Да нет, я несколько раз видел Валерия Чернышёва, и, если я что-то понимаю в родстве, то Олег на него очень похож.

— Это на самом деле круто! — проговорил я, испытывая неловкость из-за внезапной фразы Штопора. — Я очень надеюсь на то, что учитель тебе сильно поможет. Возможно, даже сильнее, чем мне.

— Да мне второй уровень бы! — глаза у Олега заблестели. — Да я бы! Да просто это было бы!.. — Он не мог подобрать слов, чтобы выразить все эмоции.

А у меня в голове звучали совсем другие слова, сказанные совсем другим голосом, но столь похожие по интонации: «Я тебя защитю! Я всех победю». Настрой у этих двоих был одинаковый.

Мне тем временем пришло сообщение от деда.

«Я уже у своего дома, приезжай, жду».

— Дед меня ждёт, — сказал я Олегу, зачем-то показывая экран смартфона с сообщением. — Буду рад зайти к тебе на тренировку.

— Отлично! — улыбнулся мне друг. — Я тебя обязательно позову.

Уже в машине, которая везла меня к небоскрёбу деда, я решил подробнее расспросить Штопора.

«Скажи мне, пожалуйста, что ты имел в виду, когда сказал, что мой друг приёмный? — поинтересовался я. — Насколько я знаю, он — сын своего отца и живёт в его доме».

«Тогда это ещё более странно, — откликнулся фамильяр. — Он же, как и я, отрезан от рода».

«Что ты имеешь ввиду? — спросил я, подозревая, что наткнулся на нечто очень-очень важное, что не замечали в отношении Олега раньше. — Что значит, отрезан?»

«Он — вне, — ответил на это Штопор, затем подумал ещё и добавил. — Его нет в роду, он от него отрезан, как и я. Только я не в роду, потому что потерялся, а если он не терялся, то я не знаю, почему он не в роду».

«Архос, — позвал я. — Ты что-нибудь понимаешь?»

«Если честно, — отозвался мой ментальный наставник. — То не особо. Единственное, что я понял из бормотания нашего малыша, что твой друг Олег Чернышёв не введён в род».

Я впервые за долгое время попытался обратиться к памяти Никиты Державина образца дотруселёвого периода. Но она не особо смогла мне помочь, выдав какие-то смутные образы в виде небольших смерчей. Зато помогла память из другого мира. Действительно, когда малыш вставал на ноги, его принимали в род. Но у нас это было, скорее, красивой традицией. А тут…

«То есть, ты хочешь сказать, — снова обратился я к Штопору, — что Олег Чернышёв не входит в свой собственный род?»

«Да, да! — горячо подтвердил фамильяр. — Он носит фамилию, но его связи с родом висят, как оборванная паутина на осеннем ветру».

И неожиданно поэтическое сравнение моментально дало мне образ. Я кое-что начал сопоставлять. У абсолютов редко бывают дети ниже восьмого уровня. Так сказать, от осинки не родятся апельсинки. Но чтобы прям нулевик — это нонсенс. Впору действительно задуматься о родстве. Хм, нужно будет обязательно узнать об этом больше.

«А что можно сделать, чтобы это исправить, ты знаешь? — спросил я, в самом своём вопросе видя ответ. — Принять в род, так?»

«Я очень хотел бы, чтобы ты принял меня в свой род, — застенчиво пробормотал Штопор. — Но не знаю, поможет ли это Олегу. Я просто вижу, что он ничей. Поэтому и подумал, что его усыновили».

Ничей. Ещё одно колкое слово. Интересно, а он сильно изменится, если станет чьим-то? Закончится у него эта сплошная череда неудач?

«Спасибо, Штопор, — проговорил я. — Ты мне дал очень хорошую пищу для размышлений. Ну и насчёт тебя я тоже понял».

«Хорошо, что я помогаю! — восхитился фамильяр. — Я же хороший? Ты мною доволен, да?»

«Конечно, доволен, — произнёс я с улыбкой. — И да, ты очень хороший, но громкий».

«Вот же, — подумал я, — кому-то, оказывается, постоянно требуется одобрение. А кому-то необходимо быть принятым в род». Я решил, что обязательно уточню этот вопрос и наведу справки. Да вот хотя бы у деда.

