— Бывает и такое, — Чизман подошёл к нему и забрал ружье. С трудом передёрнув затвор, он отбросил пожёванную гильзу в сторону, — держи! Конечно, я надеюсь, что мы больше не будем ни в кого стрелять…

— Угу, — усмехнулся Валера, — думаю, что мы всегда найдём повод. Или он сам нас найдёт.

— Это точно, — вздохнул его спутник, убирая оружие в сумку, — но добро должно быть с кулаками, иначе всякие злодеи совсем страх потеряют, — он огляделся вокруг, — вот и повеселились. Теперь надо дальше двигать.

— Пошли, — вздохнул парень, — нам же мир спасать надо…

Оба рассмеялись и зашагали вперёд. Следуя за следами и брошенными стоянками, они двигались к своей цели. Дни тянулись медленно, так же, как и дорога, что ползла по глухому заснеженному лесу.

Пару раз Чизман утаскивал Валеру прочь с пути, чтобы немного поохотиться. Они даже умудрились подстрелить какого-то глухаря, а потом зажарили его на костре. Всё это время путники болтали о чём-то простом, совсем не касаясь сложных тем. Иногда оба начинали вспоминать что-то из той жизни, что осталась в другом мире. Теперь всё это казалось таким далёким, превращаясь практически в некие сказки. Автобусы, магазины и телефоны, разве может вообще такое быть, когда вокруг заснеженный север, от холода которого спасает только толстая меховая шуба и пламя костра, искры которого взмывают в небо. Подумав об этом, парень слегка загрустил. Ему начало казаться, что они уже никогда не вернуться домой. Настолько это было каким-то фантастичным.

Это их путешествие, по сравнению с предыдущими приключениями, стало какой-то лёгкой и беззаботной прогулкой. Тут не надо было выживать среди улиц, наполненных солдатами инквизиции, не нужно было бороться за свободу эльфов или против злого Затворника. Знай шагай себе, да гляди по сторонам. Холодно только.

И вот, через несколько дней, дорога вдруг вынырнула из леса и побежала вниз по заснеженному склону, зажатому среди огромных отвесных скал.

Оттуда поднимался дымок от десятков крыш. Это была большая деревня. Дома маячили внизу, растекаясь среди обрывистых стен. Путникам стоило бы порадоваться, да только впереди снова виднелось огромное столпотворение. Казалось, что вся та куча народу, что ушла от постоялого двора, снова застряла тут.

— Это не хорошо, — пробормотал Валера, глядя на собравшихся северян.

— Угу, — кивнул ему Чизман, — ладно, делать нечего. Пошли туда.

И они зашагали вниз. Хоть дома и казались совсем близко, но идти до них пришлось долго. С каждым шагом скалы вокруг деревни становились всё больше и больше, под конец уже совсем нависая над головой. Вот тогда и появились первые заборчики.

— Смотри! — парень вдруг ткнул в сторону бревенчатой стены, — это же тот старик!

— Ага! — отозвался Комаров и приветливо замахал руками, — Эй! Роглив!

Седой воин неспешно помочился на снег, натянул штаны и уже потом зашагал к ним, переваливаясь по сугробам.

— А я-то думал, что вы там остались! — пьяно расхохотался он, — но дошли! Молодцы, южане! — его руки разошлись в стороны, будто бы желая обнять их.

— Что тут происходит? — спросил у него Чизман, хмуря брови, — какие-то проблемы? Опять чудовище?

— Ха! Нет! — отмахнулся тот, — подойдём! — он схватил его за локоть, — я покажу!

Вместе с ним, они спустились в деревню. Она тянулась по ложбинке в этих скалах, виляя вслед за ней. Среди домов шумели толпы северян. Они веселились, кричали, будто бы тут какой-то праздник.

Следуя по широкой дороге, троица вышла на какую-то ровную площадку. Тут торчали какие-то перила, а внизу растекались дома по широкому берегу. За ними вдаль уходили длинные деревянные причалы.

Валера огляделся по сторонам и понял, что они находятся в большом фьорде — узком заливе с отвесными скалистыми берегами.

Деревня расположилась в этаком распадке, что спускался к самой воде. А вокруг поднимались крутые скалы. Плескались у их подножья тёмные волны, на которых толкались белые льдины.

— И что? — развёл руками Чизман, оглядывая деревню, — я не понимаю!

— Ты чего? — махнул рукой Роглив и ткнул пальцем на серое море, — вон! Видишь? Большой Разлом не замёрз!

