— Экипаж укомплектован выходцами из японского анклава в Северной Калифорнии. Потомки беженцев, тех, кто эмигрировал с островов после первой мировой кибервойны. — Воронин посмотрел на командира: — Что мы предпримем?

Ответа на этот вопрос у Елены не было. Поэтому она вновь включила передатчик:

— Говорит командир корабля «Владимир Русанов»! Я обращаюсь к командиру и экипажу корабля «Сёгун»! Господин Танемото! Господин Такамацу! Господин Хацуми! Госпожа Коноике! Господин Мисима! Госпожа Танемото! Отзовитесь! Что у вас случилось? Вы нуждаетесь в помощи?

Тишина. Значит, больше подсказок не будет. И ей предстоит принимать решение самостоятельно.

Елена повернулась к интеркому:

— Экипаж, общий сбор!

Через пять минут экипаж — все семеро, — был в рубке. Через десять они знали о «таинственном незнакомце», — теперь уже сопернике! — то же, что и командир. Пристинская окинула взглядом подчинённых:

— Что случилось с кораблём и экипажем, пока неизвестно. Поэтому я объявляю нештатную ситуацию. «Русанов» выходит на траекторию сближения с «Сёгуном». Со мной в высадке участвуют: Ленарт, Благоев, Благоева. Вопросы?

— Мы что, будем их на абордаж брать? — невесело усмехнулся экзобиолог.

— Ага, а они по нам из антиастероидных пушек шмальнут! — поддакнула кибернетик. — Или запустят внутрь и порежут из лучевиков. И будут в своём праве — действия в пределах допустимой самообороны и защиты частной собственности. По международным законам к ним никаких претензий.

— Может — ну его? — осторожно предложил Бардаш. — Полетим дальше, согласно полётного задания. А когда вернёмся на Землю, подадим рапорт. Пусть Консорциум сам со своим кораблём разбирается. Планету, конечно, жалко бросать. Но не лезть же из-за неё на рожон?

Всё правильно, всё логично, каждое возражение — справедливо. Елена куснула щеку.

— А как же люди на «Сёгуне»? Бросим их и уйдём? Если у них ЧП, если они ждут помощи? Если мы — их последняя надежда?

— Двадцать три года ждали, ещё полгодика как-нибудь вытерпят, — хмыкнула Петра.

— Я никого не заставляю идти со мной. Если кто-то откажется, настаивать не буду.

В рубке повисло молчание. Ленарт, чета Благоевых — никто из них не решался посмотреть на командира, предпочитали отводить взгляд. И Елена с ужасом поняла — сейчас они откажутся. Ей останется либо переться на чужой корабль в одиночку, либо отменить решение… и по возвращению на Землю писать рапорт о переводе. Карьеру командира косморазведки на этом можно считать законченной.

— На борту «Сёгуна» люди. Возможно, они действительно нуждаются в помощи врача, — Ленарт дёрнул плечом. Голову он так и не поднял.

— Надо взглянуть, что там с кораблём… — пробормотал Благоев, стараясь не смотреть на супругу.

Кибернетик снова хмыкнула, взглянула наконец на командира.

— Без меня вы с их бортовым компом всё равно не разберётесь. — И начала подниматься из кресла: — Так что, идём собираться?

Елена не сдержала улыбку.

Грязно-серая туша корабля росла на глазах, постепенно заслоняя обзорный экран шлюпки. Отчётливо различались детали обшивки, внешние части навигационного оборудования. И стержни антиастероидных пушек. Пока что оружие молчало, но кто знает, что произойдёт в следующее мгновение? Елена покосилась на Благоеву. Кибернетик, закусив нижнюю губу, старательно выравнивала кораблик по траверзу шлюзовой камеры.

«Сёгун» так и не подал больше признаков жизни. Непонятное предупреждение — или угроза? — оказались единственным свидетельством присутствия экипажа на борту. Теперь корабли висели на геосинхронной орбите в десятке километров друг от друга.

— Готово, можно стыковаться, — с облегчением произнесла Благоева. Они подошли почти вплотную к корпусу корабля, зона поражения пушек осталась позади. — Пробуем включить автоматику?

— Да, только предупредим. Некрасиво без стука входить. — Пристинская облизнула губы, переключила передатчик на SOS-волну: — Говорит командир корабля «Владимир Русанов»! Мы просим разрешения на стыковку. Мы хотим вам помочь.

И опять — никакого ответа.

