— И что же будет?

— Все поступления в городскую казну пойдут на покрытие долгов. Городские службы и без того катастрофически недофинансированы, а тут уж совсем все встанет.

— Городские службы? Что входит в понятие городские службы?

— Дворники перестанут мести улицы и вывозить мусор. Ассенизаторы перестанут вычищать выгребные ямы. Городовые перестанут ловить воришек и грабителей. Врачи городской больницы и так принимают пациентов на голом энтузиазме, но даже им нужно как-то кормить семьи. Роженицам сейчас уже приходится ждать в очереди по целой неделе. Одна городская школа закрыта, закроется и вторая. Я молчу про пожарную службу, а в городе несколько деревянных кварталов…

— М-да. Картина печальная. А что же сами люди? Горожане что будут делать?

— О-о, Я вам скажу, что сделают горожане. Горожане окончательно озвереют от бардака и грязи. Они выйдут на улицы и свалят власть владетелей.

— Так, может, это и хорошо?

— Ничего хорошего, — убежденно говорит Джимми Фокс, — В этом случае власть заберут англичане. Они именно этого и ждут. Люди поднимут мятеж и присягнут английской короне. Людям плевать, кто над ними, хоть сам черт. Лишь бы в городе был порядок.

— Спасибо вам, Джимми. Вы очень полно обрисовали мне обстановку… если позволите, один вопрос.

— Пожалуйста, граф.

— Я пока не уяснил ваши собственные мотивы. Уж извините за прямоту. Вы не создаете впечатление человека, ратующего за всеобщее благо.

— А, вот вы о чем… вы правы, граф. С некоторых пор я люблю всего две вещи: деньги, женщин и спокойную жизнь…

— Три… вы назвали три вещи.

— Третье вытекает из двух первых. Так вот. В этом городе у меня все это есть. И я не хочу, чтобы что-то для меня изменилось. А я почти уверен, когда к власти придут англичане, они попросту аннулируют мой патент. Англичане, знаете ли, с конкурентами не церемонятся.

— Спасибо за откровенность, Джимми. Вот теперь я понял. Теперь все встало на свои места.

— В таком случае не смею дальше отнимать ваше время, граф, — Джимми Фокс поднимается с места, — И желаю вам удачи… искренне…

— Спасибо. И вам удачи, Джимми.

Ну что ж. Картинка начинает прорисовываться. И Джимми прав, мне прямо сейчас нужно принимать решение. Я еще могу просто ни во что не ввязываться. Просто свалить из этого города и забыть про него… причем забыть навсегда. Если уеду, владетели позаботятся о том, чтоб загнать мою репутацию ниже плинтуса. Чтоб фамилию Кротовского потомки ныне живущих горожан произносили с омерзением…

Едва местный банкир с английским именем и Костромской рожей вышел из кабинета, как через пару минут начальник охраны доложил о новом посетителе. На этот раз со мной пожелал пообщаться бухгалтер нашей ратуши. Один мой прямой подчиненный таки рискнул выползти из своей ракушки.

— Здрав… ваш… сво… — войдя в дверь, проходить бухгалтер не решается и мнется у двери.

— Проходите, проходите, — подбадриваю бухгалтера.

— Я тут увидел случайно, — бухгалтер продолжает мяться, — От вас Фокс выходил… и вот…

— Что вот?

— Прошу извинить за дерзость, ваш… сво… не будет ли вашего распоряжения на выдачу жалования? Хотя бы частично.

— А. Понятно, — кривлюсь, — Сколько уже без денег сидите?

— Задержка больше двух месяцев.

— А что у нас в городской казне?

— Вчера все выгребли подчистую, — бухгалтер пожимает плечами, — Всегда так. Старый правитель в последние дни изволит все средства изымать… на нужды… так сказать…

— На личные нужды?

— Ну, по гроссбухам проводят, как представительские расходы.

— Ясно… представители народные… гребаные кровососы… везде одно и тоже… ладно, давайте ведомости. Сколько там накопилось долгов перед работниками…

Бухгалтер кладет передо мной ведомости. Просматриваю… офигеваю…

— А скажите, почему тут у вас все суммы указаны в английских фунтах? Это основная городская валюта?

— Вообще-то, единственная валюта. У нас давно все обороты в фунтах. И банк англицкий принимает одни фунты, и на заводах рабочим плату в фунтах выдают.

