Тристан недовольно скривил лицо.

– У меня сегодня и так было много дел, и разговор по душам в мои планы не входит. Так что давай перенесем его на другой раз.

Аврора крепче сжала его руку, словно опасалась, что он сбежит.

– Трис, послушай. – Она намеренно сократила его имя, и это возымело нужный эффект. Лицо Тристана утратило напускную небрежность, и непробиваемая броня дала трещину. – Ты всегда рядом, когда мне тяжело. Твоя поддержка не дает мне сломаться. Ближе тебя у меня не было друзей. – Аврора говорила со всей искренностью. Если бы не Тристан, она бы не вынесла и трети испытаний, что свалились на ее хрупкие плечи.

– Я польщен, – тихо сказал Тристан. – Но какое это отношение имеет к моим проблемам?

– Прямое, Тристан. Мне больно видеть твой потухший взгляд. Больно осознавать, что ты пытаешься помочь всем вокруг – мне, Уиллу, всему Ардену, – а сам не получаешь поддержки. Ты ходишь по лезвию ножа, играя в опасные игры с Артуром, в то время как все видят лишь маску ленивого повесы. Мне невыносимо думать, что мой близкий друг несет на себе груз скорби, которая скоро изъест его изнутри, и ни с кем не делится переживаниями.

– Не надо, Аврора…

– Нет, надо! – Она повысила голос. – Я не понаслышке знаю, как эта боль разрушает, к каким ужасным последствиям может привести. Ты не один, Тристан. Прошу, позволь мне немного облегчить твою ношу. Поделись со мной…

Тристан молчал, глядя на пианино. Спустя несколько минут он несмело коснулся указательным пальцем одной клавиши.

Тишину пронзил высокий, резкий звук.

Его пальцы дрогнули. На лице отразилась настоящая мука.

Он снова надавил на клавиши, перебирая пальцами, и из-под них полилась лиричная мелодия, которая через мгновение зазвучала нескладно, споткнулась и грубо оборвалась. Пальцы соскользнули с инструмента, безвольно упав на сиденье лавки.

– Я не могу играть с того дня, – с трудом промолвил Тристан, зажмурившись. – Не знаю, внутри все обрывается, когда пытаюсь. Музыка больше не звучит для меня, как раньше. Она действует мне на нервы, бьет по ушам, не доходит до сердца… Черт. – Тристан горько усмехнулся. – Я говорю как сентиментальный кретин.

– Это не так, Тристан. – Аврора погладила его по спине. – Ты писал музыку для нее?

– Да. – Его голос опустился до шепота. – С того дня, как мы познакомились, я писал музыку только для нее. Играя, думал о ней. А когда ее не стало… словно все это потеряло смысл и… – Тристан запнулся и судорожно вздохнул. – Внутри так пусто, Аврора, так оглушительно тихо и пусто, что становится страшно. Я будто сломался изнутри и не знаю, как с этим жить.

На черную клавишу бесшумно упала слеза. Тристан порывисто вытер глаза и раздраженно встряхнул головой, отчего длинные волосы упали ему на лицо.

– Кажется, я перебрал вина.

– Нет, Тристан, сегодня ты как никогда трезв. – Аврора положила голову ему на плечо и крепче сжала ладонь, переплетая их пальцы.

Тристан прислонился щекой к ее макушке.

– Спасибо тебе.

– За то, что выслушала?

– Нет, за то, что услышала без слов.

Аврора поняла, что он имел в виду.

Так они и просидели до глубокой ночи. Он думал о той, кто больше никогда не вернется в его жизнь. Она – о том, в чей уход до сих пор отказывалась верить.

Сентябрь, 1136 г. со дня Разделения

Закарию разбудили монотонные удары гонга, что провозглашали наступление утра. В его маленькой комнате не было окон, чтобы увидеть первые проблески рассвета. Здесь также не было зеркала и шкафа. Были лишь матрас, столик на низких ножках, за которым можно было сидеть только на полу, и небольшая тумбочка.