— Молчание — знак согласия, — решила она. — Стыкуемся.

Щёлкнул тумблер, запуская программу стыковки. И тут же на панели вспыхнул красный индикатор.

— А вход заблокирован, — Петра взглянула на командира. — Что ж, следовало ожидать. Их шлюпка на месте, шлюзовая камера занята.

— Или его заблокировали вручную, — добавил бортинженер из пассажирского отсека.

Любое из предположений могло оказаться верным.

— Причаливаем снаружи и входим через аварийный люк, — распорядилась Елена.

Стыковка получилось жёсткой, тряхнуло так, что зубы клацнули. Пристинская всем телом ощутила, как их проволокло по корпусу, пока не сработали присоски.

— Всё, приехали! — Петра постаралась придать голосу задиристость, замаскировать стыд за продемонстрированный непрофессионализм.

Елена смолчала — в конце концов, Благоева не пилот. Будем надеяться, что с бортовыми компьютерами она умеет обращаться лучше, чем с космошлюпками. Обернулась к бортинженеру:

— Роман, попробуйте открыть аварийный люк.

Благоев кивнул, приоткрыл дверь, мягко перевалился за борт, на лету включая присоски башмаков. Вышагивать по обшивке у него получалось ловко — сразу видно, этому человеку не раз доводилось выбираться в открытый космос, работать в условиях нулевой гравитации.

К аварийному люку он дошёл беспрепятственно. Присел на корточки, освободил зажимы.

— Командир, готово.

— Отлично! Мы с Марком спустимся внутрь. Роман, вы нас страхуете возле люка. Петра, остаётесь в шлюпке. — Кивнула Ленарту: — Идёмте, док.

В шлюзовой камере было пусто. Предположение бортинженера подтверждалось — включена ручная блокировка. Кого не хотели пускать внутрь? Их, или тех, кто улетел на шлюпке «Сёгуна»? Во всяком случае, признаков аварии не заметно, освещение работает, оборудование аккуратно закреплено.

Елена подошла к двери переходного отсека. На панели светился красный индикатор — разгерметизация шлюзовой камеры. Аварийный люк всё ещё был открыт.

— Идём внутрь? — Ленарт подошёл и стал рядом.

— Да. Роман, закрывайте.

Красным глазок мигнул и погас. Дорога к бегству отрезана.

Переходный отсек на «Сёгуне» оказался меньше, чем на «Русанове». Когда корабль покидали одновременно пятеро, им наверняка приходилось тесниться. Но для двоих места хватало с избытком. Елена нажала единственную кнопку на панели с множеством индикаторов и надписей на чужом, хоть и знакомом языке. Двери бесшумно захлопнулись, и тотчас в стенах, полу, потолке открылись решётчатые углубления. На панели начали поочерёдно вспыхивать и гаснуть разноцветные огоньки: обработка жёстким излучением, ионная обработка, химобработка. Биологическая защита включена на максимум, экипаж «Сёгуна» к мерам безопасности относился серьёзно. Но что-то с ними всё равно случилось!

Зажёгся последний, зелёный индикатор. Тихо засвистело во внешних микрофонах, начало расти давление — камера заполнялась воздухом. Спустя десять секунд погас и он. Тотчас распахнулась дверь, заставив непроизвольно напрячься. Но и во внутреннем отсеке было пусто.

Эту часть шлюза космонавты называют «костюмерной» — из-за кабинок для переодевания, выстроившихся вдоль стен. Ленарт заглянул в ближайшую, сообщил:

— Командира Танемото на корабле нет. По крайней мере, его скафандра нет, а домашние тапочки, так сказать, здесь. Вряд ли у них принято обмениваться одеждой.

Они осмотрели кабинки. Пять из шести пустовали. Судя по надписям на шевронах, на борту оставался Юкио Такамацу, навигатор. Сколько же лет он прожил в одиночестве?!

Шлюзовая камера выходила на жилую палубу, чтобы в случае экстренной эвакуации экипаж мог как можно скорее покинуть корабль. Хотя чаще всего это оказывалось заменой быстрой смерти на медленную и мучительную. Елена оглядела коридор. Все корабли-разведчики похожи друг на друга. «Русанов» был немного просторней «Сёгуна», но в общем всё то же самое. Межпалубные лестницы, санузел, закрытые двери кают. Возможно, в одной из них и затаился навигатор. Но в первую очередь следовало проверить рубку. Рубка — это контроль над кораблём.