«Не предпринимай ничего без моего разрешения!» – кричал сверху Круминь. Ага, как же! Елена только хмыкнула в ответ. Пещера – ее открытие. И все, что в пещере находится, – тем более. Не зря же она на тросе болталась, как мушка на паутинке? Сразу учуяла, что из дырки в стене ущелья чем-то интересным попахивает.

Она отстегнула петрограф, приладила к удивительно гладкой на ощупь, невидимой поверхности. Включила тумблер. На панели прибора загорелись глазки индикаторов, стрелки на шкалах дернулись, но с места не сдвинулись. Что за ерунда? Не может же у него коэффициент отражения быть нулевым? Хотя, судя по виду, то есть по невидимости, может. Абсолютно прозрачный минерал? А фиг там! Не прозрачный, просто невидимый. Поверхности, на которой она стояла, будто бы и не было вовсе. Неожиданно в голове мелькнула мысль – а что, если вся северная стена пещеры такая же «неотражающая»? Минерал-невидимка, науке пока неизвестный.

Елена включила алмазный керн. Петрограф тихо взвизгнул, загорелся оранжевый глазок, и на табло высветились буковки: «Сверхтвердая поверхность». Ого! Эта штука тверже алмаза? Она переключила тумблер на лазерный резак. Вспыхнул узкий ярко-белый лучик и тут же потух. Глазок теперь горел тревожным малиновым светом. «Превышен предел прочности! Взятие проб невозможно!» Елена перечитала надпись трижды. Такого она прежде не видела. Что за шутки? Поморщилась досадливо: «Раз нельзя взять от тебя пробу, то мы узнаем твою плотность и размеры». Намертво прикрепила петрограф липучками и, не колеблясь, нажала кнопку сейсмозондажа. Фактически это было локальное направленное землетрясение. Пусть крохотное, но на таком расстоянии от эпицентра…

Она приготовилась, что тряхнет неслабо, но поверхность даже не завибрировала. Зато через несколько секунд цифры на индикаторах будто взбесились. Елена таращилась на них, не решаясь поверить. Зажмурилась, помотала головой, вновь посмотрела. Мираж не растаял.

Черная поверхность оказалась не монолитом. И даже не огромным монокристаллом. Судя по плотности, это было… атомное ядро? Нейтронная звезда размером с планету?! И она спокойно стоит на ее поверхности, делает замеры…

Профессиональный ученый, разведчик-планетолог Елена Коцюба понимала прекрасно: такого не может быть. Не может быть, потому что не может быть никогда. И нигде. Ни по каким законам физики. Если только это не… Во рту пересохло мгновенно.

– Елена, почему молчишь? – нетерпеливо рявкнуло в динамиках.

– Командир, вы не поверите! Тут…

– Командир, нужна помощь! Скорее! – внезапно перебил ее крик Маслова.

Коцюба была слишком ошеломлена собственным открытием, чтобы реагировать на чьи-то проблемы. Но Круминь не дал ей времени на объяснения:

– Елена, экстренный подъем! Включаю максимальную скорость, приготовься!

Трос натянулся раньше, чем она успела отключить присоски петрографа. Резким рывком прибор вырвало из рук.

– Петрограф! – заорала Елена. – Командир, петрограф на дне остался! С замерами!

– Потом заберем!

Прибор с результатами сейсмозондажа, а вместе с ним и невидимая поверхность огромной нейтронной звезды исчезли в темноте. Да нет, какая там нейтронная звезда! В темноте исчезало нечто, не подчиняющееся законам нашей Вселенной. Нечто, не принадлежащее ей. Дверь совсем в другой мир.

В первую очередь следовало выбрать умелого и надеж ного сыскаря. Берг пробегал глазами списки сотрудников тайной полиции, искал старых знакомых. Учитывая, с чем придется работать его напарнику, задача подбора была весьма непростой.

Взгляд задержался на знакомом лице. Лаура Арман. Судя по фото, за десять лет внешность ее мало изменилась, лишь черты лица стали жестче. Не удивительно, работа в тайной полиции кого угодно сделает жестоким. Десять лет назад инспектор Арман умела совмещать профессиональную жесткость и… Да, ласковой она тоже умела быть. С тем, с кем хотела быть ласковой.

