- Не твоя беда! – дослушав, резко произнес мой теперь уже бывший спутник. – Ночь и половина дня. Струпынин еще неизвестно, придет или нет, а Рахмат будет завтра. Заберет ее и забудешь, что была. И внукам своим скажешь, что не видели.

      - Плохо – Вано. Плохо – Рахмат, - выслушав, вновь возразил старик, но больше спорить не стал. Сказал что-то мальчишке постарше. Что именно – не понятно, одно только имя и расслышала. Зарима.

      К кому именно относилось, стало понятно уже через несколько минут. На крыльцо суетливо вышла немолодая женщина. Темное платье из грубой ткани, на голове черный платок, повязанный низко на лоб.

      Старик еще что-то произнес… Зарима, молча, подошла ко мне и, прихватив за рукав грубыми, заскорузлыми пальцами, потянула за собой.

      - Отец найдет тебя! – дернулась я к Сашко. – Где бы ты ни был!

      Моего выпада он словно и не заметил. Смотрел мимо, куда-то на горы.

      А вот старика слова задели, хмурился он все сильнее.

      Вот только… вряд ли мог что-то изменить. И в своей судьбе. И… в моей….

      Комната, в которую меня привела, была дальней. Два входа: один из коридора, второй из небольшого дворика, огороженного бжйииез высоким каменным забором.

      Жестом указав, где можно удовлетворить свои потребности и умыться, Зарима вышла, на несколько минут оставив меня одну. Как раз хватило, чтобы немного осмотреться.

      На полу - циновки. У стен – большие сундуки, укрытые то шкурами, то домоткаными дорожками. На всех – большие замки. Единственное окно выходило в тот двор, где я уже была.

      От пришедшей в голову мысли, что именно здесь мне и предстоит провести ночь, тело обдало ознобом. Уже сейчас было довольно сумрачно и прохладно, а что же будет, когда солнце сядет….

      Ответить себе на этот вопрос я не успела, вернулась Зарима, принесла мне кружку с молоком и кусок черного хлеба. Поставила все на подоконник, зыркнула… не зло – как-то остро, словно ждала удара в спину, указала пальцем на еду, и вышла.

      Вновь появилась, когда я сделала последний глоток. Как чувствовала…. Бросила на один из сундуков такое же грубое платье, в каком была и сама, и темный платок. Произнесла что-то быстро….

      Я сделал вид, что не поняла. Впрочем, не сильно то и притворялась. Вроде и ясно, что требует переодеться, но….

      Еще не успела подумать, что может быть за подобное непослушание, как Зарима подскочила, толкнула меня к сундуку…. И говорила, говорила, говорила…. И догадываться не надо, слова колючие, такими только ненавидеть….

      Сейчас бы заплакать, но слез не было, только глухое упорство: выдержу! Дождусь! Как? Не знала, но то, что не сдамся, не уступлю, была уверена.

      Как же была наивна!

      Зарима так дернула за руку, что от моих намерений остался только всхлип. Сильно сжала локоть пальцами, заставив завыть от жуткой боли….

      И ведь рожала, помнила, насколько было тяжелее, но… все, что происходило тогда, осталось светом первого крика Аленки, а здесь….

      Раздевалась я, продолжая плакать. Нет, больше не вздыхала судорожно, но глаза были мокрыми, по щекам все текло и текло….

      Сначала сняла жакет, с трудом расстегнув мелкие пуговки. Потом развязала пояс юбки, избавилась от нее, оставшись в длинной нижней рубашке. Под тяжелым взглядом Зарины сбросила и ее…. Потом бюстье… вцепившись в висевший на шее кулон, прикрыла грудь руками.

      Вот тут выражение ее лица и изменилось. Из грубых черт ушел холод, а его место заняла злость. Нет, не злость – ярость!

      Что-то гневно лепеча, Зарима подскочила ко мне, заставила развести руки. Грубо схватила за грудь... за бедра и, кинув в лицо принесенное платье, выбежала за дверь.

      Чего ожидать дальше, я даже предположить не могла, поэтому поторопилась одеться, натянув под грубую ткань свою рубашку. Хоть небольшое, но послабление. Для меня….

      И ведь не ошиблась, только и успела оправить висевшую на мне мешком одежду, как в комнату вошли Сашко и Али. Зарима, гневно зыркнув, осталась стоять за дверью.

      - Кто ты?! – пройдя в комнату, глухо поинтересовался бывший спутник. Подвесил светящий шарик, подтверждая мое предположение, что он – маг. Насколько сильный, по одному светлячку не определить, но все-таки с даром.

      - Елена Струпынина, - насколько это было возможно, безразлично ответила я.

      С чего переполох, уже сообразила. Дочь Ивана была девицей, я – рожавшей женщиной. Тут и наблюдательный мужчина мог определить, а уж Зарима точно не пропустила.

      - Я еще раз спрашиваю, кто ты? – Сашко не шевельнулся, но тени на лице стали глубже, выдавая его чувства.

      - Вано – плохо, - за его спиной качнул головой Али. – Рахмат – плохо! Девка – хорошо. Баба….

      - Замолчи! – оборвал его Сашко, продолжая смотреть на меня. – Дай медальон! – протянул он руку.

      - Не дам! – я отступила, точно зная, что если попытается забрать, сопротивляться не смогу.

      - Тогда назови имя! – резко произнес он, сделав шаг ко мне.

      Это сбило меня с толку…. Медальон! Имя….

      - Графиня Орлова! – выдохнула я и… замерла. Мгновение растерянности… не моей – Сашко, и я выпрямилась, вспомнив, кем именно была. – Графиня Эвелина Федоровна Орлова, в девичестве – Красина, - повторила уже твердо. – Удивлены? – иронично уточнила, успев заметить, как на лбу мужчины пролегла глубокая морщина.

      - Злой дух! – всплеснув руками, простонал Али, добавив мне уверенности. – Вано придет, грозный будет. Рахмат придет, кровью зальет. А у меня внуки….

      - Замолчи… - сквозь зубы процедил Сашко. Отошел к окну, выглянул…. Посмотрел на меня, что-то решая…. Медленно выдохнул.

      В какой-то момент поймала себя на том, что залюбовалась мужчиной. Все оказалось совсем не так, как он предполагал, но Сашко был собран и деловит. Не кидался, как Али, не паниковал, просто думал, взвешивал….

      - А Вано как был скрытным, так и остался… - неожиданно произнес он, ухмыльнувшись. – Даже старому другу ничего не сказал….

      - Якову? – вскинулась я, мгновенно теряя выдержку.

      Всего одна фраза и стало ясно, благодаря кому находилась здесь.

      Яков! А я-то подумала на Люсинду! Считала виной всему ревность….

      Впрочем, вряд ли ошиблась. Похоже, лучший враг, назвав Ивана другом, не простил ему потерянной женщины.

      - Вот шайтан! – выругался Сашко. И… усмехнулся. Нет, не задорно, с толикой уважения. – Все-таки провел!

      О ком говорил, спрашивать я не стала. Опять Яков….

      Было больно, неприятно, но я – радовалась. Не тому, что очутилась здесь - что продала не Люсинда….

      Женская солидарность. Момент для нее был не самый подходящий, но тут ведь не угадаешь.

      - Шайтан, он! Шайтан! – вновь засуетился Али. – Рахмат – говорил. Арлиш – говорил. Махмет – говорил. Плохой шайтан….

      - Помолчи, дядька Али, - на этот раз как-то слишком спокойно попросил Сашко. Когда тот затих, прижавшись к двери (вроде как боялся, что сбегу), посмотрел на меня: - За мужем приехали?

      - За мужем, - не пропустив его «вы», кивнула я. И ведь мало что изменилось, но на душе стало легче.

      Немного, но….

      Жаль, что Иван не знал того, о чем я услышала.

      Рахмат из младших княжичей, для которого затяжная война могла стать подспорьем в получение княжеского перстня. Арлиш – второй сын князя Заура, главы одного из трех старших родов. С ним встречался Андрей, договариваясь о мире. Махмет – наследник князя Алихана, с которым вел переговоры Георгий.

      - Не верите, что погиб? – Сашко чуть прищурился.

      Я сглотнула, но качнула головой:

      - Я бы знала! – произнесла твердо, ни на миг не засомневавшись в сорвавшихся с губ словах. – Почувствовала бы.

      - И что же мне теперь с вами делать? – словно и не услышав, спросил он, продолжая разглядывать.