Идея разбавить тишину собственным голосом едва ли не сразу перестала казаться разумной. Зыркнули на меня оба. Один – недовольно. Второй – предостерегая.

      Опустив голову, вновь взялась за ложку.

      То, что останусь без завтрака, сомнений не вызывало. При таком напряжении за столом кусок в горло совершенно не лез.

      - Слышал я, дела у него не очень хороши, - Рахмат снова был спокоен.

      - Он сам выбрал свою судьбу, - безразлично отозвался Сашко. Вновь пригубил вино… в бокале если и уменьшилось, то взглядом не заметить. – Когда должен прибыть посланник Красина? – откинувшись на спинку стула, небрежно поинтересовался он.

      - Через три дня, - Рахмат отложил бумагу, окинул задумчивым взглядом стол. Потом нахмурился, посмотрел на меня, на Амиру: - Она выглядит изможденной. Скажут, что князь не чтит законы гор!

      - Болезнь была тяжелой, - попыталась объясниться Амира. Она так же, как и я, держалась довольно настороженно.

      Чтобы смягчить обстановку, попыталась заверить, что всем довольна, но вместо звуков с губ сорвался судорожный вздох. Князю достаточно оказалось лишь бросить в мою сторону взгляд, чтобы я мгновенно забыла все, о чем собиралась сказать.

      - Я доверил тебе… - Рахмат сестру вроде, как и не услышал.

      - Если ты позволишь… - княгиня, имени которой мне так и не назвали, мягко коснулась ладонью его руки. – Я могу….

      - Через два дня ты ее не узнаешь, - Амира склонила голову. – Я сделаю все, как ты хочешь.

      - Вот и прекрасно, - ухмыльнулся Рахмат, вновь посмотрел на меня, но на этот раз не так грозно. – Мне неприятно сообщать вам эту весть, графиня. Вы еще так слабы….

      Я невольно выпрямилась, в лживой патоке его слов чувствуя едва прикрытое удовлетворение от того удара, который он собирался мне нанести.

      - В моей семье предпочитают пусть горькую, но – правду, - негромко, но с достоинством произнесла я, слыша, как гулко бьется в груди встревоженное сердце.

      - Достойная уважения черта, - он чуть прищурился. Взгляд опустился ниже… прошелся по груди. В уголках губ мелькнуло что-то… плотоядное. – Я сожалею, графиня, но гибель вашего мужа больше не вызывает сомнений, - все так же… ласково, словно щадя, продолжил он.

      Отложив на стол салфетку, медленно поднялась:

      - Я вам не верю! - несмотря на накатившую слабость, получилось твердо.

      - Это ваше право, графиня, - взгляд Рахмата скользнул по моему телу. В нем не было той слащавости, с которой столичные щеголи перебирают красоток, выискивая будущую жертву своего обаяния. Это был взгляд мужчины, который не только точно знал, чего хочет от женщины, но и уверенного в том, что обязательно это получит. – Ваше право, - повторил он, усмехнувшись. Потом отвязал от пояса кожаный кошелек, бросил на стол ближе ко мне. – Посмотрите.

      Сглотнув, протянула руку к мешочку, трясущимися руками ослабила стягивавшую его ленту. Перевернула….

      - Я все равно не верю… - дрожащие пальцы коснулись знакомого вензеля, выбитого на золотой подложке, украшенной россыпью крошечных камней. – Не верю! – схватив перстень, прохрипела я. Отступила, сбив стоявший рядом со мной стул….

      - Мне очень жаль, графиня, - Рахмат вальяжно откинулся на спинку стула. – Ему не стоило приезжать в горы….

      Рахмат еще что-то говорил, но я уже не слышала. Находиться в одной комнате с ним было выше моих сил и я, надеясь, что хотя бы ненадолго, но смогу удержать рвущиеся из груди рыдания, выбежала в коридор….

      Слезы полились из глаз уже там. Но даже сквозь всхлипы, я, пусть и невнятно, но продолжала повторять… как молитву Заступнице, которой одной было дано казнить и миловать:

      - Не верю…. Не верю…. Не верю!

      - Это – его перстень?

      Я не обернулась, продолжая смотреть в окно.

      Весь мир, как фрагменты разбитой мозаики. Остались цветные пятна, вырванные из общего рисунка куски. Задорный, радующийся свету сад. Разбросанные в желании обнять этот мир ветви деревьев. Шебутные птицы. Яркие брызги цветов….

