— Ну ладно, Джимми, — увожу разговор от нравственной темы, — Что вы предлагаете? Лично я пока не получаю никакой финансовой выгоды. Скорее наоборот. Я пока только трачу и ничего не зарабатываю.

— Обмен валюты, — сообщает Джимми, — Это же очевидно. Мы будем здесь покупать фунты по семь рублей и продавать в России по двенадцать.

— Никаких «мы», — тут же пошла в отказ Анюта.

— Извините, — Джимми включил заднюю, — Я просто предлагаю услугу. Пункт обмена валюты… маленькая будочка в дальнем углу вашего магазина. Мой процент будет очень скромным… каких-то семь процентов.

— Три процента, Джимми, — осаживаю дельца, — И то только потому, что не имею желания заморачиваться с получением лицензии на валютные операции. Хотя… мне ведь это несложно, да Анюта?

— Раз плюнуть, — подтвержает Анюта, — Ты же правитель. Можешь хоть банк открыть.

— А вы умеете аргументировать, — усмехается Джимми, — Я согласен на три процента.

— Какой дневной оборот на обмене валюты вы сможете обеспечить Джимми?

— Зависит от того, сколько продовольствия вы способны завезти в город. Главное, не допустить товарного дефицита.

— Это не проблема, — говорит Анюта, — Уж что-что, а город Кустовой завалим продовольствием.

— Тогда, думаю, смогу покупать несколько тысяч фунтов ежедневно, — предположил Джимми, — Точнее пока сказать не могу. В любом случае, граф, для вас это будет очень выгодная сделка. Вы изымите из оборота фунты и наполните город рублями. Вам это очень выгодно.

— Время покажет… хорошо, Джимми… Анюта продаст вам рубли с трехпроцентной скидкой. Будку под обмен валюты сколотим сегодня же.

Когда Джимми ушел, Анюта еще стояла надо мной нахмурившись.

— Ань, дырку мне во лбу прожгешь… я не собираюсь отдавать ему деньги просто так. Сказал же, продашь ему по курсу не семь рублей за фунт, а… что у них там? Пенсы… шиллинги… короче, по семь рублей двадцать одну копейку за фунт. Он так-то подкинул нам очень прибыльную схему.

— Ты бы и сам придумал такую схему, не сегодня так завтра.

— Ну, может и придумал бы…

Когда Анюта все же оставила меня одного в кабинете, достал мобилу. Сперва хотел звонить Миле Хоромниковой. Если не она, то папенька ее, купчина первой гильдии, придумает, куда пристроить английские фунты. Но в последний миг передумал и набрал номер Орлова.

— Здравствуйте, Данила Андреевич, — обращаюсь к министру по имени отчеству, — Кротовский беспокоит.

— Что у тебя случилось, Кротовский? — недовольно пробурчал граф Орлов, — Надеюсь, войну пока ни с кем не начал?

— Ну что вы… я человек мирный… вам фунты часом не нужны?

— Фунты? — не понял Орлов.

— Английские фунты. Денежные знаки британской короны.

— Кротовский, ты еще спрашиваешь. В стране жуткая нехватка валюты. Еще как нужны. А у тебя есть что-ли?

— Ну… не прям сейчас. Но надеюсь, скоро будут.

— Кротовский, ты меня очень обяжешь. Готов даже немного переплатить сверх официального курса. По двенадцать пятьдесят за фунт куплю все, сколько будет. Ты понял меня?

— Понял, Данила Андреевич.

— Смотри. Если узнаю, что продал фунты кому-то другому, обижусь.

Вот те на… стоимость фунта поднялась еще на пятьдесят копеек.

— Не сомневайтесь. На сторону не продам.

— Заранее спасибо… слушай, Кротовский, раз уж ты сам позвонил… хотел бы тебя порадовать, но у меня новости не очень радостные.

— Что случилось, Данила Андреевич?

— Мышкин, гаденыш, выбил себе увеличение квоты по Челябинским моторам. Так что тебе поставки уменьшат.

— Насколько?

— Вдвое, а может даже втрое.

— М-да. Жаль.

— И мне жаль. Но я ничего не смог поделать. Лично у царя за тебя просил. Только… Петр Алексеевич ни в какую. Говорит, Мышкину поставлены новые задачи по освоению сибирского севера.

— Понял вас, буду как-то выкручиваться.

Орлов отключился.

