На крыльце третьего яруса кто-то сидел. Одинокий силуэт, белеющий в темноте. Услышав шаги, арт подняла голову. Давид на секунду растерялся. Почему-то подумалось, что Тассит выследила его. Принялся оправдываться:

— Я гулял. По лестнице. Вверх. Это не запрещено?

— Ворота дворца закрыты до следующего праздника, — вместо ответа сообщила девушка.

— До Кхи-шош’э? И никто не выходит оттуда?

— Обитатели небесного дворца могут выходить из него, когда пожелают. Но для остальных кхиров порталы открываются лишь в дни празднеств.

— Понятно. А ты почему сидишь здесь одна?

Арт не ответила. Ароян неуверенно потоптался на месте. В общем-то, тема разговора была исчерпана, он собрался шагнуть дальше, когда услышал сдавленный всхлип, очень похожий на человеческий. Прежде Давиду не приходилось видеть, чтобы кхиры плакали. Спросил удивлённо:

— Тассит? Что-то случилось?

— Нет, Дади, ничего не случилось. Иди в дом, веселись. Сегодня последний день праздника, не нужно грустить.

Она вновь всхлипнула, уже громко и явственно. И в словах её слышна была горечь. Давид нахмурился, ступил с лестницы на каменную площадку. Подошёл, присел на корточки перед девушкой.

— Тассит, тебе плохо?

— Дади, не нужно со мной разговаривать. Не трать время на беседы с уродкой.

— Тассит, ты вовсе не уродливая, просто отличаешься от остальных. Я отличаюсь от твоих соплеменников гораздо сильнее. Если кто и урод, то именно я.

— Дади, ты не похож на других рта, но ты не уродлив, в отличие от меня. Я знаю, что не гожусь продолжить род, ни один мужчина не желает моего айри. И ртаари не нужно моё арше! Я надеялась стать орайре, думала, что со-ртох оставляла меня в ц’Аэре для этого. Теперь понимаю — меня не хотят видеть в Джасжарахо. Я не достойна родить даже ачи. Вдруг они вылупятся такими же красноглазыми?

Их взгляды встретились, и Тассит тут же отвернулась. А Давид брякнул первое, что в голову пришло:

— Так у тебя нет детей? А сколько тебе лет?

— Шестнадцать.

Взрослыми арт становились в четырнадцать. Значит, Ишбит привезла девочку в столицу на следующий год после инициации. Удалила из Джасжарахо отбракованный материал, а теперь королевы решили повременить со списанием, использовать для нового опыта? В своих экспериментах ртаари безжалостны, не считаются ни с жизнями, ни с чувствами. Нужно и это учитывать. И не отвечать тем же.

Ароян сел на крыльцо рядом с девушкой.

— Тассит, хочешь, я расскажу тебе о своём мире?

* * *

Отсыпаться Ишбит не позволила. На рассвете рта начали поднимать ачи, поторапливать с погрузкой. Работа шла без суеты, без спешки, но уже к завтраку была закончена. Собственно, собирать в обратную дорогу было и нечего. Большая часть повозок пустовала, самый ценный груз арт, ставшие Избранными из Избранных, везли в себе. Последняя трапеза в столице прошла буднично, деловито, и через полчаса Давид и Тассит стояли на пороге нижнего яруса, провожая рой.

На какое-то время весь ц’Аэр пришёл в движение. Кричали рта, отдавая распоряжения волосатым, стучали колёса по каменным брусьям, в просветах между деревьями мелькали яркие одежды арт. Затем всё опустело. Ещё доносился из долины шум расползающихся караванов, а столица уже погружалась в сонную тишину. Кхи-охроэс, праздник Лазоревого Дня, закончился. Сразу стало тоскливо и муторно, а мелкий дождик, начавший накрапывать из набежавшей тучи, добавил грусти. Давид покосился на четвёрку оставленных в подчинении смотрителей ачи, присевших на корточки и вопросительно глядящих на него. Ждут распоряжений? Он сейчас и собой не знал, как распорядиться. Ишбит поступила нечестно, уехала, так и не объяснив, что от него ожидают. Вспомнились дни на «Паннонии» когда выполнялся Манёвр Перехода. Тогда он, навигатор корабля, тоже оставался за старшего. Но в космосе он знал свои обязанности, каждый шаг, каждое действие регламентированы Уставом. И в подчинении у него были профессионалы, которыми и командовать не требовалось, да и не позволяли они собой командовать, если быть до конца честным. А здесь? Четыре полудурка, девочка и никакой инструкции!

