— Я помогу вам уговорить самых недовольных, — словно прочитав его мысли промолвила эльфийка. — Ваши нововведения, и правда, помогут Исиринатии вернуть хотя бы часть утраченных позиций. Но вы, я погляжу, внимательно следите за успехами Черного Властелина.

— Увы, у меня попросту не осталось никакого иного выхода из текущей в высшей степени неблагоприятной ситуации.

— Не страшно, тем более, его методы работают, — пожала плечами звездорожденная.

— Скажи, зрящая, — произнес Ритон, — какой будет плата за помощь? Кажется, ты некоторое время назад в высшей степени туманно обрисовала стоимость эльфийских услуг в деле устранения Черного Властелина.

Эльфийка улыбнулась.

— Как я и говорила, ничего невозможного.

Ритон вздернул брови, не произнеся ни единого слова, и Найлиэна тепло улыбнулась собеседнику.

— Хорошо. Слушайте: вы поможете мне прикончить Черного Властелина. Исиринатия станет домом для оставшихся в живых эльфов — выделите нам какой-нибудь свободный лес. Вы всячески станете избегать войн в ближайшие годы, по крайней мере, не получив на это мое одобрение.

«А может мне еще и регулярно в задницу тебя целовать»? — раздраженно подумал Ритон, однако на лице его не появилось и тени недовольства.

Помощь эльфов с их сверхъестественным умением проникать в защищенные места, добывать информацию и устраивать несчастные случаи, сейчас была нужна, как никогда. Свободное место он найти сумеет, а воевать Исиринатия будет не в состоянии еще долгие годы — на этот счет венценосец не питал никаких иллюзий. Собственно говоря, именно потому он и затеял реформу. Свобода вероисповедания привлечет в страну последователей всех богов, свобода торговли — наполнит его казну, свобода ремесел подарит возможность снарядить армию отличным вооружением… Возможно даже — об этом Ритон мог лишь мечтать — позволит конкурировать с Черным Властелином, чьи мануфактуры в последние годы росли, точно грибы и продавали все, начиная от гвоздей и заканчивая полными рыцарскими доспехами.

«Ну а потом, если что, всегда можно будет устроить сезон стрижки слишком длинных ушей», — подумал он, согласно кивая.

— Твои условия кажутся мне справедливыми, звездорожденная. Хотя другой венценосец мог бы и не принять их.

— Другой и не принял, — неожиданно прямо и честно ответила ему Найлиэна.

«Ага, стало быть идиот Гашиэн в свойственной ему манере отказался. Заносчивый болван. Мало ему было потерять Белый Город, видимо, хочет поделиться с соседями чем-нибудь еще».

— Стало быть, мы не имеем права говорить о гипотетической попытке восстановить Лигу, верно? — осторожно уточнил новоиспеченный венценосец. — А как обстоят дела в стане дварфов и прегиштанцев? Они понесли меньшие потери во время войны с Черным Властелином, нежели прочие участники конфликта, ведь воевали лишь друг с другом.

— Я бы не была столь категорична в суждениях, — эльфийка наморщилась, по-видимому, вспомнив нечто не слишком приятное. — Резня на юге унесла невообразимое количество жизней.

Она подтвердила опасения Ритона и тот сразу же озвучил вопрос, не дававший ему покоя с того самого дня, как объявилась звездорожденная.

— Мы не сумеем добиться союза с волками, прегиштанцы с дварфами обескровлены, от моего государства остался огрызок, от твоего — почти ничего. Каким образом мы свергнем Черного Властелина и, нет, не вернем все назад, я не столь наивен, но хотя бы сделаем ситуацию несколько благоприятной для дальнейшего существования?

Эльфийка одарила своего собеседника загадочной улыбкой, чарующей и внушающей страх одновременно.

— Ответ на этот вопрос лежит на поверхности, ваше величество, и вы не можете не знать его.

— Стало быть, предательство, — подытожил Ритон. — И когда же я смогу увидеть тех, кто рискнул отвернуться от всемогущего правителя Империи Тьмы?

— Всему свое время. Месть не терпит спешки, это блюдо подается холодным.