Плохо дело. А я собрался поставлять грузовики в Кустовой. Какие уж тут поставки. Хватило бы отработать по контракту с министерством обороны. Набираю Березникова.

— Здравствуйте, граф, — отзывается инженер.

— Здравствуйте. У меня новость не слишком хорошая. Нам квоту на двигатели урезают.

— Проболтались-таки, — расстроился инженер.

— В каком смысле… а вы в курсе что-ли?

— В курсе конечно. Только вам не говорили. Не хотели расстраивать.

— Что значит, не хотели расстраивать? Думаете, я бы никогда об этом не узнал?

— Конечно узнали бы. Просто мы с Кешей начали форсировать настройку линии.

— Та-ак. Какой линии?

— Грузовики на электродвигателях. Нам так и так надо начинать ставить свои агрегаты. А тут еще и квоту сократили. Торопились, как могли.

— А грузовику мощи хватит, если вместо дизеля электродвигатель будет стоять?

— Мы ставим два мотора. На каждую ось. Стендовые испытания уже прошли. Тянет хорошо.

— Вы молодцы. А что будет с ценой на грузовики?

— Так моторы наши, — объясняет инженер, — Свое всегда дешевле. К тому же коробка переключения передач в приниципе не нужна.

— Да?

— А на кой она электродвигателю? Только газ и тормоз. Так что себестоимость вас приятно удивит. Кстати. Первые десять грузовиков на электрической тяге ждите завтра в Кустовом. Жаль, сюрприза не получилось.

— Все равно порадовали. Спасибо, — отключаюсь.

Ай да Кеша с Березниковым. Уже успели перенастроить производство. То есть, мне тогда даже выгодно, что дизельные челябинские движки будут меньше поставляться. У меня руки будут развязаны. Я смогу спокойно продавать грузовики на электротяге в Кустовом. И никто мне слова не скажет, что я обязательства по контракту не исполняю… все претензии на Челябинский моторный завод.

Прав гоблин. Мне нужен свой технологический суверенитет. Конечно, рынок сбыта здесь небольшой. Если взять всю Кустовскую республику, включая все владения, населения здесь наберется не больше пятисот тысяч. По меркам двадцать первого века — это мизер. Но меркам века двадцатого для старта вполне достаточно.

— Сережка, — Анюта вошла в кабинет, оборвав размышления, — Я тебе говорила. Не надо заигрывать… не надо потакать всем недовльным…

— Да что опять? Еще одна демонстрация?

— Да, еще одна демонстрация. Чем больше ты им даешь, тем больше они будут требовать.

— И что на этот раз от меня требуют джентльмены?

— Нет, Сережка. На этот раз уже не джентльмены. Теперь всякая шелупонь под окна приперлась.

Анюта раскрыла окно и сделала приглашающий жест: «на мол, полюбуйся…»

Глава 10

Подхожу к окну… да-а… удивительное рядом… на этот раз на площадь приперлась «публика» самая неблагополучная… из самых неблагополучных районов. В сущности рвань из трущоб. Я и не знал, что в Кустовом такой уровень расслоения в обществе. Что еще удивительней, впереди этой рвани, по большей части пьяной, выступает несколько представителей городской интеллигенции. Узнаю и доктора с клиновидной бородкой.

Сегодняшняя демонстрация не такая массовая, как вчерашняя. И пятисот человек не наберется. Но лозунги у них куда как радикальнее.

— Мы живем в самых отравленных районах. Пьем самую грязную воду.

— Наши дети рождаются уже больными.

— Мы требуем выплат.

— Требуем переселения.

— Пусть богачи живут возле кожевни. Мы тоже хотим жить в чистоте.

Закрываю окно. Прикрываю глаза. Это черт знает что.

— Сережка, надеюсь, ты не собираешься к ним выходить? — с легким опасением в голосе спрашивает Анюта.

— Не собираюсь. Это уже перебор. Кстати… эти люди тоже имеют право голоса на выборах?

— Я-то откуда знаю? — Анюта слегка опешила, — Уточню.

Она вышла из кабинета, а я еще какое-то время наблюдал за «демонстрацией». Что там говорил гоблин: создать собственную политическую партию? Он бы еще объяснил, как именно это сделать.

Вскоре вернулась Анюта, «обрадовав» меня, что эта рвань тоже принимает участие в голосовании. Вроде бы в городском совете даже имеется их представитель.