— Просто отец вас так описывал, что я никак не ожидал встретить столь ослепительную женщину, — признался я.

— Ваш отец — тот ещё кобелина. Поэтому у нас с ним возникли диференце инкончильябили, — она говорила с лёгким акцентом, в котором слышалось что-то южное и очень эмоциональное.

— Инкончи — что? — переспросил я, услышав незнакомую фразу.

— Непримиримые разногласия, — улыбнулась Изабелла, дав понять, что оценила шутку.

Бабуля наша была явно не из тех, кто лезет за словом в карман. Поэтому я решил не усугублять и тему с отцом пока не трогать.

— Ладно, поедем, — сказала она. — У меня, конечно, не небоскрёб, но место приличное. И ещё: так уж вышло, что предупредили меня только вчера, так что дела я перенести не успела. Надеюсь, до вечера как-нибудь доживёте без присмотра?

— Не переживайте, — ответила Карина, наконец, обретшая дар речи. — Мы вполне сможем дождаться вечера целыми и невредимыми.

— Я вам верю, — сказала Изабелла Марковна и тут же хохотнула, — но если вы в нашу породу… — дальше она скромно промолчала.

Ещё одной приятной неожиданностью оказалось, что нашей бабушке принадлежало поместье Ореанда. Проезжая мимо Ливадийского дворца, я подумал, что надо бы запомнить дорогу, чтобы потом навестить принцессу, когда та прилетит. Но мы практически сразу свернули с дороги, бабушка пользовалась ретро-автомобилем, который ездил по асфальту, и подъехали к входной группе усадьбы.

— Отлично, — высказал я свои мысли вслух. — Тут можно будет пешком гулять.

— Куда уже намылился? — поинтересовалась Изабелла Марковна, затянувшись.

— А, да у меня тут… собственно… — замялся я, а затем решил, что нет особого смысла что-то скрывать. — Скоро должна принцесса прилететь, я обещал ей прогуляться вместе.

— Вот даже как, — женщина подмигнула мне. — Наш пострел везде поспел. Хорошо, ждите меня к ужину.

Мы попрощались с бабушкой, которая тут же поехала дальше, а сами пошли к берегу моря. Нас обдувал свежий солёный ветерок, вселявший оптимизм и надежду на то, что всё будет хорошо.

Впервые похмелье у Вали было настолько жестоким. Никогда прежде у неё не болела голова настолько сильно. Да и выпила-то она немного. Так, пару коктейлей, что предложил ей незнакомец, и всё.

Подмешал что-то? Но она с ним не спала. Не спала же? Вроде нет.

Она помнила, как её рвало на задворках того самого бара. Побледневший парень, явно аристократ, пытался ей помочь, но не мог.

Вот же, организм, зараза, сработал не должным образом.

Вообще в планах у Вали не было пить с аристократами. Ей нужно было поговорить кое с кем из рабочих, чтобы направить поток специалистов Никите на завод. И она это успешно сделала.

А вот потом подсел к ней хорошо одетый молодой человек, представился… Как? Этого она не помнила, но точно представился. Потом они выпили, а затем… Затем непрекращающийся бунт желудка и… И дом. Всё.

Вот только…

Она задрала рукав и увидела синяк на сгибе локтя, а в его центре — прокол.

«Ещё чего не хватало, — подумала девушка. — Наркотой меня накачал?»

Валя прислушалась к внутренним ощущениям. Кроме общей слабости, ничего постороннего.

— Будем надеяться, на этот раз обойдётся, — решила девушка.

И приняла для себя решение никогда больше не пить с незнакомцами. Даже если они — аристократы. «Тем более, — поправила она себя, — если они аристократы».

— Давайте повторим с вами всё с самого начала, чтобы двинуться в нашем обучении дальше, — сказал Ван Ли, глядя в даль. — Никита, вы помните свои уроки?

Я с лёгкостью поднял несколько камней с пляжа перед нами и подвесил их в воздухе, а затем во мне сыграла задорная нотка, и я запустил эти камешки по поверхности воды. Прыгали они долго-долго, пока не исчезли из вида.

— Недурно, недурно, — сказал учитель. — Главное, чтобы на их пути не попался какой-нибудь несчастный рыбак.

