– Мне жаль твоих родителей, Тина. Они живут без любви к друг другу и родным детям. Единственная радость в их жизни – подачки от царя, который и сам презирает их за предательство дочери. Что это за жизнь?

– Как видишь, они думают иначе.

Закария сжал челюсть.

– Тина, даже если мне предложат все богатства мира, я скорее отрежу себе язык или сгнию в гробу, чем откажусь от тебя и нашего сына. Вы с Изану – самое дорогое, что у меня есть. А ты… – Он улыбнулся так нежно и открыто, как улыбался только ей одной. – Ты мой свет, Тина, мое самое большое счастье, моя надежда.

Ее сердце, почти обратившееся в глыбу льда от боли предательства родителей, оттаяло и защемило от нежности.

Тина прижалась губами к его рту. Поцелуй был долгим, трепетным и чувственным. Потом Закария спустился к ее шее и прочертил губами влажную дорожку к солнечному сплетению, где красовалась брачная руна в виде полуночника. Он блуждал ладонями по ее коже, лаская каждый изгиб тела, и медленно скользил к бедрам. Когда его пальцы наконец-то коснулись чувствительной точки, Тина закрыла рукой рот, чтобы не разбудить стонами спящего в соседней комнате Изану.

Усмехнувшись, Закария прикусил нежную грудь, и даже прижатая к губам ладонь не смогла заглушить ее сладостный вскрик.

– Если Изану проснется, сам будешь его баюкать, – задыхаясь от страсти, прошептала Тина.

Закария еще больше развеселился, окинул ее совершенно бесстыжим взглядом и облизнул сосок.

– Я куплю нам дом. – Он начал осыпать дразнящими поцелуями ее живот. – Просторный, уютный. – Прочертил языком линию вокруг пупка, и Тина всхлипнула от нестерпимого желания. – У Изану и твоей сестры будут свои комнаты, и за прочными стенами они не услышат твои громкие стоны, пока я буду любить тебя ночами напролет.

Когда его губы достигли внутренней стороны бедра, Тина уже не могла сдерживаться и громко стонала, радуясь, что Изану обычно спит очень крепким сном. Она даже не подозревала, что слова Закарии были не просто мечтами, что он уже присмотрел для них красивый уютный дом недалеко от Вайтхолла и собирался купить его на деньги, скопленные за долгие годы службы на должности лидера элитного отряда принца. Тина не знала, что совсем скоро он, как и обещал когда-то, разобьет перед домом небольшой сад с виноградником, заведет трех котов и одного сторожевого пса, и они будут жить там маленькой, но дружной семьей.

Долго и счастливо.

Делегация Ардена гостила в столице Западного королевства почти две недели.

За это время Рэндалл немного оправился. Рана по-прежнему причиняла сильную боль, но он уже поднимался с кровати, самостоятельно передвигался и уверял всех, что ему стало гораздо лучше. И только Аврора знала, насколько ему тяжело. Когда они оставались наедине, она помогала ему переодеваться, мыться и даже кормила с рук, потому что любое лишнее движение приносило ему мучительную боль. Рана хоть и не задела жизненно важных органов, но была глубокой, и процесс заживления протекал долго. Лекарь настаивал, чтобы он задержался в Аталасе еще на несколько недель, но Рэндаллу было неприятно находиться в королевстве того, кто поддерживал Артура. А после известия о том, что его старший брат покончил с жизнью в темнице за два дня до казни, он еще сильнее уверился в своем решении вернуться домой. Самое сложное осталось позади, но Рэндалл понимал, что его ждало много нерешенных дел, и не мог больше прохлаждаться в чужом королевстве.

По возвращении домой Рэндалл первым делом распорядился о проведении официальной встречи с южанами, на которую явились Алан, Арон, Калеб и Тристан.

Осознание того, что Артура больше нет с ними, пробудило странное чувство. Рэндалл не испытывал особенной братской любви к нему, но радости или облегчения эта новость тоже не вызвала. За такой короткий срок он лишился сразу двух братьев. Наверное, то же самое чувствовали все Вейланды, потому что встреча прошла на удивление спокойно.

