К лайнеру на Новую Европу они не пошли, свернули в маленький боковой коридор, ведущий к причалам, предназначенным для гиперсветовых яхт. В конце его, перед шлюзами располагалось обязательное КПП. Но в отличие от причала для челноков-резидентов, проверка здесь велась куда солиднее. На паспортном контроле сидел не сержантик, а девушка с нашивками старшего лейтенанта, по отдельному сотруднику дежурило у багажного сканера и рамки личного досмотра. Вдобавок в сторонке стояли двое в боевой защите и с бластерами наизготовку.

«Ну, Ленка, если мы здесь прорвёмся, то твой новый благоверный немножко волшебник», — объявила Половинка.

Первой на паспортную проверку Альментьев подтолкнул Елену. Она нервно сунула карточку в щель, подошла к кабинке. Девушка за бронестеклом внимательно изучила документ, посмотрела на его владелицу. Долго, пристально. Неожиданно заявила:

— Что-то вы, Елена, не слишком тянете на Прекрасную.

Пристинская растерялась. И Диана не спешила на помощь, затаилась где-то. Молчание затягивалось. Тогда к кабинке шагнул Альментьев:

— Старший лейтенант, а вы служили в косморазведке? Или дальше орбитальной станции залетать не приходилось? Тогда поверьте на слово, работа в Дальнем Космосе не способствует укреплению здоровья и не добавляет красоты и очарования. Но кто-то должен её делать.

Пограничница смутилась столь явно, что щёки порозовели. Холодно предупредила:

— Господин Альментьев, отойдите, пожалуйста, за черту. Паспортный контроль следует проходить по очереди.

Но к Елене больше не придиралась, паспорт вернула. Лишь посоветовала на прощанье:

— У вас, должно быть, старая фотография в документе. Замените, пожалуйста.

— Всенепременно! — Диана выскочила прежде, чем Елена собралась с ответом. — Как только прибудем на Новую, так этим и займусь.

«Что, умная, да?» — цыкнула на неё Елена. «Ленка, извини, я от нервов. Ох эта старлейка и стерва! Чего она к твоей фотографии прицепилась? Может, завидует?» — «Чему?» — «Что миллиардеры на зрелых женщинах женятся, а не на таких соплячках как она». «Зрелую женщину» Пристинская проглотила молча. Её и саму била нервная дрожь. Ангел, прошедшая контроль без вопросов, словно почувствовала это, подошла, взяла крепко за руку. Произнесла, чтоб и пограничница услышала:

— Мама, ты всё равно красивая!

Обращение «мама» от взрослой, вровень с ней ростом девушки добило Елену окончательно.

Немного успокоилась она, лишь когда яхта отшвартовалась от орбитальной станции и начала разгон. На кораблях такого класса Елене летать не приходилось. Размерами яхта едва дотягивала до гиперразведчика, но по комфорту превосходила VIP-палубу любого лайнера. Отделка из натурального дерева, бронзы, кожи и хрусталя, автоматизация и кибернетизация по последнему слову техники. На пассажирской палубе размещалось всего три каюты, но каждая походила на номер-люкс в хорошем отеле. Разве что уменьшенной площади и снабжённый стасис-капсулой.

С экипажем Альментьев Елену не знакомил и попросил на рабочую палубу не подниматься, чтобы случайно ни с кем не встретиться. Половинка не замедлила похвалить подобную предусмотрительность: «Это правильно! Чем меньше знаешь, тем меньше расскажешь на допросе». В том, что рано или поздно люди, пилотирующие яхту, попадут на допрос в службу безопасности, она не сомневалась. Как и Пристинская.

Столовая для пассажиров располагалась рядом с каютами. От услуг стюардессы Альментьев в этом рейсе отказался и прислуживал за столом сам. На завтрак он подал тонко нарезанные ломтики варёной телятины, мягкий сыр, который следовало намазывать на кусочки душистого только что испечённого французского багета, и клубнику со сливками.

— Шампанское будем пить после гиперперехода, — подытожил.

Ангел обиженно наморщила носик, но спорить не стала. Елена и подавно. Мясо было вкусным, багет с сыром ещё вкуснее, а уж клубника… «Эх, пивка бы сюда!» — вдруг заметила Половинка. И бесподобные сливки обернулись приторно-сладкими. «Как ты это делаешь?!» — возмутилась Елена. — «Как ты умудряешься мои вкусовые рецепторы перестраивать?» — «Ой, Ленка, прости. Я не нарочно».

Альментьев, уловивший заминку, тут же осведомился:

— Что, клубника не понравилась?

— Очень понравилась! — поспешно заверила Пристинская. — Но я уже наелась.

— Это хорошо, обеда сегодня не будет. И ужина тоже.

— Почему?! — возмутилась Ангел.

— Потому что вы, девушки, сейчас укладываетесь в стасис. Чтобы не портить зря нервные клетки ни себе, ни мне, ни экипажу.