Мне тут же стало стыдно за собственную шалость. А ещё я вспомнил, что где-то недалеко отсюда ходит флот отца Катерины, Арсения Громова. В памяти вновь всплыл инцидент с завихрениями воздуха, которые вдруг превратились в водяные смерчи. А затем всё пропало и стало тихо. Подозрительно тихо. Я почему-то решил, что кто-то просто усыпляет моё внимание, чтобы потом…

— Никита Александрович, — обратился ко мне Ван Ли. — Я смотрю, предыдущие уроки вы усвоили отлично. Попробуйте сегодня взять и небольшой поток воздуха развернуть против основного движения.

Я поднял бровь. Задача казалась интересной. Посмотрим, как получится её выполнить.

С Кариной же мастер занялся специальной медитацией.

— Видите ли, — сказал он моей сестре. — Вы и в самом деле отлично стали владеть своей силой. Но теперь нам нужно с вами научится ещё и сдерживаться. К примеру, возьмём дорогую всем нам кандидатку в мачехи, — Карина напряглась. — Скажите, какую основную ошибку вы допустили при атаке на эту не отягощённую размышлениями особу?

— Ну… Я не знаю… — сестра засомневалась. — Ударила её в лоб молнией. Ну так не спалила же! Хотя могла.

— На вашем месте сложно было сдержаться, — спокойно проговорил Ван Ли. — Поверь, девяносто девять из ста сделали бы то же самое. Я о другом. Какую ошибку вы допустили? Я подскажу. Оставили след. Сегодня будем учиться концентрировать удары так, чтобы не оставлять следов и не быть пойманной с поличным.

— Класс, — потёрла руки сестра.

Я же сосредоточился на потоках ветра. Тут их было множество. У каждого своя индивидуальная паутинка. Но они меня особо не заботили. Сегодня мне было важно другое. Повернуть поток против течения? Это, конечно, интересно, но…

Мне вспомнилось, как тянул магию изо всего Антонио Сан-Донато. В отличие от обычных снов, этот никуда не делся, не растворился. Я снова мог увидеть его в мельчайших подробностях, если закрывал глаза и представлял себе средневековый замок.

«А что, если… — подумал я. — Попробовать самому преобразовать эфир в магию воздуха? И столкнуть его с теми потоками, что уже есть?»

Я потянулся к эфиру, принял его… А что дальше? Как сделать линзу или щит я знал. Как сделать зеркало тоже. А вот, как преобразовать? Что нужно сделать?

Решив пойти опытным путём, я одновременно с притягиванием эфира пустил по магическим каналам энергию воздуха. Я думал, что эфир сможет обучиться тому, как должен выглядеть. Я представлял его потоком ветра, дующего навстречу бризу. Я пытался сделать его воздухом, но у меня ничего не получалось.

Промучившись почти час, я без сил рухнул на холодный песок. И только сейчас заметил, что с балкона усадьбы на меня, не отрываясь, смотрит бабушка.

— Сумела уладить всё побыстрее, — ворковала она, когда нам принесли ужин. — Меня все поняли. Не каждый день внуки приезжают. Особенно, впервые за столько лет. А вы интересно тренируетесь, — она сделала паузу и едва заметно поклонилась Ван Ли; тот сделал ответный жест. — Ну рассказывайте, что привело вас ко мне?

— Да там сложная история… — начал было я, одновременно с этим соображая, как бы подать всё более деликатно.

— Да чего там сложного? — всплеснула руками сестра. — Отец привёл домой куклу напомаженную, а та решила, что теперь может нами распоряжаться, как своей помадой. Ну я её и долбанула… молнией… для острастки.

Карина затихла, а бабушка, которую так язык не поворачивался назвать, искренне рассмеялась.

— Я узнаю в тебе свою Джулию, — сказала она, широко улыбаясь. — Такая же была бескомпромиссная. И красивая.

— Изабелла Марковна, — обратился я к бабушке.

— Зовите меня просто Беллой, — попросила она. — А то за «бабулю» могу и утопить!

«Какая женщина, — продолжал вздыхать Архос. — Ну почему у меня нет тела?»

«Если бы оно у тебя было, вряд ли она захотела с тобой иметь дело, — заметил я. — Все эти лапы, глаза».

«Тьху, охальник! Тело может быть любым и должно подстраиваться под ситуацию»

И вот тут, кажется, я понял, как стал возможен симбиоз наших видов.