— Это так, — кивнул Ритон. — Но только постарайся не забыть, сколь коротка и быстротечна человеческая жизнь. Не хотелось бы, чтобы, к моменту, когда настанет время вкушать сие вкуснейшее из кушаний, оно не оказалось бы подле моего, еще более хладного, трупа.

Дочь Ратриолы рассмеялась — вежливо и аккуратно, согласно правилам этикета.

— Просто подождите чуть-чуть, очень скоро все будет готово, и мы приступим.

Произнеся это, она присела в изящном реверансе, и оставила венценосца наедине с его надеждами и страхами.

— Береги себя, пожалуйста, — Тартионна нежно обняла Шахриона и отстранилась, будто бы стыдясь своих чувств.

— Папа, возвласяйся быстлее, — попросил Паштион, прижавшийся к матери и с трудом сдерживавший подступающие слезы.

Черный Властелин поцеловал сына в лоб и взъерошил кучерявые, мягкие, как пух, волосы.

— Все будет хорошо, — улыбнулся он, — я же уезжаю не на войну. Это всего лишь обычная ежегодная поездка по имперскому тракту. Она займет не так много времени.

Он и сам не понимал, зачем успокаивает родных. Возможно, виной тому была Тень, возможно — новости, стекающиеся со всех сторон и настраивающие отнюдь не на веселый лад, возможно — просто нервозность и опасения, буквально разлитые в воздухе.

В последние дни Черный Властелин чувствовал изрядное напряжение, которое не получалось связать с чем-то конкретным. И, тем не менее, ощущения императора, увы, не могли служить достаточным основанием для отмены поездки — возрожденный лишь несколько лет назад обычай следовало холить и лелеять.

Посещение крупнейших городов западной части страны, крюк на север — чтобы не возвращаться тем же маршрутом и, наконец, спокойная дорога домой. Было решено, что в этом году восточные рубежи Империи посетит Госпожа с наследником, и где-то через пару дней Тартионне и сыну придется отправиться в небольшое путешествие.

Самому же Шахриону предстояло несколько недель подряд попеременно бороться со скукой в пути и нечеловеческим количеством алкоголя на пирах. Одна эта перспектива настраивала на пессимистичный лад, но что поделать — император должен быть не просто символом, сидящем в недосягаемой вышине Черной Цитадели. Нет, он обязан демонстрировать мощь страны, показывать новоприобретенным подданным, что владыка здесь, что он слышит их и делит с ними пищу и вино. А если возникнет потребность, то Шахрион, естественно, на месте сможет вынести приговор парочке мздоимцев, благо Тартионна передала ему сведения, касающиеся десятка подходящих кандидатов.

«Ничто так не улучшает настроение народа», — думал он, забираясь в карету, — «как болтающийся в петле взяточник, за пару дней до этого мнивший себя всесильным».

Дверь закрылась, кучер хлестнул животных — чтобы не пугать людей лишний раз, в карету запрягли обычных коней вместо выносливых и неприхотливых оживленных некромантией скакунов — и путешествие императора началось.

Первые несколько часов оказались наполнены тихими монотонными звуками дороги: ржанием, свистом плети, позвякиванием сбруй, да скрипом дерева. По мере того, как утро начало уступать свое место дню, к этим приятным звукам добавился людской гомон, приветственные возгласы, окрики стражников, отгоняющих любопытных от кареты и, конечно же, многочисленные здравницы.

Простой народ действительно любил Шахриона и тот старался, чтобы так и продолжалось впредь.

«Безусловно, любовь — это проходящее чувство», — думал Черный Властелин, выглядывая из окна на замерших у обочины путников, которые как один кланялись проезжающему экипажу, — «кто бы что ни говорил, но я склонен полагать, что пользы от нее куда больше, чем от страха. К тому же… запугать подданных, если возникнет нужда, я успею всегда».

Сегодня он чувствовал себя просто великолепно — Тень с самого утра не беспокоила императора, ласковое солнышко обещало приятный теплый денек, он в коем-то веке выспался, и — о чудо — даже головная боль притихла, время от времени напоминая о себе короткими вспышками в затылке, но не более того. Именно поэтому Черный Властелин позволил себе немного расслабиться и отвлечься от главного дела.