— То есть ты считаешь, что им просто на месте не сидится и попа чешется, чтобы пойти и на нас напасть? — с недоверием в голосе поинтересовался я. — Мне кажется, у них и без этого своих дел хватает.

— Может, ты и прав, — развёл руками дед. — Но я не вижу сейчас возможности для переговоров. Не хотят они нас слышать, понимаешь?

— А что, если я попробую переговорить с Фридрихом? — я не спрашивал разрешения, а, скорее, рассуждал вслух, — покажу ему их истинного врага?

— Попробуй, — коротко ответил на это Игорь Всеволодович и подошёл к столу, чтобы налить себе ещё жидкости, в которой я с удивлением узнал минералку. — Если получится, тебя и наши все на руках носить будут, и их люд, который благодаря этому сохранит свои жизни. Может быть, не сразу, но будет. Однако моё мнение, что у тебя ничего не выйдет.

— Хорошо, посмотрим, — ответил я, поднимаясь из удобного кресла. — Не подскажешь, где искать этого Фридриха?

— В консульстве Гессена он. Сидит и нос не показывает.

Понимая, что второй попытки у меня не будет, я решил действовать напролом. Тактика для дипломатии рискованная, но тем не менее рабочая.

Надев ярко-красный костюм, нашедшийся в дедовом шкафу и пришедшийся мне в пору, я вышел на улицу. Контраст с окружающим меня миром был, конечно, впечатляющим. Ну и, понятное дело, я ловил на себе взоры различных прохожих.

Привлекающий внимание внешний вид — один из главных моментов. Мне нужно будет, чтобы собеседник смотрел только на меня. И, судя по реакции окружающих, я этого добьюсь легко.

Принцесса мне быстро справила все документы, поэтому с доступом к Фридриху у меня проблем не возникло. Для полноты образа я ещё позаимствовал у деда его очки для чтения и министерский портфель, с которым он уже лет пятнадцать, как не ходил.

— Здравствуйте, — строго произнёс я, входя в переговорную комнату, где предупреждённый заранее посол уже ждал меня. — Фридрих… э-э…

— Карлович, — мрачно произнёс тот, и я тут же понял, что переговоры будут непростые. Но будут.

— Фридрих Карлович, — я кивнул, присаживаясь за стол, и ставя портфель себе на колени. Затем я его открыл и выложил на стол какие-то бумаги, в основном, чистые и ручку. — Скажите, сколько раз вы пользовались телепортом?

Посол, который до этого с некоторой брезгливостью рассматривал мой костюм и меня самого, вдруг вскинулся, как гончая от выстрела и, я готов поклясться, принюхался.

— Какое это имеет отношение к делу? — выплюнул он, показывая своё полное пренебрежение ко мне, как к персоне. — Опять вы со своими теориями заговоров? Не надоело?

— Ну вы-то в теорию нашего заговора верите, — я пожал плечами, даже не глядя в его сторону, взял ручку, бумагу и принялся водить на ней разные линии. По опыту знаю, что собеседников, особенно высокопоставленных это жутко раздражает, но именно так я надеялся вывести его на откровенность. — Так сколько?

И тут я по некоему наитию глянул на его источник эфирным зрением. Я предполагал там увидеть нечто вроде паразита. Одного из тех, каких подсадили Катерине. Так как, если бы были нового типа, от нашего дорогого посла осталось бы уже мокрое место. Точнее, пепел.

— Кажется, ваше правительство снова облажалось, и прислало не того человека, чтобы вести переговоры, — произнёс Фридрих, поднимаясь.

— Четыре раза ходили в телепорт, да? Или восемь? — спросил я, и посол развернулся ко мне с такой скоростью, которой от него ждать не приходилось. Он крутанулся вокруг своей оси, опёрся на стол и навис надо мной. А я на чистом листе изображал его источник магии, не обращая на него никакого внимания.

Мне всё уже было видно. Маг огня — сравнительно сильный — восьмой уровень. В источнике восемь парных проколов. Словно змея кусала и впрыскивала свой яд. От каждого прокола расходилась сеточка эфирного заражения, оплетающая магические каналы и отравляющая их. Это не магический паразит, хотя действие чем-то похоже. Это просто инфицирование эфиром при заборе энергии.

