— Когда и при каких обстоятельствах он применял магию? — спрашивает адвокат.

— Вчера во время прорыва с изнанки. Кротовский не сбежал, как большинство студентов, а помог мне отыскать привратника, то есть привратницу, чтобы закрыть прорыв.

— Я лишь хочу напомнить суду, — ненадолго прерывает Белкину адвокат, — Что демоны слывут абсолютными эгоистами и заботятся только о своей шкуре… пусть и заемной… продолжайте.

— Мы с Кротовским отыскали Веронику Кондратьевну, нашего привратника, и повели к воротам. Но в коридоре на нас напала темная тварь.

— И… что было дальше?

— Кротовский ударил по твари заклятием, которое оглушило ее.

— Как видите, ваша честь, у меня есть свидетель применения магии Кротовским.

— Одну минуту, — встрял обвинитель, — Я бы тоже хотел задать свидетелю вопрос.

— Протестую. Свидетель уже дал показания, достаточные для проверки на оракуле.

— Протест отклонен. Обвинитель, спрашивайте.

— Скажите, у Кротовского был какой-либо магический артефакт?

И вот тут Белкина соврать не смогла.

— Да, был.

— И что это за артефакт? — обвинитель плотоядно улыбнулся, предчувствуя победу.

— У него перо.

— Что?

— Перо.

— Ножик что-ли? — переспросил он раздраженно.

— Нет, перо для письма. Мы с Кротовским работаем со свитками. Нам выдают перья, чтобы писать на свитках. В некотором роде их можно назвать артефактами.

— Ну хватит мучать вопросами юную барышню, — вклинился адвокат, — Вы же не станете выдвигать предположение, что подсудимый отбивался от твари тьмы пером для письма на свитках. Это будет просто смешно.

Обвинитель отступил от Белкиной. Крыть ему просто нечем. Охранник толкнул меня в спину и прошептал: «если попробуешь повредить оракул, пожалеешь… умирать будешь очень мучительно». Охранника ответом не удостаиваю. Поднимаюсь на помост, подхожу к кафедре, на которой лежит оракул, и кладу на него ладонь:

«Картограф, текущий магический уровень — единица, потенциальный магический уровень — двойка»

Да неплохо так я «поднялся», высушив Кенгуренка. А когда забрал силу еще и с тесака, мой потенциал возрос до круглой двойки. Выше в межмирье просто нельзя. Справка подсказала мне, что двойка потенциала для межмирья — это потолок.

Судья выглядит так, будто его обокрали.

— Посовещавшись на месте, суд определил… дело против Кротовского прекращено в связи с отсутствием состава преступления. Поздравляю граф, вы свободны. Суд окончен. Все могут быть свободны.

Судья обтер взмокший лоб и посмотрел на обвинителя… с обвинением во взгляде. Ну что ж, бывает. Сегодня явно не их день.

— А-адну минуту… — ни с того ни с сего влез мой защитник, — Заседание пока не может быть закрыто.

Это что сейчас такое было? Ты чего, адвокат? Перегрелся? Валить же надо, раз отпускают. Смотрю на него выразительно, но он моего взгляда «не замечает».

— Что вам еще надо? — устало спрашивает судья.

В кои-то веки мы с судьей во мнениях солидарны.

— Я хочу напомнить высокому суду, что лица, входящие в клан сюзерена, несут ответственность, если своими действиями ставят его против закона и подвергают преследованию правосудием.

— И кто же по-вашему должен понести ответственность? Старый слуга? … или Анна Смородинцева?

— Ни тот и не другая. Я имею ввиду баронессу Ядвигу Павловну Гадюкину.

О-о. Вот это поворот. Вот этого мы с адвокатом не обговаривали. И с чего он решил, что Гадюка в моем клане? А хотя… как-то она получила должность управляющего фабрикой? Может, я просто чего-то не знаю? А я точно чего-то не знаю. Вон как у нее глазки забегали. У-у. Ради такого дела, в здании суда я готов немного задержаться.

— Ну хорошо, суд продолжает заседание, — судья садится в кресло из которого только что поднялся, — Дело напрямую связанное с предыдущим. Истец — граф Кротовский. Ответчик — баронесса Гадюкина.

— Собственно, доказывать ничего и не нужно, — адвокат пожал плечами, — Баронесса по своей воле без принуждения давала показания против собственного хозяина.

— Вынужден с вами согласиться, показания оказались ложными, — подтверждает судья, — Баронесса, вы имеете что-то сказать в свою защиту?

