Она развернулась и быстро пошла назад. А он остался. Елена не запомнила, как оказалась в своей комнате, как упала лицом в подушку. Было больно и противно. Так противно, что и жить не хотелось. Комок, сдавливавший горло, прорвался наружу. «Мамочка, ну почему?! Почему твоему Мышонку так плохо в этой жизни? Почему для других — счастье и радость, а мне — только боль и одиночество?! Чем я заслужила? Лучше бы твоя болезнь оказалась заразной, и я заболела бы и умерла вместе с тобой! Всё равно, я здесь никому не нужна. Понимаешь мамочка, НИ-КО-МУ!»

Бабье лето закончилось. Ветры с Северной Атлантики добрались до Приазовья, принесли холод и мерзкую слякоть. Словно спохватившись, деревья поспешно освобождались от ненужной побуревшей листвы, смыло дождями серебристые паутинки, низкое серое небо давило на душу. Хотелось поскорее закончить тренировки и убраться из опостылевшего лагеря подальше, хоть к чёрту на кулички.

Курс подготовки подходил к концу. Последнюю неделю отрабатывали нештатные ситуации. Елена была рада, что физические нагрузки выматывают все силы, вечером остаётся доползти до койки и провалиться в тяжёлый сон. Первая боль притупилась, ушла на задний план. Единственная оставшаяся цель в жизни — рейд на Горгону. А дальше? «Дальше» не было, «дальше» её не интересовало. Лишь сердце начинало щемить всякий раз, когда приходилось говорить с Тагировым. Они старательно делали вид, что не было пьянящих вечеров в беседке, но Пристинская видела: Георгий испытывает то же, что и она. И от этого делалось ещё больней. Диана не то, чтобы избегала её, но держалась настороженно. Иногда Елене казалось, что бывшая подруга порывается поговорить о чём-то важном. Иногда поговорить хотелось ей самой. Не успела ни одна, ни вторая. Советник Берг вызвал Тагирова, Пристинскую, Арман и Марину на совещание. «Последнее напутствие перед дорогой», — прокомментировал Георгий, сообщая за обедом эту новость. Время, отведённое для подготовки операции, закончилось.

На Южном Берегу Крыма ещё было тепло, золотая осень. Едва авиетка перевалила хребет, как серая пелена облаков осталась за спиной, а впереди развернулась бесконечная синева неба и подёрнутый белыми барашками пены аквамарин внизу.

— Везёт некоторым, на солнышке нежатся, — вздохнула Диана.

Тагиров посадил машину на знакомую площадку у забора из дикого камня. «А здесь всё как два года назад», — невольно подумала Елена. Белый двухэтажный дом на берегу моря, скала над ним, заросший пожелтевшим осенним лесом склон. Пластбетонная змея дороги, причудливо петляя, исчезала за поворотом. По ней они бежали когда-то с Дианой к посёлку, не столько соревнуясь в скорости и выносливости, как притираясь, присматриваясь друг к другу. Присмотрелись…

В резиденции Берга всё же произошли изменения. Стоило умолкнуть двигателю, как к авиетке направился рослый парень с автоматом под мышкой. Узнал прилетевших, улыбнулся, галантно помог женщинам выбраться. Пристинская с удивлением заметила второго парня в углу двора. И третьего, прохаживавшегося по оливковому садику. Она вопросительно взглянула на Тагирова.

— На войне как на войне! — развёл тот руками. — В посёлке взвод спецназа дежурит, а вон там, видишь? Фрегат ВМФ.

— Ух отец и не доволен! — засмеялась Диана. — Говорит, стал заложником в собственном доме.

«Заложник» ожидал их в гостиной. Раньше эта комната была заперта, у хозяев руки не доходили поддерживать здесь порядок. Теперь помещение переоборудовали в конференц-зал со всем сопутствующим техническим оснащением. От прежней обстановки уцелели лишь массивные часы над дверью.

— Очень рад видеть вас всех!

Берг подождал, пока гости разместятся за полукруглым столом, изложил диспозицию. Полностью оснащённый «Солнечный Ветер» ожидал экипаж в орбитальном доке Лунной Базы. Подставной экипаж — команду косморазведчиков, которым через два часа предстояло подняться на его борт. Настоящий займёт их место лишь перед самым гиперпрыжком. Пока противник поймёт, что происходит, «Солнечный Ветер» успеет покинуть локальное пространство Земли. Далее всё будет зависеть от самих космодесантников. В случае провала их объявят пиратами со всеми вытекающими последствиями — Евроссия не могла рисковать началом звёздной войны.

