– Лучше скажи, что голубей, – заметил Чизман, отхлебнул из бутыли, задрав голову к балкам крыши, – погоди, – вдруг озадачено заметил он, – а почему тут нет голубей? Такая удобная крыша, да тут всё должно быть засижено этими тварями…

– Ха, когда-то так и было, – заметил звонарь, – всюду перья, всюду помёт… Может и сейчас, если поискать по углам что-нибудь да найдется.

– А что с ними случилось? – изумился Валера, – какая-то болезнь?

– Они не понравились кое-кому из Святой Церкви, – тот вдруг перешёл на шёпот, испуганно оглянулся по сторонам, – и с тех пор их больше нет. Только лебеди и утки в пруду, да почтовые птицы на почтамте.

– Хм, наверное, это хорошо, – программист почесал голову, – иначе мы бы тут с ума сошли от соседства с этими летающими кишечниками.

– Ладно, я побегу, – уродец принялся слезать вниз, – святоши нагрузили всякими приказами….

– Давай, спасибо за еду! – помахал ему Чизман.

Время шло. Солнце спустилось за горизонт. Нагревшаяся за день крыша начала остывать и громко щёлкать. Сначала они пугались этому, но постепенно привыкли. Вновь похолодало. Стало сразу как-то сыро и прохладно. Ещё и промозглый ветер принёс облака. Они пролетали почти рядом, казалось, высунись, протяни руку и пощупаешь эту небесную вату.

Только этого никто не делал. Наоборот, несчастные беглецы снова разбились на парочки и закутались в одеяла. Ночь была холодной и только прижавшись к друг другу можно было согреться и спокойно уснуть.

Первым, что Валера увидел утром, когда разлепил глаза, была Теллари. Девушка ползала по доскам на коленях и везде рисовала символы. Уже не один, а целые десятки. Оглядевшись, парень заметил еще несколько на жестяных листах крыши и каменных сводах. Баночка с загадочным порошком опустела почти на половину, но та не сдавалась.

Парень поднялся на ноги, машинально глянул в щель. Ага. Опять толпа собирается. Снова будут казнить несчастных.

– Проклятье, – прорычала Теллари, продолжая с каким-то остервенением рисовать эти знаки. По её щекам стекали ручейки слез, – отзывайся, отзывайся, – простонала она, утирая вздёрнутый носик.

– Эй, – Чизман тоже проснулся и вскочил на ноги, – ну-ка, прекрати! – он вцепился в её плечи, потянул к себе. Аккуратно взял у неё из рук коробочку и закрыл крышку, – хватит тратить свою краску! И вообще, – программист нервно огляделся по сторонам, – надо стереть это всё, пока Рэндал не пришёл.

Он схватил какую-то тряпку из их запасов и принялся стирать знаки. Теллари же просто сидела на полу в какой-то прострации, лишь изредка утирая слезы.

– Кто это там? – Ивори пригнулась к дыре и уставилась вниз, осторожно придерживая свои пышные волосы.

– Сейчас, посмотрим, – программист спешно отбросил кусок ткани и потянулся к своему рюкзаку. Залез внутрь, принялся копаться там, – ага! – на свет появился чёрный бинокль.

Чизман ловко подполз к дыре и начал всматриваться вниз.

– Что это? – спросила Теллари, поднимаясь на ноги. Девушка быстро провела руками по лицу и улеглась рядом с ним.

– Это… Позволяет видеть дальше, чем ты можешь, – попытался объяснить тот, – вот. Держи, может, узнаешь кого…

Та с недоверием взяла бинокль. Покрутила его в руках и уставилась в окуляры.

– Покрути тут, если плохо видно, – Чизман показал на колесико регулировки.

– Так. Погоди, – она вдруг напряглась, – этого я знаю! Поделом ему! Этот гад сдавал наших инквизиции! А вот один из друзей Фанфика, который помогал с листовками. Этого я не знаю…, – лицо её нахмурилось, – и вон тех двух, – пробормотала она, – тут слишком много незнакомых лиц.

– Ну, учитывая, что у вас никакой организации нет, – пожал плечами программист, – это не удивительно. Вдруг инквизиция нашла даже тех, кто скрывался даже от своих?

Толпа внизу резко зашумела. Среди этого гула отчетливо выделялось несколько голосов. Потому что кричали они просто нечеловеческими воплями.