— Но ведь Кротовский сам меня выгнал. Я больше не состою в его клане.

— Разве? — адвокат изображает неестественное удивление и оборачивается ко мне, — Вы отпустили баронессу из клана Кротовских, граф?

— Что-то Гадюкина у нас совсем завралась, — подхватываю адвокатскую игру, — С должности управляющего я ее турнул, это было… а вот из клана я ее не отпускал.

— В таком случае решение за вами, граф Кротовский. Как вы предпочтете: передать разбирательство суду или назначите ей виру сами… так сказать по-семейному?

Адвокат посемафорил мне бровями, давая понять, что второй вариант лучше.

— Разберемся по-семейному, — отвечаю великодушно, — Да, Гадюкина?

— Слушаюсь, граф, — покладисто отвечает Гадюкина, — Я приму наказание, которое вы назначите… в допустимых границах свода клановых уложений.

Не знаю, что это за свод такой и какие в нем уложения. Но я уже привык в этом мире действовать, ориентируясь по ситуации. В конце концов на такой исход я даже близко не рассчитывал. А возможность если не наказать, то хотя бы просто потроллить Гадюку уже само по себе дорогого стоит.

— Ну? — ядовито поинтересовался судья, — Теперь мне уже можно закрыть заседание? Никто больше не хочет привлекать к ответу вассалов? Может, личные просьбы имеются?

— Благодарю, ваша честь, — вежливо отвечает адвокат, картинно откланявшись, — Более никаких нерешенных вопросов не осталось.

— Суд окончен. Всем встать. Все свободны. Суд уходит, — мрачно изрек судья, долбанул молотком мимо подставки и повлекся сгорбившись на выход, на ходу стягивая с себя черную мантию.

В зале стало шумно, но призывать к тишине теперь некому. Адвокат подошел ко мне первым и с я удовольствием пожимаю ему руку.

— Спасибо, вы меня сегодня спасли.

— Благодарите Нюку, ее заслуга, — отмахивается адвокат.

— А скажите, — наклоняюсь к его уху, — Как вы узнали, что Гадюка в моем клане?

— Пораспрашивал кое-кого. Извините, граф, у нас свои адвокатские секреты… и не сердитесь, что не предупредил заранее. Надеялся на сюрприз.

— Понимаю, сюрприз удался… и еще раз огромное вам до неба спасибо.

Меня окружают. Меня поздравляют. Даже купчина дал волю чувствам… похлопал меня по плечу. Всей гурьбой вываливаемся из здания суда.

— Сережка, — Анюта просто сияет, — Я так рада. Это надо отметить… и Маргуша с нами… ты с нами, Маргуша?

И тут Белкина вдруг опять вспомнила, что она застенчивая и стеснительная заучка:

— Благодаг'ю за пг'иглашение, но мне вообще-то нужно идти на пг'актические занятия.

Я обнимаю Анюту, обнимаю Белкину. Обеих сразу. У меня нет слов, чтобы выразить признательность им и всем этим людям. Никто из них не ударил в открытую спину. Они отвечали на допросах честно, без вранья. Но я чувствовал, что они за меня. Они очень хотели, чтобы я оказался не демоном, а человеком.

А Белкина так и вовсе пошла на немыслимое. Она не соврала впрямую, но о пронизывателе умолчала. Фактически в последний момент вытащила меня из лап палача.

— Раз Маргуша говорит «на занятия», — значит, на занятия. Сегодня будний день. Наши дела за нас никто не сделает. Анюта, езжайте с дедом и Кешей на фабрику. Отмечать будем… обязательно будем, но чуть позже.

— Сережка, а ты сам куда?

— А мне придется пообщаться с еще одним членом моего маленького клана… кстати, Анюта, ты знала, что Гадюкина состоит в нашем клане?

— Откуда, Сережка? Гадюкина самая скрытная тварь, какую я только знаю… и деда мне не говорил…

— Я и сам не знал, Сергей Николаич, — виноватится дед. Будучи выставленным из здания суда, он дожидался нас на улице. Весть о том, что Гадюкина тоже член нашего клана повергла его в немалый шок.

— Ладно, разберемся.

Народ перед зданием суда постепенно рассасывается. Кобылкина мне залихватски подмигнула, намекая, что дверь на пятом этаже для меня по-прежнему открыта. Рыжая Мила прежде, чем сесть в никелированную тачку, послала воздушный поцелуй с напоминанием, что я еще «не отработал».