— Вижу. Но что это значит?

— Как это что? — старик аж закашлялся, — мы не можем перейти на другой берег! Тут должен встать лёд.

— А нельзя на лодке? — осторожно спросил Валера.

— Льдины раздавят твою лодку, — фыркнул седой воин, — летом, когда тут только вода, ещё можно переплыть. А зимой следует ждать, пока всё не замёрзнет.

— А обойти нельзя? — сразу же задумался Комаров.

— Нет! — резко помрачнел их знакомый, — никак. Пойдёмте, — он поманил их за собой, — выпьем!

— Пить не будем, — сразу же отозвались оба, — но перекусить можно.

Следом за Рогливом они добрались до небольшой таверны, которых здесь явно было много. Такие заведения было видно издалека — возле каждого здания толпились северяне. Места внутри не хватало, поэтому многие пили прямо на улицах. В дверях постоянно крутился поток людей: одни выходили с полными кружками, другие заходили уже с пустыми.

Место, в которое двух путников привёл седой воин, тоже оказалось забитым. Попаданцы взяли себе морса и две тарелки с похлёбкой, а потом, следуя за стариком, вышли на задний двор. Там всюду сидели посетители. Некоторые успели облюбовать забор из поперечин, рассевшись на нём, словно курицы на жерди.

Троица же устроилась у собачьей конуры, расставив на ней тарелки и кружки. Этот «столик» как раз освободился. Собаки, к счастью, тут не было. Она заливалась лаем откуда-то из свинарника.

— Ох, долго ж будем тут сидеть! — развёл руками седой воин и отхлебнул пива, — только-только льдины появились. Слишком тёплым лето было.

— Проклятье! — фыркнул Чизман, — неужели нет другого пути?

— Нету, — развёл руками тот, — это же Большой Разлом! Он идёт глубоко-глубоко в наши земли. Море забралось так далеко, что никто не может обойти его!

— Вот уж беда, — проворчал Комаров, — знаешь, мы ищем одного путника, тоже южанина! Может, он где-то здесь есть?

— Может и есть! — Роглив усмехнулся, — тут столько народу и кого среди них только нет!

Валера пил горячий морс и поглядывал по сторонам. Тут действительно было самое настоящее столпотворение. Шум и гам везде. И все ждут, пока залив замёрзнет. Мордред точно должен был пройти где-то здесь.

Парень глянул на дорогу и вдруг замер. Даже издалека он заметил знакомую рослую фигуру Йори. Здоровяк шёл вместе с теми ублюдками, что хотели скормить их троллям. Они все смеялись и радовались. Похоже, северяне забыли о былых обидах и помирились.

— Чизман! — прошипел он, — гляди!

— Что? — Комаров нахмурился, всматриваясь в путников, — ого. Это ж наши знакомые!

— Лучше бы нам с ними не встречаться, — пробормотал Валера, глядя, как эта толпа проходит мимо, спускаясь к домам ниже.

— Если у вас с ними размолвка, — заметил Роглив, проследив за их взглядами, — то не беспокойтесь. У Большого Разлома царит перемирие! Это закон севера и его нарушать нельзя. Вот когда выйдите на дорогу, там уже может случиться всякое…

— Час от часу не легче, — пробормотал Чизман, сразу становясь мрачнее.

— Эй! Это южане что ли? — из таверны вывалилась кучка северян и подошла поближе к ним, покачиваясь от выпитого, — чего вы забыли тут, на нашем севере? — прорычал один из них.

— Мы просто путешествуем, — беззаботно ответил ему Комаров.

— Ха! Наслаждаетесь видами? — здоровяк хлопнул его по плечу, — добро пожаловать к нам! — он развёл руками и отшатнулся, плеснув пеной из кружки, — у себя вы такой природы не найдёте! — а товарищи уже потащили его дальше.

— Слушай, — Валера уставился на седого воина, — неужели нет никакого способа, чтобы перебраться на ту сторону?

— Нет! — снова выкрикнул Роглив.

— Есть! — отозвался тот пьяный северянин, громко расхохотавшись, — но он для истинных героев!

— Какой? — Чизман сразу же повернулся к нему.

Вся эта толпа сразу развернулась к ним, обступив троицу. Их тяжёлые кружки опустились на крышу собачей конуры, сразу заняв там всё место. А этот мужик закинул руку на плечо Комарова и начал рассказывать.