— Добрый день. Вернее, вечер.

Кибернетик старалась вести себя, будто ничего между ними не случилось. Что ж, Пристинскую это устраивало. Нет времени на реверансы.

— Добрый вечер. Мы вышли в систему, не занесённую в Звёздный Атлас. Я не могу определить её координаты. Трижды прогоняла программу, каждый раз получается разный ответ. Что это может значить? Компьютер неправильно определяет реперные квазары? — Благоева молчала, и Елена решилась поделиться подозрениями: — Или их координаты изменены?

Петра удивлённо глянула на неё, подошла к терминалу. Пристинская поспешно освободила кресло, попыталась было показать результаты собственных расчётов, но кибернетик отмахнулась:

— Давайте я сама посмотрю, что здесь делается. Если будут вопросы, спрошу.

— Как скажешь, — не стала спорить Елена. — Я подожду в рубке.

Благоева вышла на связь сорок минут спустя.

— Я просмотрела обсчёты, предполагать худшее пока рано. Нас действительно занесло к чёрту на рога. Интересно, кто так «мастерски» рассчитал последний Манёвр Перехода? — в голосе Благоевой звучала издёвка, но сил реагировать на неё не было.

— Я рассчитала. Что теперь делать?

— Продолжать поиск реперов.

— Сколько это займёт времени?

— Если подставлять их наугад, то около трёх лет. — Увидев на экране, как вытянулось лицо командира, Благоева сжалилась: — Но я постараюсь оптимизировать процедуру. Попробую использовать итерацию по методу Кахельмана.

— Какая помощь требуется?

— Сама справлюсь, если дёргать меня не будут. Специалистов подходящей квалификации на борту всё равно нет. А те, что есть, уже напомогали.

Пристинская прикусила язык. Возразить нечего, Петра расквиталась за конвоирование в стасис-отсек.

Дни ползли медленно как букашки по стебельку. Оставалось лишь спать, есть, отсиживать вахты в рубке. Ждать. Пристинской чертовски хотелось знать, как продвигается работа в киберотсеке. Хотя бы дважды в день получать рапорт — она же командир, в конце концов! Но Благоева просила «не дёргать», и она терпела.

На двенадцатый день кибернетик сама вышла на связь:

— Командир, появились кое-какие результаты.

Самодовольная улыбка на губах подсказывала, что результаты положительные. У Елены сердце замерло в ожидании приговора.

— Я слушаю, говори!

— Пришлось повозиться, метод Кахельмана чувствителен к упорядочиванию выборки, — Благоева явно наслаждалась своим профессиональным превосходством в этой области. — Разброс числа шагов итерации может достигать шести порядков…

— Петра, давай обойдёмся без лекции по специальной теории вероятности.

Благоева недовольно скривилась, но к сути перешла:

— Мне удалось наскрести несколько реперов. Не ахти каких, но для привязки координат подойдут.

— Отлично! Начинаем работать!

— Я что, не заслужила выходной? — возмутилась Благоева. — Это вы две недели бездельничали, а у меня голова пухнет!

— Отдыхай, я сама как-нибудь справлюсь.

— Нет уж! «Как-нибудь» не нужно, привязывать вместе будем. Не знаю, как вам, а мне очень домой попасть хочется.

— Хорошо, до завтра — перерыв, — обречённо согласилась Пристинская.

В паре с кибернетиком привязка прошла гораздо быстрее. И настроение у всех на борту сразу изменилось — когда знаешь, где твой дом, не чувствуешь себя потерянным. За ужином Рыжик даже предложил отпраздновать открытие новой звёздной системы. И попрощаться с ней заодно.

— Рановато праздновать собираешься! — рассмеялась Петра. — Вот настроят командир с бортинженером двигатель на возвращение, тогда и прощаться будем.

— Ну давайте послезавтра праздник устроим, — не сдавался Кучеренко. — Это же чисто технические вопросы остались.

— Они и были техническими. Или ты боялся, что застрянешь здесь на ближайшую сотню лет? — Петра насмешливо стрельнула глазами в сторону Пристинской. — Командир бы этого не допустила!

Елена подавила вздох, отодвинула тарелку. Картофельное пюре не лезло в горло. После всего, что она натворила, начинать этот разговор казалось невозможным. Но и не начать нельзя.

Благоев первым почувствовал неладное, посмотрел вопросительно. Перехватив взгляд мужа, Петра тоже повернулась к Пристинской.