Ароян обернулся и увидел, что Тассит рядом нет. Напарница улизнула тихо, словно белая мышка. Чертыхнувшись, он отправился на поиски.

Давид обшарил весь дом, прежде чем нашёл девушку на самом верху, на четвёртом ярусе.

— Тассит! Что ты тут делаешь?

— Готовлю комнаты смотрителей. Выбери, какая спальня тебе больше нравится?

— Одинаково. Выбери сама, — отмахнулся Давид. Тут же прикусил язык. Фразу он построил неудачно, двусмысленно.

Тассит смущённо моргнула.

— Мне нравится угловая, слева. Я жила в ней в прошлом году.

— А я поселюсь в угловой справа.

Арт сразу же сникла.

— Хорошо, Дади. Из окна твоей комнаты видна лестница, ведущая в небесный дворец.

Она повернулась, готовясь идти. Вспомнив, зачем пришёл сюда, Ароян окликнул:

— Подожди! А что мне делать?

— Нужно убрать на нижних ярусах.

— Что?!

— Приказать ачи, чтобы они убрали, проследить за ними. Потом запереть двери. Это праздничные ярусы, мы ими пользоваться не будем.

— Понятно… Постой, разве им можно заходить в дом?

— Ачи нельзя заходить туда, где живут арт и рта, — принялась втолковывать девушка. — На нижних ярусах с сегодняшнего дня никто не живёт. Пусть уберут как следует. И нужно проверить их хижину, там постоянно груды мусора. А завтра заняться кладовыми. Ишбит отбирает самые лучшие продукты, но сырость могла добраться до сушенной хефы. Если её там слишком много… а вы привезли фур?

— Не знаю! — скрипнул зубами Давид. — Я обязан всем этим заниматься?

— Ты же рта.

— Да, я рта. Но я ни черта не знаю! Я попал в ваш мир полгода назад! Я не понимаю половину слов, которые ты мне говоришь! Я не умею командовать ачи! И не хочу! Ну и порядочки! Сначала Ишбит говорит, что Джуга хочет видеть нас и тащит в столицу. Экскурсия во дворец, светомузыкальный спектакль. Всё общение с королевой сводится к идиотскому танцу. Затем забирают мою подругу, не спрашивая желания, не предупреждая! Я вообще не знаю, что с ней! А самого бросают в обществе четырёх дебилов и… — Ароян, наконец, перевёл дыхание, — …тебя. Считаешь, я должен безропотно со всем этим соглашаться?

Тассит стояла, втянув голову в плечи. Она и не думала возражать. Тихо прошептала:

— Я понимаю, ты очень скучаешь по Русит. Она орайре, а я смотрительница. Как бы мне хотелось поменяться с ней местами! Но это невозможно, таков выбор Кхарит-Джуга. А об остальном не беспокойся. Обязанности у смотрителей простые. Если хочешь, я могу выполнять все их сама. Сейчас приготовлю твою спальню и пойду заниматься праздничными ярусами.

Ароян досадливо поморщился. Да, в глубине души он хотел бы переложить все бытовые заботы на кого-то другого. Но выглядело это не очень красиво. И не следовало кричать на девочку. Кто-кто, а Тассит ни в чём не виновата.

— Я не отказываюсь, только… мне ведь не приходилось быть смотрителем. И руководить ачи я никогда не пробовал, — он смущённо улыбнулся.

— Дади не нужно об этом много думать. Ты всё узнаешь и всему научишься.

Любовь нужно выращивать всё время, как хлеб, заново.

Урсула Ле Гуин. Гончарный круг неба.

Праздничный месяц дзюдар закончился, ему на смену пришёл сюпар. С каждым днём становилось теплее, дожди теперь шли один-два раза в неделю. Долина, окружающая гору, стала изумрудно-зелёной от молодой сочной травы, и таким же зелёным пухом листвы укрылись кустарники на берегах озёр. Ожила роща на склонах, ручьи и водопады зашумели звонче, многоголоснее. А небо, простирающееся над этим эдемом, было и вовсе бесподобным. Никогда Давиду не приходилось видеть такое высокое, ярко-лазоревое небо. Глаза начинали болеть, если долго вглядываться в его бесконечность. И совершенно невозможно было смотреть на небесный дворец, когда полуденное солнце отражалось в его стенах. Зурси не преувеличивал: казалось, над изумрудной горой сверкает золотая звезда.