Чизман сразу забрал бинокль у Теллари. Отвернул её голову подальше от той щели. Осторожно провёл рукой по тёмным волосам. С площади отчетливо потянуло гарью и горелым мясом. Ивори дёрнулась, чтобы посмотреть вниз, но Валера резко схватил её за руку.

– Не стоит, – покачал головой он. Та кивнула и прижалась к нему.

– Давайте, немного приберёмся тут, – заявил программист, едва вопли утихли. Он поднялся на ноги и схватил тряпку, – а то Рэндал скоро вернется… Лучше ему этого не видеть…

Они вместе принялись стирать эти знаки. Стряхивали порошок со стен, смахивали его с пола, растирали по ржавым жестяным листам крыши.

– Я не знаю, что нам делать, – махая тряпкой начала Теллари. Понуро опустив голову, она тяжело вздохнула, – рано или поздно нас найдут. Это уже ясно. Инквизиция не оступится, – остальные просто молча слушали её, – а он молчит. Никаких снов, знаков или посланий. Я не знаю, чего ему нужно. Я даже боюсь, – она слегка всхлипнула, – боюсь, что нас бросили и это конец.

– Ну, хватит. Мы найдем способ выбраться отсюда, – заявил Чизман, усаживаясь на пол, – просто нужно ещё чуть подождать. Они не смогут вечно тиранить этот город. Скоро они просто решат, что мы сбежали и всё!

– Ты, правда, на это надеешься? – криво усмехнулась девушка.

Что-то хлопнуло по стене башни. А потом ещё раз. И ещё. Кто-то карабкался наверх, но как-то слишком медленно для Рэндала. Тот забирался сюда в два прыжка, а новый гость шоркал по столбу сапогами и тяжко пыхтел.

– Тихо! – прошипел Чизман, засунув руку в рюкзак. Он достал оттуда пистолет и, словно, хищный леопард бросился к дыре. Но тут же спрятал оружие за спину.

Валера приподнялся и глянул вниз. Там был Рэндал. Он с трудом забирался к ним по уступам на колонне. Цеплялся за них лишь одной рукой, а вторую как-то странно прижимал к груди.

– Давай лапу! – программист нагнулся и высунулся вниз, чтобы помочь звонарю. С большим трудом он смог затянуть того на помост.

– Что с тобой? – Ивори испуганно закрыла лицо ладонями.

– Ха, – рассмеялся тот и скинул на пол огромный сверток, который тащил на груди, – притащил вам кое-чего поесть!

– Кажется, ты перестарался, – хмыкнул программист, – что там такое?

– А, – махнул рукой уродец, – всякое. Набрал чего смог. Кто-то оставил окно на кухне нараспашку, поэтому я воспользовался такой удачей! Это ещё лишь часть. Остальное я спрятал у себя. Притащу в другой раз…

– Зачем, Рэндал? – воскликнула Ивори, – сильно не наглей! Знаешь же, что могут наказать!

– Тьфу, – отмахнулся тот, – за воровство еды меня просто запрут в карцере! Посижу там пару дней на хлебе и воде, – хмыкнул он, – зато вам будет что перекусить. Ладно, – уродец шагнул к краю, махнул рукой, – мне пора. А то у меня столько поручений!

– Погоди, – вдруг остановила его Теллари, – спасибо тебе за помощь! Но скажи, ты случайно не слышал, о чём сегодня говорили на площади?

– Я обещал, что запомню, – замялся тот, – но снова пропустил всё мимо ушей. Кажется, Артанис снова зачитывал целую речь. Про то, что каждый, кто причастен к ереси будет казнен. А город не откроют до тех пор, пока последний еретик не сгорит в очищающем пламене, – фыркнул он и заговорщицки прошептал, – кажется, за пределами храмового квартала люди недовольны. Жители на улицах жалуются, что живут будто бы как в осаде. Им даже казни перестали нравиться.

– Ты сам это слышал? – осторожно спросил Чизман.

– Нет, это говорят послушники, которые выходят в город. В сторону служителей церкви сейчас летит куда больше проклятий, чем раньше, – Рэндал покачал головой и тяжко вздохнул, – кажется, именно поэтому костров на площади всё больше и больше.

Он осёкся и глянул вниз.

– Ладно, мне надо идти, – суетливо заметил звонарь и махнул им кривой рукой, – ещё увидимся! Я приду завтра, после обеда.

Снова беглецы остались одни под этой крышей. Толпа внизу уже давно разошлась. Прислужники церкви разгребали остатки костров, они бесцеремонно грузили лопатами останки казнённых прямо в деревянные телеги.