— Как тут дела? Тихо? — уралец вышел в коридор.

— Тихо. А ты чего бродишь? Тебе почти два часа до смены.

— Да… — Ламонов неуверенно поскрёб под мышками, — посоветоваться хочу. Мне тридцать три стукнуло. Может, жениться пора?

Шпидла рот открыл от изумления.

— Ну ты выбрал время! Что, на Новой нельзя было обсудить? И кто она, я её знаю?

— Дык, как на Новой? Я здесь с ней познакомился.

Уралец дёрнул головой в сторону одной из дверей. Шпидла решил было, что речь идёт о врачице из Лунного карантина. Однако номер врачицы был напротив. А в этом… Он присвистнул.

— Влад, ты серьёзно? На нашу командиршу запал?

— А что такого? Умная, симпатичная. Комплекцией не шибко велика, но это терпимо. Ты Танемото помнишь? Мелочь, каких поискать, а силища — во!

— Да ты понимаешь, кто она такая? Ты ж для неё будешь как лягушка под микроскопом. Все твои желания, чувства раньше тебя заметит.

— И ладно. Не люблю я рассусоливания, болтовню пустопорожнюю. А с Уной и говорить ничего не надо, сама всё понимает.

Шпидла пожал плечами.

— Как знаешь. Только, думаю, ничего у тебя не выйдет.

— Это почему? — Ламонов набычился.

— Потому что сердце её занято другим.

— Кем же?

— Шефом. Не замечал разве, как она на него смотрит? Каждое словечко ловит, на каждый чих бежит.

— Берг?! Не верю! Он же ей в отцы годится. Нет, Берг не стал бы…

— Влад, мы с тобой и предположить не можем, что Берг стал бы, а что — нет, — Шпидла похлопал друга по предплечью. — Так что успокойся и забудь.

— Я всё равно скажу ей! — упрямо возразил тот. — Пусть сама решает. Вот вернёмся на Землю, и скажу!

Владимир Ламонов, капитан службы безопасности Евроссии, оперативник с семилетним стажем, кавалер орденов «За заслуги» и «Щит Родины», поставил перед собой невыполнимую задачу.

На следующий день, как и обещал Корриган, делегации продемонстрировали практическую реализацию технологии бессмертия. Однако надежды Ржавикиной, что теперь-то удастся посмотреть Лабиринт, не оправдались. В гостинице их погрузили в комфортабельный, но при этом лишённый окон пневмовагончик и запустили в бесконечную сеть туннелей, смахивающих на громадный кишечник, — этот мир вполне оправдывал своё название. Определить, куда вагончик мчится, не было никакой возможности. Единственное, что удалось вычислить исходя из скорости и времени поездки — завезли их далеко. И глубоко, так как Джаеш Тхакур объявил: «Погружаемся в недра планеты — мой вестибулярный аппарат не хуже альтиметра». Всё же Анита оказалась в самом выигрышном положении: за восемь лет работы на Лунной базе вырубленные в каменной толще тоннели и залы сделались для неё нормой. А каково её спутникам, привыкшим каждый день видеть синее небо над головой? Они ещё хорошо держались!

Сначала их привезли на фабрику-репликатор, где изготавливали клонов. Здесь Ржавикина наконец-то увидела местных специалистов: средних лет мужчина в тёмно-синем комбинезоне и такой же шапочке встретил делегацию, вежливо поздоровался, перебросился несколькими фразами с Корриганом, провёл по путанице коридоров до нужной двери и куда-то пропал прежде, чем Анита выбрала минуту с ним заговорить. За дверью оказалась довольно обширная лаборатория, вернее — сборочный цех. И здесь Ржавикина заметила двух сотрудниц всё в той же тёмно-синей униформе. Но и они не уделили внимания делегации. Вежливое приветствие, и тут же вернулись к своей работе. «Экскурсию» проводил исключительно господин Корриган. Видимо, вице-президент Лабиринта был универсальным специалистом.

