— Давайте лучше подумаем, что нам делать с угрозой со стороны Европы, — сказал я, вставая из-за стола и прохаживаясь по гостиной, где мы сидели, взад и вперёд.

На ходу мне значительно лучше думалось. И, кажется, эту привычку: прохаживаться во время непростых разговоров я унаследовал от деда.

— А какая может быть угроза со стороны Европы? — усмехнулась Варвара. — Это же куча разрозненных государств, которые мало что могут противопоставить России. Разве что Австро-Венгрия? Да и зачем это кому-то?

— Вы тут, как в глухой деревне сидите, — ответил я на это, грустно усмехнувшись. — В магической чуме обвинили нас, а это означает, что ждём провокаций на границах от доброжелательных соседей.

— Пф, — фыркнула на это принцесса, и её изменённое лицо стало из-за этого совсем некрасивым. — Их эти провокации, как укус комара, право слово, — она встала, достала бокалы себе и сестре и наполнила их шампанским. — Не станут же они стягивать свои армии к нашим границам!

— На твоём месте, я не был бы так уверен, — задумчиво проговорил я, крутя пустую чашку в руках. — Да и укусы у них, знаешь ли, болезненные. Если помнишь, один такой, оплаченный европейцами, уже чуть не стоил жизни твоему отцу.

— Я всё равно не верю, что возможно…

Её прервало стремительное появление Беллы. Она шла по коридору прямо в верхнем чёрном пальто, видимо, просто забыв его снять.

— Включайте новости, — распорядилась она ещё издалека. — Это что-то нереальное.

— Какой канал? — поинтересовалась Валя, уже орудуя пультом дистанционного управления.

— Любой, — ответила бабушка, скидывая пальто и бросая его на свободный стул. — Сейчас по всем одно и то же.

— … Таким образом можно констатировать, — заговорил вдруг телевизор голосом женщины-ведущей, — что все монархии Европы назначили Российскую империю виновной в захлестнувшей их страны эпидемии так называемой магической чумы, о которой накануне рассказали в объединённом королевстве. В наш адрес выдвинут ультиматум…

— Пойдём, — сказала мне Белла и увлекла за собой, попутно захватив пальто. — Не знала, что ты уже приехал. Но это и хорошо.

— Что-то случилось? — я никак не мог понять, к чему такая срочность, но всё-таки шёл вслед за бабушкой.

— Сейчас сам всё увидишь. Словами «что-то случилось» это не передать. Я могу это описать только на итальянском и на таком русском, от которого у тебя уши в трубочку свернутся, дорогой, — она шла и попутно жестикулировала, выдавая крайнюю взвинченность.

«Они тут все на нервах, — подумал я. — Видимо, трём женщинам в одной усадьбе тесновато».

— А что с Варей? — спросил я на ходу, пока мы шли к берегу. — Она как будто сама не своя.

— Извелась вся, — ответила Белла, пожав плечами и слегка обернувшись на меня. — За тебя переживает. За отца. То, что выглядит некрасиво после изменения, переживает. Много за что, — мы подошли к самой кромке воды, и только тут бабушка полностью развернулась ко мне. — Но больше всего, конечно, переживает, что тебе может стать не нужна. Это у каждой женщины есть такое, но у неё особенно. Понимаешь, она же принцесса, из-за этого её будут добиваться самые высокопоставленные женихи. А ей не это нужно. Ей родная душа нужна. Вот и боится ошибиться.

— Я тебя понял, спасибо, — ответил я, решив не вдаваться в подробности той сцены, что разыгралась перед приходом Беллы. — Что ты хотела мне показать?

— Взгляни на море, — сказала она, показав рукой в сторону безбрежных вод.

Я посмотрел и ничего не увидел. Только вода, чайки, низкие серые облака над свинцовыми волнами. Вот и всё.

— А теперь взгляни эфирным зрением через линзу километров на двадцать пять — тридцать.

— Ого! — сказал я, готовясь выполнить поставленную задачу. — Вот это уже серьёзно. Я давно не практиковался.

Впрочем, получилось у меня сразу же. Я словно увеличивал зум, только не в приложении камеры, а в собственных глазах. Ещё пришлось немного преломить угол обзора, но это тоже далось легко.

