— А с тварью что? — подпоручик не спускает с меня гневливого взгляда.

— Справились своими силами. Разрешите представиться, граф Кротовский, картограф второго уровня.

— Подпоручик Комаринский, — усач прищелкнул каблуками, — Извините, граф, не знал. Накричать на вас не хотел.

— Вам совершенно не в чем извиняться, подпоручик. Вы не из пустого любопытства вопросы задаете.

— Приятно иметь дело с понимающим человеком, — подпоручик начал проникаться ко мне симпатией, — И вы правы. Имею честь возглавлять Семигроский пограничный гарнизон… — выдает он несколько вызывающе, но тут же тушуется, — …хотя что я вам, граф, говорю… всего гарнизона взвод ни на что не годных остолопов…

— Рад знакомству, подпоручик.

— А вы, граф, только не обижайтесь, очередной счастливчик, получивший Лучково в надел?

— Верно. А так же имею предписание на перевод в Семигорское магическое училище. Я пока в городе совсем не ориентируюсь. Как мне его найти, подскажете?

— Отчего ж не подсказать, — подпоручик усмехается, — Даже покажу. Извольте за мной.

Камаринский припускает не на выход, а в соседнее крыло. Я удивлен, но иду следом. Идти недалеко. В здании всего четыре кабинета на этаже. Он подходит к одной из дверей, достает ключ и отпирает.

— Прошу вас, граф, не стесняйтесь.

— Это что и есть семуч? Один единственный учебный класс?

— Он самый, — лучезарно отвечает подпоручик, — Будете третьим по счету студентом этого учебного заведения. Но двух других вы вряд ли застанете. Они предпочитают по кабакам ходить.

— М-да, — захолустье еще то, — А где же у вас проход на Изнанку?

— Везде! — Комаринский широко разводит руками, — Здесь вам не Москва и не Питер с устойчивым магическим фоном. Здесь ни привратников, ни хранителей печатей отродясь не показывалось. Давайте ваши документы.

Протягиваю документы. Подпоручиких принимает, ставит треугольную печать, подписывает и перекладывает в сейф.

— Вы приняты, граф Кротовский, поздравляю. Я по совместительству еще и училищем заведую.

— Благодарю, я так понимаю, спрашивать, когда начнутся занятия, не стоит?

— Верно понимаете, занятия здесь каждый сам себе находит. Так сказать, в угоду собственных предпочтений. Я бы мог вас позвать в рейды. Приходится постоянно прочесывать город. Но какой боец из картографа…

— Все верно, подпоручик, боец из меня никакой.

— Ну вот, сами все понимаете. А вообще заглядывайте. В этой глухомани общества никакого. И поговорить не с кем. Вы в покер играете?

— Увы, нет.

— Жаль, но все равно заглядывайте.

— Непременно. Будьте так добры, подпоручик, где можно машину заправить?

— С этим проблема. Но я вам помогу по-свойски. Выпишу требование нашему интенданту. Он пропойца, но в покер играет отменно.

Поблагодарив подпоручика, отправляюсь обратно в «лазарет». Не удивлюсь теперь, если в этом же здании застану полицию и городскую мэрию… или что тут положено вместо нее. Зато удобно, все учреждения в одном месте. Не нужно мотаться по городу.

Целитель, как оказалось, с работой уже закончил. Зареванную малышку уже передали на руки зареванной матери.

— Ну хватит, хватит причитать, — успокаивает целитель, — Все обошлось, даже шрамиков не останется. Вон барину вашему спасибо скажите. Вовремя все сделал.

Я попытался было с целителем рассчитаться, но тот только замахал на меня руками.

— Полно, граф. Какие деньги между своими? Вы, кстати, в покер играете? Нет… очень жаль. Комаринский играет как демон, никакой управы на него… заглядывайте обязательно.

Отправил своих деревенских ждать меня в машине, а сам заскочил еще в этом же здании в отделение почты. С моей мобилы здесь ни до куда дозвониться невозможно. Все равно что с Луны звонить. Дал Анюте телеграмму, что доехал и устроился.

Почта как оказалось, совмещает еще и функции банковского отделения. Открыл счет и положил на него три тысячи, что привез с собой. Не люблю таскаться с большими суммами налички. Тем более тут степняки хозяйничают, как у себя дома.