Я вспомнил рассказ деда про то, как при телепортации предметов постоянно чего-то не хватало, а в конце живую мышь просто размазало по кубу. Получается те, кто этим занимается, научились переносить человека полностью, но взамен он лишается какого-то количества магии напрямую из источника через парный прокол, который не затягивается, а начинает потихоньку убивать носителя.

Забавно, что сказать.

— Откуда вы знаете? Следили⁈ — вскипел Фридрих, брызгая слюной.

А я понял, что добился своего. Этот посол теперь полностью мой. Что ж, поклёвка есть, осталось подсечь.

— На источнике магии восемь проколов, — максимально скучным голосом, в наглую скопированным у Никифора, я проговаривал то, что видел. — Проколы парные, что может говорить о том, что производились они одновременно. Судя по всему, используются они для того, чтобы незаметно для носителя откачивать из него магическую энергию. Полагаю, немного. Процентов десять-пятнадцать, чтобы перемещающийся маг ничего не заметил. Такая потеря может привести максимум к слабости и лёгкой головной боли… Скажите, Фридрих, вас предупреждали, что после пользования телепортом у вас будет слабость, головокружения, лёгкие боли?

— Вам прекрасно известно, — сквозь зубы прошипел он, всё ещё нависая надо мной, — что да!

— Понятия не имел, — ответил я, утыкаясь обратно в свой рисунок. — Первый раз слышу. Это просто выводы. Как-то должны были объяснить, что они у вас магию воруют. Так, наверняка, запретили измерять потенциал после перемещения. Хотя… потенциал-то, наверное, остаётся прежним. Или нет? Для вас восьмёрка — это нормально?

— Восьмёрка? — опешил Фридрих. — У меня твёрдая девятка.

— Жидкая восьмёрка, — скучным голосом проговорил я. — Значит, четыре пары проколов соответствуют четырём перемещениям, — продолжал я свои размышления вслух, совершенно игнорируя посла. — И за это время первичные признаки отмирания плоти, понижение общего уровня, заражение всех магических каналов. Технология явно недоработана, так что зря её внедряли с таким энтузиазмом. А нас боги уберегли от этого ужасного изобретения.

— Вы всё врёте! — Фридрих достал последний аргумент тех, кому нечем крыть.

Обвинить собеседника во лжи — что может быть проще? И доказывать ничего не надо.

Я пододвинул к нему листок с изображением его источника, проколов и распространяющейся по организму инфекции.

— Если не верите, сделайте магический рентген, убедитесь! — я уже откровенно издевался, потому что знал, посол — на крючке.

— Что? — Фридрих сделал такое лицо, словно натолкнулся на невидимую преграду: одновременно удивлённое и недоумевающее. — А такой разве существует?

— Разумеется, нет, — ответил я и развёл руками, показывая, что это очевидные вещи. — И в вашем случае дожить до его изобретения, скорее всего, уже не получится. Если, конечно, вы не прекратите пользоваться телепортами и не пройдёте необходимую терапию.

— Да это же вы на нас всё наслали, — не унимался Фридрих, но я уже слышал в его голосе неуверенность. Он просто решил в последний раз использовать аргумент, спасавший всё их общество от суровой правды. — Конечно, вы и исцелить сможете, у вас же есть лекарство. А на телепорты вы киваете, потому что самим не досталось, вот локти и кусаете.

— А вам известно? — спросил я, пододвигая к себе новый листок и рисуя на нём ладонь с почерневшими пальцами, — что Российская империя была первой страной, которой предложили установить на своей территории сеть телепортов? И, согласитесь, с нашими территориями это куда актуальней, чем с вашими огрызками. У нас пока до Сахалина долетишь, можно насморк подхватить и вылечиться от него. Так вот, не приняли мы эту технологию по ряду причин. Она была сырая, недоработанная и вызывала очень много подозрений. Зато ваши накинулись на эту сомнительную затею, как голуби на хлебушек.

— Ну и сравнения у вас, — скривился посол, но отодвинул стул и сел напротив меня, внимательно глядя на мой рисунок.