Пристинская растерялась.

— В стасис? Мы что, и правда, летим на Новую Европу?

— Нет, — Аркадий покачал головой. — На Новую мы не полетим хотя бы потому, что потом оттуда не выберемся. Мы летим на Лабиринт, разумеется.

— Но в его локальное пространство запрещено входить в стасисе! «Генезис» собственную методику теста Малкольм-Бёрна разработал, чтобы каждый мог проверить, способен ли он…

Альментьев засмеялся.

— Перефразируя древних, я так отвечу на твои опасения: «Что не дозволено быку, дозволено Юпитеру». И Венере.

Пристинская не поняла ни причины внезапного веселья, ни объяснений. Половинка пришла на помощь: «Ленка, ты путаешь причину и следствие. «Генезис» не для того предлагает людям пройти тест, чтобы они могли лететь на Лабиринт без стасиса. Наоборот, он запрещает использовать стасис в гиперпереходе, чтобы заставить всех пройти тест». — «Зачем?!» — «Чтобы отделить «сапиенсов» от «хомо». Помнишь ваш разговор с Корриганом перед штурмом станции «Артефакт»?» — «Хочешь сказать, что тест Малкольм-Бёрна — это и есть критерий отбора для сегрегации? Но это чушь полнейшая!» — «Нет, Ленка, не чушь. Во всяком случае, Танемото к этому серьёзно относилась. И я ей доверяю». — «С каких пор, интересно?»

«С тех самых, как услышала Музыку Сфер», — подумала Диана. — «И поняла, кто я такая на самом деле. И кто такая ты, Мышонок». Но вывалить это на голову Елены без подготовки она не могла, не имела права. Поэтому ответила: «Я тебе обо всём расскажу, обязательно. Пока будем лететь до Лабиринта, время у нас есть». — «Угу, как же. Прям море времени», — саркастически хмыкнула Елена. — «Учитывая, что лететь будем спящими в стасисе».

Если каюта, отведённая Пристинской, была супер-пупер навороченная, то стасис-капсула оказалась вполне стандартной, даже не самой последней модели, — к этому атрибуту межзвёздного путешествия хозяин относился с изрядной долей пренебрежения. Подобному обстоятельству Диана не удивилась: Аркадий Альментьев «сапиенс», ему отказ установки не грозит ничем. А его «дочурке»? Почему-то всерьёз думать об Ангеле, как о девушке у Дианы не получалось, то и дело ловила себя на том, что воспринимает его мальчишкой, заигравшимся в переодевания и больным на всю голову. Неужто он тоже «сапиенс»? Впрочем, с Ангелом всё было довольно запутано. Из рассказа Елены Диана знала историю его воскрешения, однако пазл не складывался, история не соответствовала стандартной практике доминантов.

Стасис-установка усыпила Елену, как и положено, но против Дианы это изобретение человечества было бессильно. Сначала она расстроилась, что несколько дней придётся существовать, не чувствуя тела, превратившись «в чистый разум». Потом успокоилась: это возможность как следует обдумать предстоящие действия, свои и Елены, подготовиться к неизбежному, вероятному и потенциально допустимому. Когда они окажутся на Лабиринте, времени на это не останется, там каждый день, каждый час и даже минута будут решать слишком многое. Вдобавок можно прокрутить всю свою жизнь перед мысленным взором.

Диана вспомнила, как делала это однажды — на станции «Артефакт-1», израненная, забаррикадировавшаяся в подсобке. Тогда она не сомневалась, что скоро умрёт, мысленно прощалась с отцом, Ленкой, остальными… Наивная земная девочка Дин! Как будто это так важно, живая ты или мёртвая. Когда-то Марина предрекала, что в наиболее вероятном будущем Дианы нет. Она не соврала, просто то будущее не состоялось, разбитое вдребезги непредсказуемым и нелогичным поступком Елены, захотевшей вопреки здравому смыслу сделать невозможное — воскресить подругу. Разумеется, у неё не было ни силы, ни знаний, чтобы вернуть перешедшую в нелокальное состояние личность Дианы Арман. Если бы не целый ряд невероятных стечений обстоятельств. Во-первых, сознание Дианы — может быть у неё одной на всё человечество! — работало в резонансе с ментальным предохранителем креатрона, и потому собственная смерть, освобождение от физической оболочки послужило сигналом для активации. Во-вторых, она не рухнула в разверзающуюся бездну, а успела вцепиться в ментальное поле Танемото. В-третьих, Иорико оказалась достаточно сильной, чтобы не свалиться вместе с ней, а удержаться за реальность, втиснуться в оболочку самого могущественного монстра и пережить вместе с ним ментальный шторм работающего креатрона. В-четвёртых… цепочку совпадений можно было продолжать очень долго. Первых трёх вполне хватало, чтобы предотвратить самое наивероятнейшее будущее.