Тревожный алый огонёк на приборной панели она заметила слишком поздно, когда впереди замаячили скалы. Аккумуляторы флайера разрядились почти полностью – Виктор не отказывал себе в удовольствии покружить над долиной. Ему повезло, что двигатель не заглох во время одной из прогулок. А Найгиль не повезло.

Флайер продолжал скользить по инерции, постепенно снижаясь. Но свернуть потерявшая управление машина отказывалась, а до отвесной стены было слишком близко. «Не судьба!» Будто тысячетонный груз упал с плеч, когда Найгиль поняла, что ей не добраться пока до оружия. Последний оставшийся в долине флайер разобьётся через минуту, и город станет недоступным. Разумеется, на складах Озёрного хранилось достаточно законсервированной техники. Но чтобы собрать новую машину, понадобится время.

Найгиль улыбнулась и выбросила себя из кабины в первое промелькнувшее в памяти место.

Лес, серый, бесцветный в дымке зимнего утра, поднимался метрах в двадцати, словно и не было несущейся навстречу стены. Она сразу узнала это место – околица лесного посёлка, как раз за хижиной, где раньше жил Виктор. Именно здесь она учила его пользоваться фиксатором…

– Макс, это же хока! Забыл Правила? Стреляй!

– Подожди, дай прицелиться. У нас багрец есть, вдруг получится?

Она повернулась на шёпот. Из-за угла хижины выглядывали два мальчика. Совсем дети, лет по тринадцать-четырнадцать. Один – высокий, худой, с собранной в пучок копной светлых волос, натягивал лук, целя ей прямо в лицо. Второй – она его и разглядеть не успела – крался к ней, тянул вперёд руку с хорошо знакомой тёмно-багряной тубой.

Звонко тренькнула тетивы. Найгиль пошатнулась, охнула. Маленький паршивец промахнулся – видно, плохо его учили! – попал не в заветную точку над переносицей, а в щёку прямо под глазом. Боль была жуткая. Следовало немедленно отпустить предохранитель, прыгнуть подальше от этого места… но второй, с тубой, был так близко. Если задержаться на несколько секунд, то он не промахнётся.

В памяти всплыли голос Камвил, которую она живьём замуровала в фундамент энергоконцентратора, отчаянный крик превращённой в призрака Моджаль. Справедливо, что теперь это сделают с ней. Она станет бессловесной вещью, и ненужно ничего решать. Пусть этот мир сам выберет свою судьбу. Все, кого она знала и любила здесь, уже мертвы. И она – мёртвая. Вещь. Скина…

А как же Алина?! Последний живой человек, чья судьба была ей не безразлична? Она ведь ничего не знает о будущем! И сейчас, решив уйти, Найгиль предавала её, как предала когда-то Моджаль. Надо хотя бы рассказать, предупредить…

Поздно. Багряное облако вспыхнуло, поймало в свои объятия. Физическая оболочка задрожала, начала съёживаться, блокируя канал связи с окружающим миром. Последнее, что Найгиль успела вбросить в него, было короткое менто: «Код – Кеннеди девяносто семь. Спроси…»

Виктор рывком сел, открыл глаза. Непроницаемая стена утреннего тумана висела за входом в пещеру. Костёр догорел, лишь розовели утонувшие в пепле угли. Тихо, пустынно вокруг. Тогда что же его разбудило? Он постаралась сосредоточиться, вслушался в далёкий гул голосов. Его кто-то звал? Да, вот оно! «Код кеннеди девяносто семь. Спроси». Менто пришло от Найгиль, но смысл его он не понимал. Удивлённый, он позвал наставницу. Та не отзывалась, и это было странно. Виктор поднялся, накинул пончо, вышел наружу.

Здесь было прохладно и сыро. Досадливо морщась, он обогнул холм, поднялся пологим склоном на вершину. Каменная площадка пустовала, Найгиль куда-то ушла из своей «лаборатории». И флайер прихватила. Зачем?

Декаду он терпеливо ждал, регулярно пытаясь докричаться до исчезнувшей наставницы. Последняя адресованная ему фраза звучала бессмысленно: «Спроси». У кого спрашивать, раз сама Найгиль не откликается? Единственное, что смог придумать – надел скину.

– Моджаль, ответь, не молчи! Я же знаю, что ты меня слышишь. Мне нужно поговорить с тобой.