— Мы же летим на Землю, правильно? — в голосе кибернетика зазвучала тревога.

— Я хочу попросить… если вы не будете возражать… — Пристинская облизнула пересохшие губы. Где найти подходящие слова? — Я хочу ещё раз попытаться войти в систему «сто четыре – девяносто шесть».

— В систему Горгоны? — глухо уточнил Благоев.

— Да. Последний раз! Пожалуйста…

Она видела, как застыло лицо Благоевой, как потускнели радостные огоньки в глазах Рыжика, а бортинженер устало опустил плечи.

— Это не планета, а магнит какой-то! — Благоева резко опустила чашку на стол, расплескав чай.

— Петра, у тебя мама жива? — тихо спросила Елена.

— Жива, и что?

— У тебя, Лёня? У вас, Роман? А моя мама умерла, когда мне было пять лет. И я до сих пор не знаю, что с ней на самом деле случилось. Это для меня единственная надежда хоть что-то понять. Последняя надежда!

Она обвела взглядом товарищей. Все молчали.

— Если и на этот раз переход окажется неудачным, возвращаемся на Землю. Честное слово!

— А если получится? — Благоев не поднимал глаз.

— Если получится — настраиваем двигатель для возвращения, и вы все укладываетесь в стасис. А я поведу корабль к Горгоне. Собственно, так мы и планировали… с Ворониным.

— И что будет дальше? — Петра закусила губу. — Вы можете считать меня трусихой, но что будет с нами, если вы не вернётесь с Горгоны? Мы так и останемся спать вечным сном на орбите?

— Перед высадкой я выведу из стасис-сна навигатора и сдам ему полномочия капитана, — Пристинская опустила голову. — Он вернёт корабль на Землю. С таким условием вы разрешаете мне лететь на Горгону?

Благоева уставилась на неё изумлённо. Но сомнение высказала не она, а её муж:

— Вам стоит оставить на вахте ещё кого-нибудь, кроме Воронина.

— Думаю, в этом нет нужды. Навигатор справится.

— Справится! — теперь высказалась и Петра. — Бросит тебя на планете и улетит.

— Нет. Это лишние неприятности, лишние сложности — объяснять исчезновение командира. Воронин не любит усложнять себе жизнь.

«…на использование звёздной системы G00010496 принадлежат Европейско-Российскому Союзу. Вторая планета системы открыта, исследована и картографирована в 2211 году экспедицией корабля-разведчика «Христофор Колумб». Органических форм не обнаружено. Природные…» Знакомый голос навигатора Буланова звучал из динамиков. Елена откинулась на спинку кресла, закрыла глаза. Удалось! Ей это удалось! Радоваться или огорчаться? Какие находки ждут её на плато, выжженном лучами звезды, сияющей в центре обзорного экрана?

Безжизненная каменная равнина до самого горизонта, растрескавшиеся грязно-бурые плиты, дрожащее марево в раскалённом воздухе. И тёмная полоса скалистого гребня впереди. Всё узнаваемо, словно который раз смотришь видеозаписи, сделанные экспедицией «Христофора Колумба». Но сейчас она видит это собственными глазами.

Пристинская сверилась с картой. С курса она не сбилась, шлюпка летит над странным образованием, найденным когда-то Круминем и названным «Кольцо». Над самой загадочной находкой косморазведки за всё время её существования. Круг, диаметром тридцать четыре километра, будто очерченный циркулем на поверхности базальтового плато и заметный только с орбиты. В середине — каменная гряда в форме окружности, принятая сначала за кратер. Круг и кратер имели общий центр, и совпадал он с магнитным полюсом планеты. Там находилось «облако» слабовязкой алой субстанции, циклически меняющее диаметр и непроницаемое для любого вида излучения.

Елена куснула щеку. Может быть сегодня она сумеет раскрыть эту тайну. Может и сумеет… и сама к ней присоединится, увеличит количество жертв Горгоны. Если Воронин решит увести корабль, никто ему не помешает — весь экипаж в стасисе. Перед вылетом она навигатора не видела. Дождалась, пока тот проснётся, оставила в рубке короткое сообщение с формальной передачей полномочий капитана и улетела. За время спуска Воронин ни разу на связь не вышел, и Пристинская вахту не вызывала. Прямую трансляцию с видеокамер шлюпки она отключила заблаговременно. Если ей не суждено вернуться на Землю, то и полученная информация туда не попадёт.