— А что, если им прикажет это Примарх? — я вспомнил, как приказал военным аэрахам не вмешиваться. — Тогда они не подчинятся?

— Куда денутся? — она пожала плечами, а затем сложила руки под головой, глядя в потолок. — Только вот внутри их это не изменит. Они будут роптать и сопротивляться. Кто-то сломается лишь из-за того, что твой приказ будет идти вразрез с их внутренними установками. Другие постараются тебя устранить, третьи… да мало ли вариантов? Но такой приказ не принесёт мира.

— А что же его принесёт? Как мне переломить эту ситуацию? — я понимал, что это слишком сложные вопросы, и Арана вряд ли сможет на них ответить. Но ведь для того, чтобы начать искать ответ надо сформулировать вопрос, не так ли?

— Я не знаю, — ответила она совершенно искренне. — Конечно, я могла бы сказать, мол, ты — Примарх, ты и решай, но нет. Скажу одно, нам нужно действовать сразу в нескольких направлениях. Во-первых, готовить самосознание особей. Они должны, как я, сами осознать, что им всё это нужно. Что это лучше, чем умирать на других планетах неизвестно за что и убивать представителей других ксеносов. Во-вторых, нужно готовить и тех, других. Ты думаешь, нам будут рады где-то в галактике? Да ни в жизнь. Нас все считают кровавыми завоевателями, и заслуженно, надо заметить, поэтому никто не примет нас с распростёртыми объятиями. В-третьих, надо как-то начинать взаимодействие, и, может быть, тогда что-то изменится.

— Да уж, — проговорил я, понимая, что у меня просто плавятся мозги. — Не так я себе представлял время, когда стану Примархом. Буду царствовать, всеми руководить, умные мысли там излагать. А вокруг будут покой и процветание.

— Так и будет, Примарх, — обернулась ко мне Арана и впервые по-родственному очень тепло улыбнулась. — И тебя ещё назовут Великим.

— Как-то сложно всё, — вздохнул я и встал с гамака. — Мне нужно кое-куда смотаться за советом, а ты пока продолжай распоряжаться всем.

— Только учти, меня слушают только потому, что я — представитель Примарха, — заметила она, подмигнув мне. — О чём сказала я сама. Так что, если Примарх в ближайшее время не появится, меня могут и убить.

— Не переживай, — ответил я, рассчитывая, куда открыть портал. — Я ненадолго. А ты распорядись, чтобы на коронацию пригласили представителей всех ксеносов, с которыми… — я понял, что не очень корректно выражаюсь. — Пригласи тех, кто ещё остался и согласен посетить нас.

Арана ничего не ответила, лишь покачала головой, то ли восхищаясь моей мудростью, то ли осуждая безумие.

Я переместился к воротам монастыря. Честно говоря, мне даже захотелось пройти вновь все ступени, по которым я когда-то поднимался. Мне казалось, что в голову обязательно придёт правильное решение. Но к огромному сожалению, у меня сейчас просто не было времени, чтобы подниматься по каждой ступеньке.

Не успел я постучать в ворота, как те растворились передо мной. По сторонам стояли Ван Ли и тот, которого все называли Учитель.

— Мы ждали тебя, Примарх — сказал Учитель после того, как мы поклонились друг другу по их традиции. — Подозревали, что у тебя возникнут вопросы.

— О, да, — ответил я, проходя сквозь распахнутые ворота. — Они возникли. И вопросы эти весьма непростые.

— Главное, чтобы ответы были просты, как дуновение ветра на твоей щеке, — ответил на это Учитель и пригласил меня в беседку, которая стояла неподалёку. Странно, но раньше я её не замечал. А вид из неё был ничуть не хуже, чем от ворот. — А вопросы мы сами порой усложняем.

— Согласен, но я не могу сформулировать до конца даже их, — и тут я понял, что сам уже отвечаю на те мысли, которые раньше никак не мог поймать. Всё-таки тут волшебное место. — Так, чтобы ответы на них были просты и понятны.

— Правильно заданный вопрос уже содержит в себе ответ, — согласился со мной Ван Ли. — В этом и заключаются красота и гармония простых вопросов.

— То есть сложные вопросы надо разбить на множество мелких и давать ответ на каждый из них? — поинтересовался я, размышляя над тем, как подойти к своей жизни, которая начнётся после коронации. — Или упрощать глобальные?