– Оставь меня в покое. Мало того, что пользуешься мной как одеждой, так хочешь, чтобы я и развлекала тебя? Или утешала?

В словах хоки звучала неподдельная горечь. Но сочувствовать времени у Виктора не было.

– Найгиль исчезла. Послала непонятное менто и больше не откликается. Может, она попала в беду? Кто придёт ей на помощь, кроме самых близких людей?

– Я никуда не могу «прийти», я вещь, скина.

– Ты не вещь, Моджаль, ты человек, как и прежде! – Виктор решился, высказал давнюю догадку: – Там, у Ратуши, Майка никак не смогла подстрелить Люсор. Это ты добавила ей силы и меткости. Почему?

Моджаль помедлила. Призналась нехотя:

– Потому, что эта девушка любила тебя. И потому, что Найгиль просила тебя оберегать.

– И после этого говоришь, что ты вещь? Моджаль, ты больше человек, чем девять из десяти людей в этом мире! Вот ментограмма: «Код кеннеди девяносто семь. Спроси». Что она означает?

– Я не знаю, – горечь в голосе Моджаль сменилась удивлением. – Возможно, код доступа. Но куда? Нет, я не знаю, о чём речь. Прости.

– «Прости» – не подходит, – отмёл извинение Виктор. – Думай, Моджаль, думай.

– Но я… там было «Кеннеди»? Ната училась в Университете Кеннеди на Остине, метрополии Империи. А девяносто семь – это, наверное, две тысячи четыреста девяносто седьмой год, год её поступления.

– И что там было, на этом Остине? Способное помочь нам здесь и сейчас?

– Понятия не имею, я никогда не бывала в метрополии… я поняла! Ивон Бигли, Ивибиль, они с Натой – университетские подруги. Вот у кого ты должен спросить! – Моджаль запнулась. Добавила тихо: – Ивибиль в Усыпальнице, она не станет с тобой разговаривать. И со мной не станет, пока я не присоединюсь к ним.

Она затихла, ни мыслей, ни ощущений не слышно. Почти не слышно… Виктор напрягся. «Выбора нет. Ни у тебя, ни у меня», – сказала когда-то его наставница. Ничего не изменилось за прошедшие годы.

– Моджаль, ты ведь хочешь присоединиться к ним, правда?

– Какая разница, чего я хочу? В Усыпальницу нет входа для смертных, она изолирована от внешнего мира. Только бессмертные…

– Я помогу тебе оказаться в Усыпальнице. А ты узнаешь, о чём хотела предупредить меня Найгиль.

– Но… как ты поможешь? – в голосе Моджаль зазвучали недоверие и робкая надежда.

– Ты знаешь, как.

– Ты… ты… Спасибо! Я назову тебя Айдалин!

– Хорошо. Действуй.

Алина закрыла глаза, готовясь умереть во второй раз. Чтобы узнать истину.

– Что это? – Крис удивлённо разглядывал чёрные блестящие капли, будто въевшиеся в рыжеватые камни утёса.

Странник грустно улыбнулся.

– Слёзы Города. Застывшие брызги его домов.

– Так мы уже пришли?

Крис запрокинул голову, стараясь разглядеть что-нибудь среди выступов скалы. Третьи сутки они карабкались по отвесной стене. Странник говорил правду, без скины в Город Древних не попасть. Человеку не хватило бы собственных сил на это восхождение. Лишь родное тепло Айдалин помогало Крису не сломаться, не отступить, карабкаться и карабкаться вверх.

– Ещё локтей двести. – Странник подтянулся, забросил тело на узкий уступ. – Но мы туда не пойдём. Там нет ничего, кроме камня и железных скелетов.

– Но я хочу попасть в Город!

– Попадёшь. Только не сверху, а снизу. Поднимайся, чего застрял?

Это была не терраса, а выбоина в скале, переходящая в узкую расщелину. Будто что-то большое и увесистое с размаху ударилось здесь о камень, расколов его. Странник протиснулся в расщелину, полуприсев и плотно прижимаясь к шероховатой неровной стене. Крис поспешил следом. Лаз был таким узким, что через несколько шагов их окутала темнота. Лишь шорох и посвистывающее дыхание подсказывали, что старик ползёт впереди. Если бы не это, пробираться в чёрную нору было бы совсем жутко.

А затем шум стих, и Крис понял, что вокруг него свободное пространство. Настороженно замер, попытался нащупать невидимы стены.

– Куда мы попали? – спросил.