Изумление её было искренним, без подвохов. СБ-шик досадливо скривился.

— Нет. Танемото захватила орбитальную станцию над Дзёдо. Вырваться на гипербуксире удалось только двоим — пилоту и научному сотруднику станции, известному вам Бардашу. Оказавшись в локальном пространстве Земли, Бардаш вышел на связь с «Солнечным Ветром» и передал для вас «привет» от Танемото. На счастье, офицеры службы безопасности не окончательно забыли, что такое долг.

Опасения Дианы подтверждались — предсказанное «Музыкой Сфер» будущее начинало сбываться. Худший его вариант, тот, в котором противники получали выигрыш во времени, а союзники ставили подножки из лучших побуждений. Но пока совещание не закончилось, предпринять она ничего не могла.

Елена о вариантах будущего не знала ничего. Но у неё были собственные причины для беспокойства:

— Что с Бардашем?

— Можете не переживать о своём приятеле, — пожал плечами начальник ГСБ. — И он, и пилот живы-здоровы. Временно задержаны в лунном карантине, до выяснения всех обстоятельств с захватом станции. «Солнечный Ветер» как раз готовился к экспедиции на Дзёдо.

Пристинская удивлённо повернулась к мужу. Он ведь и словом не обмолвился! Тагиров попытался её взгляд выдержать, но не смог, потупился. А Берг едва заметно покачал головой: «Не время выяснять отношения!» Диана была полностью согласна с отцом.

— Дамы и господа, мы несколько отвлеклись, — произнёс президент. — Даже если на Дзёдо мы потеряем орбитальную станцию со всем персоналом, это окажется не самой большой неприятностью на сегодня. Главная проблема — Лабиринт. Предлагаю принять в качестве резюме рассказа нашей прекрасной Елены утверждение: предложение «Генезиса» не блеф. Со всеми вытекающими последствиями. Возражения есть?

Он обвёл взглядом присутствующий. Все согласно закивали.

— Это нам повезло, что «Генезис» запрещает стасис использовать, — подал голос командор космофлота. — Представляете, что бы творилось, если бы любой желающий мог за бессмертием лететь?

— Да уж… — согласился премьер. Тут же спросил у СБ-шника: — Сколько человек уже пожелали лететь на Лабиринт?

— У меня данные только на начало совещания.

— Округлённо?

— Около пяти тысяч. Зафрахтованные «Генезисом» лайнеры дооборудованы стыковочными модулями для причаливания челноков. Это позволяет им принимать пассажиров не с орбитальных станций, а прямо в экстерриториальном пространстве. Никаких законных способов вернуть добравшихся до лайнеров людей у нас нет. Одновременно загружаются восемнадцать лайнеров. Причём челноки распределяют наших евроссийцев по всем бортам равномерно. Как и иностранцев.

— То есть, на борту каждого лайнера находятся граждане всех стран? — уточнил премьер. — Хитро. При таком раскладе атаковать лайнеры никто не решится.

— Может, проблемы особой и нет? Что такое для Евроссии пять тысяч? — пожал плечами командор. — Да хоть и пятьдесят!

— Пять тысяч потенциальных гиперсветовиков, — напомнил премьер.

— Не только потенциальных. Погранслужба зафиксировала среди улетевших семьдесят шесть работников космофлота, — скривил губы СБ-шник. — Уже наверняка больше. Если подобное творится и на колониях — значительно больше.

Командор насупился:

— А сотрудников службы безопасности сколько улетело?

— Шестеро улизнули прежде, чем я приказал наших сотрудников, в том числе бывших, из страны не выпускать, — тотчас ответил СБ-шник. — Советую космофлоту поступить так же.

Командор заёрзал.

— Прям не выпускать. Слетают ребята, поглядят и вернутся.

— Сколько наших граждан побывало на Лабиринте и вернулось?

— Так обстоятельства изменились!

— Господа, — разом оборвал дискуссию президент. — Думаю, мы можем поблагодарить Елену и Георгия за подробный рассказ.

— Да, — закивал премьер. — Большое спасибо!

Тагиров вскочил из кресла, чуть ли каблуками не щёлкнул. И Елена сообразила, что аудиенция закончилась, не пришлось подсказывать.

Они молчали всю дорогу от Президентского Дворца до отеля. Лишь когда вошли в номер, Пристинскую прорвало:

— Гоша, это как понимать?! Почему ты мне ничего не сказал о Дзёдо?