— И упрощать, и разбивать, — проговорил Учитель, улыбаясь. — Дело в том, что когда ты разбиваешь сложный вопрос на множество мелких, то большая часть из них уже не требует ответа, так как он ясен и, да-да, заключён в них самих.

— Это отлично, — ответил я, наблюдая за заснеженными пиками гор. — Просто я, сам не желая того, получил столько власти, а самое главное, ответственности, сколько слишком много для одного человека. И теперь я просто не понимаю, что со всем этим счастьем делать.

— Скажи, ты можешь что-то сделать в сложившейся ситуации? — наливая чай из заготовленного чайника, поинтересовался у меня Ван Ли. — Раз уж ты не можешь принять всё таким, как оно есть.

— Знаете, — ответил я, пристально посмотрев на него, — во-первых, я только что понял, что действительно не могу всё принять таким, какое оно есть. А, во-вторых, да, я кое-что могу сделать в создавшейся ситуации.

— От этого кому-то станет лучше? — продолжал спрашивать меня Ван Ли под внимательным взором Учителя. — Кто-то, кроме тебя, сможет по достоинству оценить эти изменения?

— Дело в том, — начал я после глотка чудесного цветочного чая, — что раса аэрахов — очень воинственная. Они тысячелетиями захватывают миры и истребляют их коренное население. Но страдают от этого не только те, на кого нападают. Страдают и те, кого заставляют в этом участвовать. Простые аэрахи, которые с удовольствием жили бы себе мирной жизнью, не помышляя о том, чтобы кого-то грабить и убивать.

— Послушай, но станет ли лучше от перемен этим самым простым аэрахам? — поинтересовался у меня Учитель. — Наверняка же их экономика буквально завязана на войну. Они просто не выживут, если не будут ни с кем воевать. Или у тебя есть варианты, как это избежать?

— Всё дело в том, — я совершенно не боялся сейчас разболтать что-то лишнее, потому что знал, нахожусь у надёжных людей, которым можно доверять, — что у аэрахов есть один интересный аспект. Они могут подстраиваться под другие виды. Становиться этими видами, не теряя при этом свою идентичность. Скрещиваться с ними. Как пример, я сам. Им совершенно необязательно быть воинственными. Они вполне могут жить в мире и гармонии.

— А в чём тогда вопрос? — спросил у меня Учитель, внимательно глядя в глаза.

— Вопрос в том, как их убедить в том, что это правильный путь? — ответил я, поняв, что уже достиг того, зачем прибыл сюда. — Показать пример самому?

— Тебе уже ничего не нужно показывать, — ответил мне Учитель, подливая ещё чаю. — Ты всё уже сделал. Ты сам — живая демонстрация состоятельности твоих слов. Ты — аэрах, ты подобен воздуху и подобен воде. Знаешь ли ты, что вода есть и во мне, и в тебе, и в каждом человеке, и в каждом аэрахе.

— Да, конечно, — ответил я, не совсем понимая, куда клонит Учитель. — Но что мне это даёт?

— А знаешь ли ты, что даже в нашем солнце и в других звёздах есть те же самые элементы, что и в воде? — спросил учитель. — И без этих элементов не могло бы существовать никакой жизни?

— Знаю, — коротко кивнул я.

— Так вот будь сам водою. Пусть род аэрахов станет водою. Потоком, который наполнит обмелевшие реки истреблённых народов. Станьте не смертью, но жизнью. Будьте тем, без чего жизнь невозможно. Превратитесь в воду!

Его горячая речь вызвала у меня оторопь, и мурашки побежали по спине. Он снова говорил мне о единстве, но теперь уже другими словами.

— Покажи своим, что вы — воздух, который насыщает лёгкие иных миров. Вы — земля, из которой состоит всё живое. Вы — огонь, который даёт искру для каждой жизни. Пусть полыхает жизнь, нежели смердит смерть.

— Я запомню это, — проговорил я медленно и тихо, но как-то торжественно. — На всю жизнь.

— И сам не отставай, — проговорил Ван Ли, тепло улыбаясь. — Сам будь водой. Вода камень точит и гибко обходит все препятствия. Воздух есть везде, но незримо. Однако без него жизни нет. У земли возьми стойкость и верность своим идеалам. А огонь, — Ван Ли протянул мне руку. — Огнём согревай своих друзей и подданных, но сжигай врагов и предателей!