Помещения для адептов старше двадцати в Темном храме Ордена находились на подземных уровнях. На первом и втором этажах проживали ученики Ордена. На третьем и четвертом находились кладовые, лаборатории для приготовления снадобий и зелий, библиотеки с древними, столетними фолиантами и склады оружия. А на последнем уровне располагались тайные помещения, вход в которые был разрешен только мастерам и служителям Ордена. Там хранились самые ценные секреты о деятельности Ордена теней и крови.

В Светлом храме, наоборот, подземных уровней не было, а башни здания возвышались на семь этажей вверх. А в Верховном храме, что стоял на высоком холме Дахаба, если верить слухам, было целых десять нижних уровней и восемь верхних. И одному лишь Творцу известно, какие тайны там хранились.

Снова раздался удар гонга, и Закария нехотя откинул тонкое одеяло. Кровать ему заменял худой протертый годами матрас, набитый соломой. Быстро умывшись холодной водой из таза, он потушил тлеющий огрызок свечи, вышел из комнаты и направился к лестнице, ведущей на верхние – «солнечные» этажи, как называли их адепты. Каждый его шаг сопровождался гулким эхом, ударяющим в высокие каменные стены и потолок.

В животе неприятно мутило, хотя Закария привык к этому ощущению. Он не ел уже четверо суток, но это было необходимо, чтобы очистить тело и разум перед последним испытанием.

Со дня его приезда в храм прошло пять месяцев, и настало время для самого важного этапа в его обучении. Благодаря этому испытанию он повысит ранг с ученика до полноценного служителя Ордена. Последний шаг, после которого прежний Закария исчезнет. Останется лишь его тень.

На «солнечном» уровне было тихо и безлюдно, потому как адепты выйдут из своих комнат только через час после утренней медитации. Закарии она не требовалась. Он четыре дня вместо еды употреблял сильнейшие зелья, которые раскрывали его сознание лучше любой медитации. Из-за этого он чувствовал себя так, словно его душа отделилась от тела и он не шел, а парил в воздухе. Он даже не знал, как описать это ощущение. Казалось, он слышал и видел не органами слуха и зрения, а пропускал все через себя, сливаясь с пространством.

Закария прошел по длинному коридору, расписанному иероглифами – историей Ордена. В окне он увидел, как во внутреннем дворе вместе с учителем занимаются младшие адепты. Дети десяти лет в черных одеяниях сидели на корточках на одной ноге, вторую вытянув вперед и сложив руки перед собой. Они еще не умели медитировать самостоятельно, поэтому покидали комнаты раньше старших «братьев».

Мастерами теней станет лишь треть из этих детей. Большая часть отсеется по достижении двадцати лет. Некоторые ученики уйдут сами, избрав свой путь. Другие не пройдут испытание, чтобы перейти на следующую ступень. Но для них это не страшно. Воспитанники Ордена проходили серьезное обучение: светские науки, боевая подготовка, политика, искусство. Выпускники школы Ордена теней занимали посты при королевском дворе Востока и бережно хранили ту малую часть тайн, которые им открывались.

Для таких адептов, как Закария, вне Ордена был лишь один путь – наемный солдат, потому что он жил вдали от храма и не имел блестящего образования. Ему оно и не требовалось. Единственная цель, ради которой он принес в двадцать лет клятву, – это месть. Большинство этих детей пришли в храм, чтобы удовлетворить амбиции своих родителей, которые даже не догадывались, какие тайны хранят старинные храмы на трех холмах. Закария же согласился стать учеником добровольно. Да и идти ему тогда было некуда.

Один мальчик потерял равновесие и упал, приземлившись на копчик. Он быстро извинился перед учителем и принял прежнюю позу.

– В отличии от этих детей, ты обучался вдали от храма под покровительством Холланда. Я думал, из тебя не выйдет никакого толка, – раздался за спиной голос, от которого у Закарии по коже прошелся неприятный холодок. – Но по словам Верховного мастера вашего храма, ты один из сильнейших адептов своего возраста. Это похвально.

Закария медленно обернулся и увидел перед собой лицо, которое долгие годы преследовало его в кошмарах.

Перед ним стоял Мастер из Верховного храма, Абиль, – убийца его семьи.

– Что ты здесь делаешь? – Рука Закарии дрогнула от желания коснуться рукояти кинжала, пристегнутого к поясу. Он не боялся его, как раньше. Сейчас его переполняла только ненависть.