Тагиров потупился:

— Лена, так получилось. Буксир вернулся как раз под Новый Год. Я был с тобой, в отпуске, весь экипаж тоже. На «Солнечном Ветре» дежурил Пиврон, когда пришло это странное сообщение.

— Хочешь сказать, Пиврон в обход тебя доложил руководству?

— Нет, разумеется! Наоборот. Он решил, что эта информация не для посторонних ушей и дожидался меня. Но когда я прибыл на базу, Бардаша и пилота уже задержали и поместили в карантин. А мне поручили готовить экспедицию на Дзёдо. Я не мог утаить текст сообщения!

— И начальство приказало мне не говорить, да? А доверие между нами ничего не значит?

Тагиров вздохнул.

— Я решил, что так будет лучше, что надо сперва разобраться…

— Когда ты должен был лететь?

— Завтра. Я собирался тебе рассказать об экспедиции, честно! А тут такое…

«Ленка, не дави на него, — попросила Диана. — Он такой, какой есть. Ты тоже не всеми тайнами с ним делишься. И вообще — доверие штука опасная. Смертельно опасная». Пристинская не ответила, только сердце заныло. Их общее сердце.

Словно разряжая обстановку, в кармане кителя Тагирова зазуммерил визифон. Он поспешно вынул его, прочёл сообщение. Поднял взгляд на жену:

— Совещание у президента закончилось. Сейчас руководство службы безопасности и космофлота собирает, совместное. Мне нужно идти.

— А мне? Или ко мне доверия больше нет?

Тагиров развёл руками.

— Ты же понимаешь, это не мне решать. — Он осторожно обнял её, поцеловал в уголок рта. Предположил: — Подозреваю, это надолго затянется. Если не позвоню, то ты меня не жди, ложись спать. И не сердись, хорошо?

Когда дверь за ним закрылась, Елена прошла в гостиную, расстегнула парадный китель, упала в кресло. Спросила: «Дин, так что означает послание Танемото? Она ведь тебе его передала, а не мне, верно?» — «Верно, — подумала Диана. — И означает оно, что твоя, Лена, счастливая жизнь закончилась». А затем уже громче, чтобы Половинка наверняка услышала: «Нам пора лететь на Лабиринт и уничтожить его. Пока Лабиринт не уничтожил человечество». — «Что?! — охнула Пристинская. — Уничтожить обитаемую планету?» — «Да. Но сделать это надо было две недели назад. Теперь мы опаздываем, «сапиенсы» сделали ход первыми, и победить их будет гораздо труднее».

Владимир Ламонов выловил из кастрюльки последний пельмень, аккуратно положил на тарелку, увенчав солидную горку из его собратьев, когда раздался звонок интеркома. Уралец замер, удивлённо посмотрел на дверь. Перевёл взгляд на циферблат часов. С ужином он запаздывал, было уже 21:05.

— Кого это принесло в такое время? — спросил Владимир сам себя. — Янек, это ты, что ли? Мог бы и предупредить, что придёшь.

Он бросил шумовку в мойку, протопал к входной двери. По въевшейся в подкорку привычке оперативника стал чуть сбоку, коснулся сенсора интеркома.

— Кто там? Янек, ты?

— Нет. Это Седрик.

Ламонов наморщил лоб, потянулся было включить видео. Но тут же сообразил, кто за дверью, хмыкнул, отпер замок. На пороге и впрямь стоял Алези.

— Вот так гость! Ты откуда здесь взялся?

— Из Братиславы приехал. Извини, что так поздно…

— Да я спрашиваю, откуда ты на Новой взялся? Ты проходи, проходи!

Он посторонился, пропуская гостя в квартиру. Алези вошёл.

— На Новой Европе я уже больше года живу. Как комиссовали, так сразу сюда и перебрался. Мне же и билет, и подъёмные за счёт Конторы.

— Вон оно как! А я и не знал, что ты здесь.

Первоначально Ламонов хотел провести гостя в комнату. Собственно, комнат в его холостяцкой квартире было две: спальня и вторая. Эта вторая совмещала в себе и кабинет, и мастерскую, и гостиную, потому привычно называлась просто «комната». Но потом Владимир вспомнил об ужине и решительно подтолкнул гостя к кухне: