– Значит, потом кинет.

– А я думаю – он добрый. Тебе же вот помог. И вылечить хочет. Разве нет?

– Нет. Сам увидишь. Держи пушку наготове.

В комнате стало тихо. Только за окном глашатаи орали. Всё еще на улицах было не спокойно. Чизман задремал. Руки его крепко сжимали дробовик. Валера тоже сидел молча. Смотреть в комнате особо было не на что. Старая мебель, какие-то тряпки, в углу стол со склянками. Мутное старое зеркало в резной раме. Будто в музее средневековом оказался. Пахло еще мерзко. Гнилью и сыростью. Еще чем-то затхлым. Принюхавшись можно было учуять что-то химическое. Видно, склянки с реагентами пропускали. Делать здесь особо нечего было. Только и оставалось, что ждать алхимика.

Толстяк вернулся не скоро. Зато весь важный. Ввалился в комнату с гордым видом. Он уже успел переодеться. На нём был длинный и весьма потертый плащ, холщовые штаны и кожаная треуголка. С сапогов на пол капала грязь.

– Хорошие новости, – потирая руки, начал он, – я снял экипаж. Итак, – Пьер принялся метаться по комнате, – мне нужно собрать некоторые вещи: мои инструменты, химикаты, – вытащил из шкафа какой-то мешок, – хм, наверное, надо взять запасной одежды. Всё-таки мало ли что случится, – бросил мешок и распахнул шкаф, где совсем недавно сидел сам, – а потом сразу в дорогу…

– Вообще-то, – программист очнулся от дрёмы и приподнялся. Дуло дробовика направилось на алхимика, – я здесь командую.

Грозный у него был голос. Алхимик аж замер. Но лишь на мгновение. А потом повернулся, уперев руки в бока.

– Господин Чизман, – голос его дрожал, но, похоже, толстяк набрался смелости, – ввиду того, что сейчас происходит в городе и этой особо опасной болезни – я бы на вашем месте просто смирился.

– Смиряться – для таких как ты, – процедил программист, поднимаясь на ноги, – я объясню тебе твоё положение – ты, жирдяй, просто инструмент. Помощник. И в самом крайнем случае, если будешь себя хорошо вести, союзник. Но командовать буду я, усёк?

– Что вы…. – покраснел алхимик. Надулся и запыхтел, – что вы себе позволяете? Я рискую ради вас! – он махнул рукой, – весь город на ушах стоит! Вас ищут! Да меня упекут в темницу, если узнают о том, что я помог убийцам! А ещё…. Ещё я согласился исцелить вас. И рискую всем, даже своей жизнью! Это Темнолесье…. Это вам не местные рощицы! Там такое творится, что…

– Что ты туда соваться боишься, – Чизман оборвал его речь, – и только благодаря нам ты сможешь туда попасть. Не хочешь – не лечи. Боишься? Иди, скажи стражникам, что у тебя гости. И я разнесу весь этот город. Здесь будут одни трупы, ведь я в отличие от твоей чумы медлить не буду. Ты подумал, что мы от тебя зависим? – программист злобно ухмыльнулся, – нет, дружок. Это ты от нас зависишь. И помогать нам ты взялся ради одного – своей выгоды. Иначе здесь была бы уже куча трупов, – он приставил дробовик к носу алхимика.

– Прошу вас, – морщась, просипел тот. Попытался отвернуть лицо от холодного металла, – я ничего такого не хотел. Я не стукач, господин Чизман. Конечно, вы главный, да.

– Так в чём твоя выгода? – программист прищурился, – я хочу знать. Что тебе дело до этой чумы?

– Как же, – просипел Пьер, – болезнь терзает королевство многие годы. Тот, кто найдет лекарство – прославит свое имя в веках! Сам король будет рад пригласить такого человека в свой замок! Подумайте – королевский алхимик. Что за звание! Можно будет жить в Высоком Замке, рядом с королем, – мечтательно протянул тот. Чизман ткнул в него дробовиком. Толстяк болезненно ойкнул.

– Ага. Наберёшь этой травы и помчишься в Каменор?

– Да-да. Вы меня раскусили. Я обычный человек, господин Чизман, – у меня простые желания. Быть в тепле, сытым, знаменитым. Я не хочу ничего дурного.

– Хорошие желания, – одобрительно покачал головой программист, – нет ничего лучше, чем деловые отношения. Мы поможем тебе добыть этой травы. А ты поможешь нам попасть в Каменор. У нас там тоже кое-какие дела. И при этом – я решаю, что мы будем делать. Если тебе что-то стукнет в голову – говоришь мне. И я приму это к сведению. Ты всё понял?

– Конечно, – кивнул алхимик, – так всё и будет.

– Чизман, ещё надо тебя вылечить, – влез Валера.

– Это само собой подразумевается, – бросил Чизман, – итак, мотивы у всех ясны. Ты, – кивнул он в сторону алхимика, – собирай свои вещи, и поехали.

Тот принялся копаться в шкафах. Что-то бормотал, что-то там отбрасывал. Спихал в мешок склянки, туда же запихал ком из одежды. Вытащил потёртый саквояж, кажется, так это называлось, упихал туда колбочки, какие-то железки: большие уродливые ножницы, что-то похожее на серп, кожаную подложку с кучей металлических предметов – какой-то хирургический набор не иначе.

– Всё, – наконец выдохнул он, оглядывая комнату.

– Пожрать себе взял? – насмешливо бросил ему Чизман.

– Еще нет, – протянул толстяк, – там внизу есть мясная лавка, а напротив булочная со свежей выпечкой…. Сейчас спустимся и я быстренько….

– Да-да-да, – махнул программист, – идем уже.

Он закинул сумку на плечо, перехватил дробовик и направился к выходу. Пьер вдруг замялся. Нелепо перебирая губами, принялся заламывать руки. А потом всё же решился:

– Позвольте, господин Чизман.

– Чего тебе?

– Вы ведь, – толстяк взглянул на Валеру в поисках поддержки, – вы ведь не собираетесь идти в таком виде? Это привлечёт лишнее внимание…

– Да? И что ты предлагаешь?

– Сейчас, – алхимик бросился к сундуку. Покопался там. Выбросил половину его содержимого на пол. В комнате и так был бардак, а после сборов – вообще, будто бы обыск устраивали. Но что-то он там всё же отыскал. Вытащил нечто похожее на грязные коричневые тряпки.

– Вот! Наденьте это.

– Нахрена? – брезгливо поморщился Чизман.

– Это монашеские одеяния. Предстанете послушниками Святой Церкви. Хоть самой церкви здесь и нет, но её посланцы часто помогают в борьбе с болезнью. И такие точно не привлекут внимания.

– Ладно, – бросив грозный взгляд на алхимика, процедил программист. Перетянул сумку на живот. Схватил это одеяние и натянул сверху. Ряса оказалась с капюшоном. Таким треугольным. Так что модная прическа Чизмана и холеная борода с мелированием скрылись за складками ткани. А сумка впереди выпирала, будто хороший такой живот. Типичный монах. Только большого креста на груди не хватало.

Валера тоже натянул на себя одеяние. Пахло оно отвратительно. И так чистым не было, так еще и пылилось в сундуке вечность. Так что промариновалось оно там знатно. Выдержанный такой запашок у него был. Но делать нечего. Если уж Чизман переоделся, то спорить было бесполезно.

– Всё. Идёмте, – Пьер аккуратно поправил парню капюшон. Надвинул его на лицо так, что ему видно было только пол, – Сюда!

Они вышли из комнаты. Прошли по ковру. Пыльному и грязному. Потом была лестница. Потом еще одна. Ступени скрипели, проседали. Ряса мешалась, края цеплялись за всё подряд, да еще так и норовили попасть под ноги – как бы не пришлось лететь вниз кубарем.

– Осторожно, здесь ступенька провалилась, – прошептал им Пьер, – ага, вот не упадите.

– Кто там с тобой? – поинтересовался чей-то голос. Голос явно принадлежал здоровяку. Наглому и грубоватому.

– Это мои помощники.

– Что-то я не видел, чтобы они поднимались…

– Они пришли поздно ночью, Грегор. Ты спал. А я не хотел тебя будить.

– Я же говорил – никаких гостей! Шляются тут всякие!

– Они ведь служат Святой Церкви! – возмутился алхимик, – прояви уважение к тем, кто помогает бороться с чумой!

– А. Разносят только, – прорычал здоровяк, – лучше всех с чумой борются те ребята, которые всех жгут! Это единственный выход. Сжечь их всех! – он громогласно захохотал.

– Скоро будет и другой, – воскликнул Пьер, – и именно благодаря нам!

– Угу, смотри, доиграешься. Самого спалят и этих. И никакая вера им не поможет!

Под эти разговоры Валера неспешно шагал за Чизманом. Только бы не упасть. А то раскроется их прикрытие. И только он об этом подумал, как проклятая ряса попала прямо под кроссовок. Парень запнулся. Деревянный заплёванный пол понесся ему навстречу.