Рэндалл с отцом пришли к согласию, что отныне Арден – независимое королевство, но с небольшими условиями. Порт Ардена по-прежнему будет открыт для кораблей Юга без какого-либо налогообложения. Одна седьмая часть дохода с арденийских шахт будет, как и раньше, отправляться в казну Фортиса. А в случае возможных войн с другими королевствами Арден будет беспрекословно поддерживать Юг.

Рэндалл согласился на все условия, и Совет Ардена его поддержал. Это была не самая большая плата за то, к чему арденийцы стремились полтора столетия. Они наконец-то стали свободными, а Рэндалл – тем, кем его всегда хотел видеть дедушка.

Освободителем и королем Ардена.

Мирный договор был подписан Рэндаллом и Ароном. Свидетелем выступал молодой царь Кай, который прибыл в Арден из Аталаса и планировал погостить несколько недель.

После завершения встречи Рэндалл собирался немедленно отправиться в детскую. Теперь он каждую свободную минуту стремился проводить с детьми, чтобы наверстать упущенное из-за вынужденной разлуки время.

Но отец задержал его.

– Рэндалл, мы можем поговорить? – спросил он тихо и сбивчиво.

– Конечно. – Рэндалл, уже успевший дойти до двери, вернулся к столу и сел в кресло.

Алан кивнул стражникам, оставшимся в зале Совета, и те вышли.

– О чем ты хотел поговорить?

Алан опустил голову и нервно затеребил ниточку, торчащую из вышивки камзола. Он хмурился, жевал нижнюю губу и всем своим видом напоминал провинившегося ребенка. Рэндаллу стало неуютно от того, каким жалким выглядел некогда статный король.

– Я хотел… хотел… – Алан тяжело вздохнул, а потом поднял на Рэндалла взгляд, полный боли и тоски. – Я хотел извиниться перед тобой…

Рэндалл так резко вздохнул, что спину пронзила острая боль. Он сжал челюсти и постарался делать короткие и частые вдохи, чтобы грудь сильно не вздымалась.

– Извиниться? – недоверчиво переспросил он. – За что именно?

Тристан поведал ему, что сначала Алан собирался поддержать Артура, лишь бы не признавать слабость перед всеми правителями Материка.

– За все, – ответил Алан с обреченностью и каким-то неведомым для Рэндалла облегчением.

Нахмурив брови, он продолжал смотреть на отца, и тогда Алан стал говорить. То, что Рэндалл мечтал услышать долгие годы.

– Прости за то, что не был тем отцом, которого ты заслуживал. За то, что получал от меня только бездушие и презрение.

– Я результат твоей самой гнусной ошибки, – равнодушно отозвался Рэндалл. По его виску скатилась холодная капля пота от того, как много усилий он прикладывал, чтобы держать спину прямо и дышать размеренно и спокойно. – Мне понятно твое отвращение ко мне.

– Нет. – Алан покачал головой. – Это не так. Я не испытывал к тебе отвращения.

– Неправда.

– Правда. Не было ни отвращения, ни ненависти. Только страх.

– Страх? – Рэндалл выгнул бровь, совершенно не понимая, что несет отец. Может быть, у него очередной припадок от снадобий, которыми пичкал его Артур?

– Я боялся тебя.

– Не понимаю, – сдавленно прошептал Рэндалл. Горло словно перетянули прочным канатом.

– Ты хоть осознаешь, как сильно похож на свою мать? Каждый раз, глядя в твои глаза, я вижу ее. Даже сейчас. Я вижу ее полный разочарования и боли взгляд. Так она… – Алан осекся, а потом заговорил едва различимым шепотом: – Так она смотрела на меня той ночью. Той ночью в ее изумительно прекрасных глазах, которые всегда глядели на меня с нежностью и любовью, появились боль от предательства и разочарование. И этот взгляд долгие годы преследовал меня в повторяющихся кошмарах. А потом, когда ты приехал в Голдкасл, я увидел этот взгляд будто наяву. Точно такой же. Один в один. И мне было страшно. Как будто той ночью ты находился там, в этой чертовой комнате, где я потерял контроль и навсегда утратил все хорошее, что во мне было. Как будто ты был свидетелем моего предательства.

Руки Рэндалла мелко дрожали, и он сжал их в кулаки.

– И поэтому ты решил сделать все, чтобы я чувствовал себя в твоем доме лишним? Чтобы никогда не забывал, кто я?