И я увидел десятки судов. И не прогулочных яхт или катеров, а вполне себе военных кораблей, ощетинившихся пушками. И все под разными европейскими флагами.

Пока в нейтральных водах.

Но это только пока.

Кажется, мы проспали объединение против нас различных разрозненных сил.

Совет хоть был и тайным, но проходил в большом зале Зимнего. Обусловлено это было тем, что одних только докладчиков внезапно оказалось больше полутора десятков человек. В их числе и личный лекарь его императорского величества Лаврентий, которого только чудом успели вытащить из Европы до того, как его растерзали.

Первым докладывал невзрачный паренёк. Шестой уровень из иллюзионистов. Идеальный разведчик.

— Магической чумой охвачены практически все монаршие семьи Европы, — он рассказывал достаточно монотонно, но всё внимание было приковано к нему, так как то, что он говорил, было совершенно секретно и не менее ужасно. — Виндзоры, Бонапарты, Габсбурги, Бурбоны, Гогенцоллерны. У остальных, скорее всего, есть заражённые представители, но их прячут, чтобы не сеять панику. Что до знатных родов, то тут можно с уверенностью сказать, что большая часть из них также подвержена заражению.

— Из чего следуют подобные выводы? — спросил император, сидящий в окружении нескольких абсолютов и ещё нескольких магов. Самым неординарным среди них был Пётр Романов — министр обороны. Судя по его играющим желвакам, он предпочёл бы боевую перегруппировку совещанию.

— Три часа назад все вышеперечисленные семьи собрались на свой тайный совет, — отрапортовал паренёк. — И к ним присоединились абсолютно все монаршие дома Европы, кроме одного.

— Это какого же? — поинтересовался император, и в его глазах можно было прочитать надежду на то, что у него остались гипотетические союзники.

А вот в глазах докладывавшего разведчика можно было прочитать лишь удивление напополам с растерянностью.

— Нашего, — проговорил он едва слышно. — Вас-то не пригласили.

— Ах, ну да, — Ярослав Иванович хлопнул себя по лбу и усмехнулся, глядя на сидящего рядом Чернышёва. — Думал, там порядочные остались. Эх… Ну а что, наши люди на этом совещании есть? — спросил он докладчика, судя по всему, для того, чтобы сгладить неловкость момента.

— Непременно, — маг-иллюзионист вытянулся по стойке смирно, потому что на него посмотрел его непосредственный начальник — Кошкин. — Но доложить смогут только по окончании совещания, и то не сразу.

— Это как раз понятно, — проговорил император, раздумывая о чём-то своём. — Но хотелось бы всё-таки какой-то более детальной информации.

— Да я же вам говорю… — не сдержался на это министр Романов, но того тут же одёрнули, и желваки у Романова заходили в два раза быстрее.

— Я помню, что у тебя свои соображения, — обернувшись к нему, сказал Ярослав Иванович. — Но потерпи, ты будешь докладывать следующим. Мы все тебя внимательно выслушаем. И попрошу соблюдать этикет, мы же не варвары.

Романов отвернулся в сторону и, кажется, грязно выругался одними губами.

Державину, знавшему чуть больше, чем все присутствующие тут, было одновременно неловко и странно наблюдать, насколько скептически были настроены некоторые маги из ближайшего окружения императора. Тот же Орлов каждое слово докладчика воспринимал чуть ли ни как личное оскорбление. По крайней мере, такое впечатление складывалось по гримасам, мелькавшим на его физиономии.

Докладчик развёл руками.

— К сожалению, по собранию никакой информации пока нет, — сказал он. — Ни по повестке, ни по выступающим. Известно только то, что вас, Ваше Императорское Величество, туда не позвали, — и тут он нервно сглотнул, переживая, что сказал что-то лишнее.

— Это я и так вижу, — зло ответил на это монарх. Однако злость была направлена не на побледневшего вмиг паренька. — Ладно, будем ждать. Другие новости есть?

— По оценкам экспертов, ждать придётся недолго, — проговорил на это докладчик, а затем ответил на вопрос: — Есть одна информация, но она нуждается в подтверждении.