— Провала не будет, советник, — заверил Тагиров. — Семь человек пойдут до конца, но провала не будет.

— Восемь, — поправила его Марина. — Я всегда подчёркивала, что не человек, но это касалось только физической оболочки.

— Я в вас верю, — Берг обвёл взглядом присутствующих. Остановился на дочери: — Диана, без самодеятельности! Ты, Янек, Влад и Седрик — сразу в стасис, чтобы в пространстве Горгоны были бодрыми как огурчики. Знаю, знаю, что вы прошли тест! Но это дополнительная перестраховка. Сейчас не время для экспериментов.

— Советник, есть новости об экспедиции на Горгону? — поинтересовался Тагиров.

— Никаких, и это отвратительно. Ни один корабль не стартовал в этом направлении за последние два года. Значит, одно из двух: либо Консорциум намеренно лжёт, либо «Генезис» построил у себя на Лабиринте базу гиперкораблей и этого никто не знает.

— Это нарушение договорённостей…

— Это — объявление войны. И не Евроссии — всему миру. Но точного ответа у нас нет. Теперь хочу поговорить с вами по отдельности. Диана, Марина, оставьте нас ненадолго.

Берг дождался, пока за девушками закроется дверь. А затем потребовал полный отчёт о случившемся на ночной улице Столицы. Отпираться Елена не стала, не тот случай. Советник и тем более командир группы обязаны знать всё о каждом члене экипажа. Берг выслушал внимательно, не перебивая, не задавая уточняющих вопросов. Казалось, он понимал суть происшествия лучше самой рассказчицы. Когда она замолчала, кивнул удовлетворённо:

— Я это подозревал. Круминь и Медведева добрались до артефакта. Во всяком случае, Марина весьма смахивает на результат эксперимента. Её тело — самое совершенное оружие, какое мне известно. Подозреваю, «Генезису» нужна Горгона именно для получения такого оружия. Чтобы создать универсальных солдат, способных завоевать Галактику.

— Но откуда им известно о возможностях Путников? — удивился Тагиров. — Разведчики «Колумба» сами толком не знали, что с ними случилось. Да никто не знал!

А Пристинская уже поняла. Таинственно пропавший дневник Коцюбы…

— Воронин, да? Получается, он вовсе не пропал без вести, не утонул в водах Адриатики. Но зачем это ему? Чего не хватало в Евроссии?

Она вопросительно посмотрела на Берга.

— Не знаю. Возможно власти, возможно, чего-то ещё, — советник развёл руками. — Служба безопасности Евроссии непозволительно мало знает о деятельности «Генезиса» на Земле и почти ничего — о Лабиринте. То, что коллеги из Консорциума знают немногим больше — плохое оправдание. Но жалеть об этом поздно.

Марина сидела на камне под скалой, свесив босые ноги в воду.

— Не холодно? Размышляешь о чём-то? — Елена осторожно опустилась на край валуна, подальше от холодных брызг.

— Нет, просто сижу. Последний вечер на Земле. Что-то вроде прощания с родиной предков.

— Что ж так категорично? Ещё когда-нибудь прилетишь в гости.

— Нет, — засмеялась девушка, — не прилечу.

— Тебе у нас не понравилось?

— Почему же? Вы бываете забавными. Например, ты со своими страданиями.

Пристинская опустила глаза, провела ладонью по шершавой поверхности камня. Очень хотелось обидеться, но на кого? Не на Марину же, в самом деле.

— Находишь мои страдания забавными?

— Конечно. Смакуешь своё одиночество, хотя рядом человек, готовый тебя любить. Причём ты это знаешь, и сама готова его любить. Но вместо этого предпочитаешь страдать. Забавно.

— Есть ещё и третий человек. Или с его страданиями не нужно считаться?

— Ты о Диане? Она сильная, выдержит. К тому же недолго осталось.

— Что ты этим хочешь сказать? — Елена вскочила, перепрыгнула на камень, где сидела девушка. Он был мокрым и скользким, того и гляди потеряешь равновесие и бултыхнёшься в холодную воду. — Диане грозит опасность? С ней что-нибудь случится на Горгоне?