Глядя на Кшиштофа, плюгавого учёного в халате и очках, который суетился вокруг артефакта, постоянно что-то проверяя и перепроверяя, Стивен думал о том, кто вообще в здравом уме додумался заставить его отчитываться перед комиссией. Кшиштоф — стопроцентный ботаник-интроверт, которому любое общение с людьми, даже пусть они будут изображены в виде простых смайлов — нож по горлу.

Впрочем, ладно. К счастью, подготовительный этап прошёл, артефакт доказал свою работоспособность, а с Кшиштофа сняли обязательство отчитываться за ход эксперимента.

А ведь он единственный, кроме самого Стивена, кто верил в успех с того самого момента, как узнал об эксперименте. Надо будет его потом наградить. Но это чуть позже, когда все цели будут достигнуты.

К Стивену подошёл Певер и откашлялся.

— Господин директор, — проговорил он максимально услужливым голосом. — Только что звонил начальник спецгруппы Гнедой и доложил, что магические паразиты нового образца внедрены в тело объекта и уже начали свою деятельность.

— Отличные новости, — едва оглянувшись на заместителя, проговорил Стивен. — Сейчас мы проверим, из чего состоит этот самый Скуратов.

Артефакт, как и обычное эфирное сердце имел два контура и целый ряд различных возможностей для преобразования магии. Грубо говоря, он служил Стивену дополнением к собственному эфирному сердцу, в которое он в своё время смог привлечь всего лишь одну-единственную магию.

Зато в артефакт он хотел собрать всё, что только возможно.

На данный момент искусственное эфирное сердце было под завязку заполнено эфиром, переработанным из других магий, но этого было мало. Нужна была сама сила конкретных проявлений, чтобы артефакт их «узнал» и мог бы воспроизводить, как обычный эфирник.

Стивен некоторое время размышлял, с кого начать эксперимент, и его выбор пал на Сергея Скуратова. Было тому несколько причин. Основная — Разумовский очень сильно подкачал, сорвав планы по освоению Российской империи. Соответственно, за ним должок. А раз сам он его отдать не может, пусть отдаёт его сын.

Вторая причина крылась в достаточно большом расстоянии между местом, где находился Скуратов, и лабораторией. А Стивен очень хотел опробовать дальнюю переброску магии. Расчёты показывали, что потери при переброске будут колоссальными, но вдруг нет? Вдруг есть смысл подсаживать паразитов в дальних уголках планеты?

Ведь уникумы иногда прячутся далеко от цивилизации.

Например, как он сам.

— Кшиштоф, — сказал Стивен, подойдя к учёному, и положил руку ему на плечо, от чего мужичонка вздрогнул. — Наши новые паразиты подсажены, принимай поток.

— Какая будет первой? — сверкнув очками, поинтересовался учёный.

— Ментальная, — ответил Стивен и вспомнил, как в своё время боялся менталистов, думая, что они сильнее всех. Как оказалось, нет. — И сразу доложи мне, какая потеря будет. Расстояние всё-таки несколько тысяч километров, так что надо понять процент эффективности.

— Будет сделано, — сказал учёный и пошёл к панели с суперкомпьютером.

Магический поток они уловили практически мгновенно. Кем бы ни был тот самый Гнедой, но паразитов он смог настроить отменно. Вот только интенсивность этого самого потока оставляла желать лучшего.

Кшиштоф бился с различными параметрами, пытаясь усилить приём ментальной энергии, но так особо в этом и не преуспел. Магические паразиты, которые были скорее магическими биоботами, буквально сжигали объект, в который их подсадили, выкачивая из него всё до капли, но до лаборатории добиралось от пятнадцати до восемнадцати процентов.

Представив Стивену расчёты по полученной энергии, учёный склонил голову, а руки его откровенно подрагивали.

— Не переживай ты так, — сказал ему директор. — Ты ни в чём не виноват.

— Я обещал потери не больше пятидесяти процентов, — качая головой, ответил Кшиштоф. — А тут все восемьдесят пять.

— Так это ты обещал в том случае, если объект в лаборатории. А у нас объект аж в Москве. Так что брось. Попробовали, учли, сделали выводы, и всё.

— И что же? — учёный поднял глаза на директора и принялся теребить рукав халата. — Нужно будет остановить эту часть эксперимента? — кажется, он боялся, что Стивен ответит на это утвердительно.