Берг поймал себя на том, что улыбается неожиданным воспоминаниям. Быстрее перелистал досье. И остановился. А чего, собственно, он стыдится? Не было в их отношениях ничего постыдного. И никак они не могут помешать нынешнему заданию, наоборот. Кому-кому, а Лауре Рихард мог довериться, как самому себе. И она его знала лучше, чем кто бы то ни было. Значит, ненужных вопросов задавать не станет. В крайнем случае, сама придумает те ответы, которые посчитает правильными. А главное – Рихарду захотелось вести это дело именно с ней. «Почему бы и нет?» Он пожал плечами и отправил досье комиссара Арман шефу.

Выбор напарника – это был его первый ход. Пока ничего не решающий, но важный для построения рисунка игры. А вторым он постарается определить, насколько силен его противник. Вернее, насколько уверен в своей силе.

Теперь перед ним были досье членов экипажа «Христофора Колумба». Семь человек, мужчины и женщины, чьи-то дети и чьи-то родители, братья и сестры, возлюбленные и друзья. Даже первого беглого просмотра хватило, чтобы понять: его противник считает себя гроссмейстером подделок. Создать точную копию человека, способную пройти медконтроль Лунной базы, – задача архисложная. Но в принципе пути ее решения понятны: если нанотехнологии у пришельцев достаточно развиты, скажем, на порядок превосходят земные, то они могли бы собрать живой организм буквально по клеточке. Но не это самый сложный этап внедрения двойников. Главный экзамен они проходили после того, как закончилась двухнедельная изоляция. Скопировать тело сложно, но личность, со всеми ее привязанностями и привычками, личность, тысячами уз вплетенную в единый человеческий организм… Скажем, если бы его Лилию попытались подменить, смог бы он этого не заметить, не почувствовать? Нет, это что-то из области невероятного!

Разве что пришельцы владеют чрезвычайно сильной способностью к внушению. И это допущение Берга не радовало. Какой там не радовало – пугало оно! Инопланетные монстры, способные как угодно манипулировать сознанием окружающих людей, свободно разгуливают по Земле… Да, это тебе не Отто Шульц с его десятимегатонной бомбочкой и параноидальным страхом гиперпространственных перемещений.

Берг вздохнул, потер висок. Досужие фантазирования о монстрах-телепатах чего-то конкретно-полезного в расследование не добавят. Для конкретно-полезных фантазий нужны оперативные данные, а поступать они начнут только завтра, когда его сыскари возьмутся за работу. Пока же все это – в сторону. Пока следует заняться той информацией, которая имеется в наличии. А в наличии были результаты обследований, которым пришельцев подвергли в карантине.

Когда перечень тестов высветился на экране, Берг присвистнул восхищенно и ошарашенно одновременно. Поиск иголки в стоге сена был детской забавой в сравнении с тем, что предстояло ему. И никто не гарантировал, что иголка хоть чем-то отличается от сена.

Через час кропотливой работы Рихард мог с уверенностью сказать: на генетическом уровне отличий нет. Еще через час пошли в корзину и данные по химическому анализу тканей. Он потянулся к самому громадному айсбергу – психотестам. И передумал. Другая идейка блеснула. Что, если копнуть глубже? Попробовать заглянуть, скажем, на субатомный уровень? Понятно, что не из нейтрино они сделаны, подобно «гостям» в бессмертном «Солярисе», но все же…

Проводить подобные исследования в медицинском учреждении, даже таком специфическом, как Лунный карантин, никому бы и в голову не пришло. Да у них там и оборудования для этого не было! Зато оно имелось в Лунограде, в НИИ Внеземных Материалов. Туда в первую очередь попадало все, привозимое косморазведчиками. «Головастиков» из института наверняка ничем не удивишь. Главное, чтобы они не поняли, что очередные образцы – это не инопланетная органика, а анализы человеческой крови и тканей. Якобы человеческих…

Берг улыбнулся. А это он, пожалуй, хорошо придумал – поискать там, где никто прежде не искал, а не листать тонно-километры уже проанализированных специалистами данных, утешая себя байкой о «незамыленном глазе».