бережными одновременно, взгляд больших глаз с огненными зрачками — пронизывающим и… полным любви? Невозможно понять, что означал этот взгляд. Это существо было кхиром, несмотря на слишком высокий рост, странно тонкую фигуру, очертания которой терялись под ниспадающими складками плаща-савана. Несмотря на руки, более похожие на человеческие.

Давиду казалось, что их танец длится вечность. Едва они сделали первые шаги, как голова закружилась. Он больше не видел происходящее вокруг, не смотрел на партнёршу. Крепко зажмурился, сосредоточился на одном: выдержать ритм, не споткнуться, не оступиться, не упасть. Они всего лишь танцевали, но ощущение было, будто душу выворачивают наизнанку, — жутко и сладко одновременно. Так же, как в психофильмах красной черты, когда не ты владеешь обстоятельствами, а они тобой. Когда, мысленно ужасаясь, совершаешь поступки, на которые не то, что решиться в реальности, — подумать о которых не мог.

Давиду мучительно хотелось, чтобы танец быстрее закончился. Но где-то на дне подсознания пряталось желание продолжать его бесконечно в надежде открыть для себя что-то неизведанное и запретное. Затем они на секунду выпали из ритма. Давид испугался, потеряв опору под ногами, и схватился-таки, уцепился за скрытые в складках одежды плечи партнёрши. Прошло много времени, прежде чем осознал изменения. Они уже не летели по залу, а неспешно кружили, подчиняясь мелодии. И сама мелодия стала тише, отдалилась, больше не рождалась в сознании, а приходила извне. И чьё-то тёплое тело касалось его груди сквозь лёгкую ткань туники. объятия стали робкими и неуверенными, а под пальцами явственно ощущался мягкий пух.

Ароян осторожно приоткрыл глаза. Оказывается, он танцует не с ртаари — с арт. Сразу же узнал её: Тассит, девушка-альбинос, бывшая смотрительница.

Арт танцевала, полностью отдавшись музыке. Полуопущенные веки, отрешённое лицо. Но пальцы, лежащие на его плечах, ощутимо дрожали. Давид подумал, что партнёрша испытывает то же, что пережил он сам: страх и восторг.

Он огляделся. Весь зал заполнен танцующими парами, и следа не осталось от загадочной тройной спирали. Теперь это был всего лишь бал, странный, нечеловеческий, и они с Тассит были самой странной парой на нём. Смешные, не похожие на остальных, неуклюже топчущиеся под музыку. Самым верным решением было бы прекратить играть непонятную роль, отправиться на поиски Русаны. Она его единственная партнёрша и спутница в этом мире.

Но пробираться к середине зала означало вновь столкнуться с ртаари, пасть в бездну неизвестности, вновь быть вывернутым наизнанку. Давид не мог поступить так, он боялся ещё одного танца. Как рта могут вожделеть близости с божественными партнёршами? Это казалось равносильным смерти.

Танец с Тассит был совсем иным. В нём не было ни страха, ни неизвестности. Арт подчинялась каждому движению человека и в то же время помогала не выпасть из ритма, сглаживала его неумелые па. Пусть их танец скромен и неказист, но они не рвались в центр зала, не искали внимания. Пока другие теснились вокруг похожих на белые молнии ртаари, они оставались в стороне, ближе к невидимым стенам. Подальше от глаз хозяек этих небес.

Музыка стихла, постепенно сошла на нет. Пары замерли одна за другой, поволока ушла из глаз, многие удивлённо смотрели на незнакомых партнёров. И Тассит смотрела на Давида. В её глазах были страх и смущение, а руки дрожали вполне отчётливо. Она боялась даже убрать их с плеч чужеземца.

Давид смутился не меньше. Пробормотал извинения, хотя сам не понимал, чем виноват перед инопланетной девушкой. Поспешно опустил руки. Тассит неуверенно отступила в сторону. Помедлив, отвернулась, разглядывая зал. Толпа распадалась на рои, неспешно растекаясь к тем порталам, сквозь которые избранные входили во дворец. Да, порталы опять стали видимыми, открылись, южный, ближайший к дому Джасжарахо, был в шаге от Давида и Тассит.

Ароян растерянно посмотрел на чёрное небо и висящую над склоном горы луну. Снаружи стояла глубокая ночь, праздник продолжался много часов. И всё это время он танцевал беспрерывно! Но усталости отчего-то не было. Вернее была, но не физическая, не усталость мускулов. И не усталость разума, какая бывает после долгой напряженной работы. Ему хотелось быстрее добраться до дома, упасть на матрац, закрыть глаза, отключиться, ничего не чувствовать. Это была усталость эмоциональная, утомление от переизбытка ощущений.

Он сделал шаг к выходу и остановился. Правильно ли он поступает, возможно, ритуал ещё не закончился? Должны ведь объявить какие-то результаты, не ради танцев же их сюда собирали? Нерешительно спросил у выискивающей взглядом сородичей Тассит:

— Всё закончилось? Можно идти домой?

Девушка оглянулась. Подтвердила:

— Закончилось. Можно идти.

— Так пойдём?

— Пошли, — арт шагнула вслед за ним в чёрный проём.

На улице было сыро и свежо. Небо укутывало черное покрывало туч, лишь над ц’Аэром зияла громадная прореха, и в ней висела Большая луна в обрамлении мерцающих звёзд. Из портала потянулся чей-то рой, пришлось отступить с лестницы на мокрую скользкую траву. Незнакомые кхиры проходили мимо, с интересом рассматривая странного гостя, но вопросов никто не задал. За первым роем ушёл ещё один, и только потом в воротах показались избранные Джасжарахо во главе с Ишбит. Со-ртох удивлённо взглянула на стоящую по колено в траве девушку, затем — на Арояна. Этот взгляд Давида смутил. Спросил глуповато:

— Как прошёл праздник?

— Пока об этом знают лишь ртаари.

Давид кивнул, понимая, что получил ответ достойный вопроса. Тассит шагнула вслед за матерью, смешалась с остальными арт, а он всё так же стоял на обочине, дожидался Русану. Но процессия уходила вниз по склону, ворота опустели, а Орелик так и не появлялась. Тогда, удивлённый и немного испуганный, Ароян побежал вдогонку за со-ртох.