Ох. Во что я ввязываюсь? Этот гребаный город выкуплен англичанами подчистую. И при этом, понимаю, никуда я уже из этого города не уеду. Меня начинает охватывать азартная злость.

— Но хотя бы обменять рубли на фунты здесь можно?

— Боюсь, только в банке, — расстроенно сообщает бухгалтер, — Но обменный курс будет грабительский. Да и то… могут и вовсе отказать.

— Понял вас. Что-то придумаем. Людей без жалованья не оставим.

Бухгалтер ушел от меня, сгорбившись так, будто папка с ведомостями клонит его к земле. Совсем господа властители город запустили. Если даже бухгалтер ведет себя как побитая собака.

А затем в кабинет ворвалась Анюта. Следом за ней деда с двумя тяжеленькими чемоданами.

— Как доехали?

— Все хорошо, Сережка, мы и Кешу с собой привезли. Он вышку быстро поставит. Надо только решить, куда ее водружать.

— А чего тут решать, — показываю Филиппычу, чтоб ставил чемоданы с деньгами в дальний угол кабинета, — На крышу ратуши и будем ставить. Это пока единственное здание, которое мы контролируем в городе.

— Понятно, сейчас ему скажу… — Анюта нацелилась бежать.

— Обожди, Матвей Филиппыч сам распорядится. Ты мне здесь нужна. Без тебя, как без рук.

Деда пошел решать с установкой мобильной связи, а Анюте даю задание отмусолить бухгалтеру сто двадцать тысяч на расходы.

— Ничего себе, — поражается Анюта, — На что такие деньги?

— На жалованье бюджетникам.

— Сережка, они нас так разорят.

— Ну… полмиллиона мы можем позволим себе спустить… но это еще не все.

— Что еще? — Анюта насупилась.

— Беда в том, что наши рубли здесь не в ходу. Даже если выдадим людям деньги, купить они ничего не смогут.

— И что делать?

— Здесь в ратуше места хватает. Откроем рублевый магазин.

— Не поняла. Какой магазин?

— Валютный магазин под названием «Березка». Валюта — Российский рубль. Как только появится связь, звони в Кречевск, Лучково, Семигорск… Миле Хоромниковой тоже звони…

— И что говорить?

— Говори, что нужны товары. В первую очередь продовольственные. Мука, масло, мясо, молоко, все повезем. Говори, что мы будем разворачивать в Кустовом торговлю.

— Поняла.

— И побыстрее. Нам нужно, чтобы уже завтра в ратуше заработал рублевый магазин. Чтоб люди смогли отоварить свои рубли.

— Сережка. На сто двадцать тысяч рублей, знаешь сколько продовольствия нам придется привезти…

— Ты права. Сразу все деньги на руки лучше не выдавать.

— Лучше вообще деньги на руки не выдавать.

— Это почему?

— А смысл? Отоварить все равно только здесь смогут.

— Не, так тоже не годится. Но резон в твоих словах есть. Сразу все сто тысяч на руки выдавать не будем. Тысяч тридцать пока в оборот запустим. Как половина вернется на торговле, выдадим людям еще тысяч пятнадцать. А то и впрямь раззоримся на зарплате… в общем действуй… и помещение под магазин с дедой присмотрите на первом этаже, желательно торцевое, а если с отдельным входом, то совсем хорошо.

Вызываю к себе бухгалтера. Тот прибегает радостно, но увидев на моем столе пачки с российскими рублевками, обретает потерянный и расстроенный вид.

— Вы не переживайте, — сходу даю пояснение, — Грузовики с продовольствием уже выехали. Завтра с утра люди смогут купить на эти деньги еду.

— Ваше сиятельство, — бухгалтер смотрит на меня просительно, — Пусть лучше завтра я и начну людям деньги выдавать. Пусть они убедятся, что это не просто бумажки, что на них можно купить настоящие продукты.

— Вы правы… Анюта, — кричу в дверь, и Анюта, занявшая секретарский стол в приемной, сразу забегает, — Бухгалтер дело говорит. Люди устали от вранья. Организуем выдачу жалованья прямо в магазине.

— Поняла, — Анюта закивала, — Деньги получил, тут же на месте отоварил. Сережка, так даже лучше. Деньги из здания не выйдут.

— Угу. так даже лучше.