      Фигуру садовника я заметила сразу, а вот скрюченное, изломанное тело его помощника – нет. Но теперь взгляд отказывался собирать воедино осколки разодранной картины, вновь и вновь возвращаясь к одному из них. Тому, на котором был он….

      Князь Андрей Изверев.

      Пленник, как и я.

      - Да, это перстень мужа, - ровно ответила я. Внутри было тихо и пусто.

      - Мой брат… - Амира замолчала, словно пытаясь подобрать слово. Подошла ближе, остановилась за спиной: - Ему доставляет удовольствие причинять боль другим.

      Я - кивнула. Эдуард тоже был таким.

      И память подсуетилась, тут же вытащив из прошлого один из тех, не самых лучших моментов моей жизни.

      Щенка должны были утопить – родился он совсем слабым, но я уговорила псаря отдать его мне. Договорилась с дворовыми мальчишками, те за денюжку выкормили черноухого малыша, а потом, когда подрос, приводили поиграть.

      Так продолжалось весну и лето, а осенью о питомце узнал брат.

      Убил собаку Эдуард сам. Просто свернул шею, оставив изуродованное тельце под окнами моей комнаты.

      Глядя на мои слезы улыбался. И было в этой улыбке что-то от угрозы…. Мол, если бы мог….

      Тогда я впервые поняла, насколько брат меня ненавидит.

      - А что говорит твое сердце?

      Амира стояла так близко, что я чувствовала ее дыхание. Теплое. Мягкое…. Заботливое.

      Вот так же я ощущала и маму Лизу…. С ее скрытой, не всегда заметной добротой. С участием. С нерастраченной любовью, которой хватало на всех, кто в ней нуждался.

      - Оно не верит, - выдохнула я чуть слышно. – Не хочет верить, - поправилась я, понимая, что для убежденности первой фразы у меня нет оснований.

      - А если… - в ее голосе послышалось что-то от надежды.

      Я резко обернулась.

      Амира была выше меня ростом, да и телом крепче, но в этот миг мне показалось, что из нас двоих сильнее именно я. Она так хотела мне помочь, но….

      - Спасибо… - прошептала я, не дав горькому стону сорваться с губ. – Спасибо… - повторила тверже, - но это не тот случай. На перстне зарубка. И… - я сглотнула, понимая, что именно сейчас, глядя в ее глаза, теряю Георгия вновь. На этот раз… навсегда… - кровь.

      Амира нехотя кивнула, помолчала, продолжая смотреть на меня. Выражение ее глаз менялось. Сожаление, сочувствие, беспокойство, решимость….

      - Ты ведь голодна?

      Ее вопрос оказался для меня полной неожиданностью. Как и тон. Спокойный, уверенный.

      Как-то легко и неуловимо Амира изменилась. Гордая посадка головы, раскрывшиеся плечи, прямая спина, в которой больше не было ничего от смирения, которое я в ней замечала.

      Мне трудно было понять, что именно стало причиной подобной метаморфозы, но я ее не упустила, тут же примерив и на себя. Мы обе была заложницы обстоятельств. Мы обе зависели от чужой воли, пусть и по-разному, но попав под власть не знающего жалости человека.

      Мы обе… но до этого мгновения каждая сама по себе.

      - Да, - коротко ответила я, догадываясь, что любые слова сейчас будут бессильны.

      - Я прикажу накрыть в саду, - улыбнулась она и, развернувшись, направилась к двери. Не дойдя остановилась: - Рахмат с трудом сдерживал злость. Я его хорошо знаю. Что-то не так….

      Что-то не так….

      Я так хотела вновь обрести надежду, но….

      - Ты принесешь мне ленту? Хочу повесить перстень на шею.

      Амира так и не оглянулась, лишь спина стала еще прямее:

      - Принесу.

      Она уже вышла за дверь, а я все смотрела… в пустоту.

      Перед глазами мелькало… как Георгий держал на руках Аленку. Нежно. Бережно. Как поднимал взгляд на меня… в глазах была любовь, на которую невозможно было не ответить. Как его ладонь касалась моей кожи, отзываясь в теле жаром, который не потушить, лишь утолить… поцелуями, лаской…. Как….