Главными агрегатами сборочного цеха являлись большие — три метра в высоту и полтора в диаметре — баки-автоклавы, прочая механика и электроника их обслуживала. Баки были непрозрачными, за тем, что творится внутри, можно было наблюдать на экранах датчиков в реальном времени. Или ускоренно просмотреть весь процесс на консоли цехового компьютера. Посмотреть было на что! Ржавикина думала, что вполне представляет себе процесс клонирования: из биологического материала донора формируется зародыш, помещается в питательную среду искусственной матки и с помощью неких нанотехнологий, которые Лабиринт решил рассекретить, ускоренно выращивается до полноценного девятимесячного плода. Растить, не извлекая из матки — уже не плод, ребёнка! — можно и дальше. С технической точки зрения это казалось вполне возможным, с этической — сомнительным.

Но увидели они совсем другое: никакого зародыша, человеческое тело «печатали» словно в трёхмерном принтере. Автоклав действительно заполнял «питательный раствор» — органический субстрат, молекулы которого нанорепликаторы модифицировали в соответствии с заложенной программой. Сборка шла изнутри наружу. На экране компьютера было отчётливо видно, как в однородной массе субстрата образуются желеобразные сгустки, как они набирают плотность, твердеют, формируют человеческий скелет. Как на костях нарастает соединительная ткань, внутренние органы, кровеносная и нервная системы, мышцы, кожа и слизистые оболочки, ногти, зубы, волосяной покров. Готовое тело извлекалось из автоклава и отправлялось в следующий цех, для более привычных и понятных медицинских процедур: ему продували лёгкие кислородом, промывали желудок и кишечник, вводя необходимую микрофлору, запускали сердце кардиостимулятором, готовили к оживлению. Весь процесс от запуска программы репликации до извлечения готового тела занимал чуть больше трёх часов.

Анита, Тхакур и Зэн как подошли к консоли, так и застряли у неё раскрыв рты. Зато Кассис сразу же убежал к автоклаву, где, судя по показаниям датчиков, у клона во всю росли печень, лёгкие и прочие органы. Пробубнил себе что-то под нос, — Анита поняла только «иблис», — а потом принялся забрасывать вопросами Корригана. От волнения араб забыл половину тех немногих английских слов, которые знал, потому, не мудрствуя лукаво, поманил к себе латиноамериканку и приспособил её в качестве переводчика. Вопросы его касались особенностей органического синтеза, и Ржавикина не вслушивалась.

Компьютерный «фильм» закончился, но в реальном времени процесс продолжался. Кассис хотел во что бы то ни стало увидеть результат собственными глазами. В конце концов Корриган окликнул женщину в синей униформе, и та указала на другой автоклав, где клон уже обрастал шевелюрой. Кассис едва успел перебежать к нему, как мелодично звякнул предупреждающий сигнал, алый огонёк на баке сменился зелёным. Свисающая с потолка бионическая рука-манипулятор приблизилась к автоклаву, отсоединила крышку, запустила внутрь многосуставчатую клешню. И через десять секунд выдернула человеческое тело, мужское, как не составило труда определить. Тело безвольной куклой свисало из захватов. По большому счёту, оно было мёртвым. Манипулятор аккуратно уложил тело на лоток транспортёрной ленты, и та понесла его в следующий цех — реанимационный.

— Я хочу быть там! — немедленно заявил Кассис. Корриган покорно кивнул, и вся процессия отправилась в соседний цех.

Клон был здесь, чисто вымытый и насухо высушенный по дороге. Он лежал на манипуляционном столе, и два сотрудника подключали к нему системы жизнеобеспечения. Кассис тут же бросился к ним, увлекая за собой Дорадо и Корригана, а Ржавикина принялась изучать медицинское оборудование, — в нём она разбиралась несравнимо лучше, чем в органическом наносинтезе. К тому времени, когда манипуляции с клоном были завершены, и удовлетворённый араб направился во главе процессии к выходу, Анита тоже закончила осмотр. И тоже была удовлетворена — технологическое оснащение её сектора на Лунной базе ничуть не уступало увиденному.

За дверьми цеха их поджидал тот самый дядька-проводник, видимо, без его сопровождения разобраться в хитросплетениях коридоров было затруднительно. Ржавикина предположила, что экскурсия на фабрику-репликатор закончена. Справедливо предположила — дядька повёл их к пневмотуннелю, а Корриган объявил:

— Дамы и господа, на этом первая часть нашего путешествия закончена. Вы увидели, как создается новое тело. Теперь мы с вами посмотрим, как формируется образ сознания.