В заключение заехал во двор все того же здания, где интендант залил мне полный бак дизтоплива… и даже денег не взял. Поражают меня такие маленькие города. Деньги здесь не самая большая ценность, а личные связи важнее тяжелого кошелька… интендант, правда, тоже не отпустил без вопроса о покере:

— Не играете?… жаль… целитель, стервец, обдирает как липку. Скажу вам по секрету, он не признается, но использует в игре способность видеть скрытое. Они, докторюги, это умеют… да… заглядывайте непременно.

Уже под вечер появился в деревне Лучково второй раз сегодня. И этот второй раз разительно отличался от первого. Меня вышла встречать вся деревня. Даже кузнец Мишка Окунь не надрался, как опасался Окунек младший. И те тетки, что лузгали семечки, хотя и не прекратили своего занятия, кланялись стоя.

Мамашку с дочкой бросился выводить из машины еще один похмельный мужик, я так понимаю, отец и муж. Он причитал и невнятно каялся.

— Все хорошо, дядь Борь, — говорил ему Мишка Окунек, — Новый барин тварь извел и на машине увез…

Вот как. Тракторист Боря и есть отец пострадавшей малявки. Тогда понятно, отчего он каится. Чуть родную дочь не пробухал.

— Спасибо тебе, барин. Во век не забуду. Я… я, что хошь, барин…

— Ты вот что, Боря, — говорю ему веско, — Для начала с пьянством завязывай. А дел у нас хватает.

Я изъявил желание попариться, и Окунек метнулся топить баню. Окуня и Борю я тоже позвал.

— Вот что, мужики. Пока вы на радостях опять на стакан не подсели, лучше в баньку сходим. Вы старый хмель выпарите. А я с вами потолкую заодно, как нам жизнь на деревне налаживать.

Мишка, довольный, что папка его не сивуху хлещет, а с самим барином в баню париться идет, расстарался как мог. Баню протопил, воды с речки натаскал. Ну а я позволил себе побалдеть после трех суток дороги в душном поезде.

На горячем полке лежал. Меня со всеми стараниями березовыми вениками охаживали, на камни пахучие травяные настои поддавали, холодной водой обливали, в крынке подносили настоящий хлебный ржаной прохладный квас. Хотели девку мне подсунуть, только я рыкнул неразборчиво, но строго, и девку тут же увели. Вот теперь другое дело. Теперь есть ощущение, что я барин, а не приблудное недоразумение.

А после, отдыхая от густого пара на холодке под светом сентябрьских звезд, завел разговор с кузнецом и трактористом.

— Скажите мне, мужики, есть хоть какой-то способ трактор к жизни вернуть?

— Без колец никак, — тракторист повторно озвучил изначальную версию, — Прежние баре пытались, ни один не смог. А германцы не шлют. Они только рады, чтоб у нас разруха была.

— А машина, что на ней за двигатель?

— Мотор-то? Мотор Челябинский, только на трактор он не встанет.

— А если наоборот? Если машину под трактор переделать?

Мужики переглянулись и задумались. Наконец, Боря осторожно возразил:

— На тракторе мотор мощнее стоит. Машина плуг не утянет.

— Плуг можно срезать, — накидываю новую мысль, — Плуг станет покороче, но лишь бы работало.

— Урезать плуг несложно, — кузнец выступает в поддержку моей идеи, — Плуг наборный. Просто снимем две сенкции, и пожалуйста.

— Все равно не пойдет. У машины колесы маленькие, в земле увязнут.

— А если с трактора снять и на машину поставить?

Теперь уже задумался кузнец.

— Посадка разная. Так легко не переставить.

— При желании все можно сделать, — не отступаю, — И сверлить и токарить. Если придется, до Челябы доеду, но станки добуду.

— Эк ты, барин, станки. Сверлить, клепать мы и так смогем. Уж как колесо переставить — придумается.

— Ну вот. Надо переделать машину в трактор, — резюмирую.

— Все равно не потянет машина, — сомневается тракторист, — У трактора мотор намного сильнее.

— Да бросьте. На той машине металла понашито как на танке.

— На Таньке?

— Неважно. Если мы с машины кузов срежем, насколько она облегчится?