И хотелось возразить, но не спорить же с очевидным. Леди Верьер возглавляла отдел экспертиз, Николас Сванетти находился под заклинанием подчинения… Единственными данными, на которые теперь имело смысл опираться, оставались те, что повторяли выводы наших экспертов.

Буркнув, что ничего другого и не ожидала, медленно опустила голову, успев заметить, как губы Энгина сложились в ироничную улыбку. Этот в мою покладистость не поверил.

Утешив нас тем, что о результатах допроса и обыска я узнаю сразу, как только они вернутся, Маркони и Соул следом за Энгином покинули наш кабинет. Лой попытался задержаться, вроде как помочь, но мы дружно заверили, что справимся и сами. Инициатором стала я, Виль и Сэм лишь поддержали, догадываясь, что мой энтузиазм просто обязан был что-то да значить.

– И что ты задумала? – тут же вцепился в меня Самюэль, как только вернулся посланный на разведку Вильен. В здании департамента, кроме охраны, дежурной оперативной группы, Допроса и нас, никого не осталось.

– Пока еще ничего, – несколько остудила я его пыл. – Если только с вашей помощью…

Дав понять, что от того, сохранят они в тайне рассказ или нет, зависит моя жизнь, я коротко поведала о событиях далекого прошлого. Не называя всех имен, опустив часть событий, будучи совершенно уверена в том, что об остальном они догадаются сами, я воссоздала историю, предшествовавшую проникновению в посольство и последующим покушениями.

– Вот, значит, как… – Дослушав до конца и мрачно посмотрев на меня, Сэм поднялся из-за стола и подошел к окну. На улице было тепло, створки широко раскрыты. Наклонился через подоконник, похоже, не увидел ничего увлекательного, так что тут же выпрямился и повернулся ко мне: – Давай подобьем все, что у нас есть, – предложил он и, не дожидаясь моего согласия, продолжил: – Двадцать лет назад, незадолго до закрытия города, в Марикарде появляются трое детей.

– Или двое, – тут же поправил его Виль. – Нам точно известно, что их было трое в начале пути, все или нет добрались до Аркара, мы можем только предполагать.

– Я с ним согласна, – вздохнула я. До этого момента и сама додумалась. – Так что останавливаемся на двух или трех детях в сопровождении взрослого с документами подданного Ровелина.

Самюэль нахмурился, задумавшись над моими словами, потом кивнул, придя к тому же выводу, что и я. Информация о въезжавших в город иностранцах передавалась в консульские отделы посольств, потому и добраться до нее пытались именно там, а не в наших архивах, попасть куда было значительно проблематичнее. За них отвечало ведомство графа Паррея, как и за службу стражи, охранявшую все ворота.

– А почему не один? – не до конца согласился он со мной.

– Князь уверен, что та, вторая девочка, точно находится в Марикарде, – уточнила я этот момент. – И в том, что я – не она.

– Да… князь… – как-то… неприязненно протянул Сэм. Заметив мой недоуменный взгляд, качнул головой. – И это была не одна из матерей, – мгновенно сменил он тему, пристально глядя на меня.

Я, не справившись с эмоциями, протяжно выдохнула. Для меня это оказался самый тяжелый момент.

На помощь пришел Вильен:

– Говоришь, Елизавета Николаевна их ждала?

Я опустила голову, пытаясь скрыть вновь выступившие на глазах слезы. Возвращаться к этому было горько и больно.

Кажется, они оба это понимали, пытаясь взять все самое тяжелое на себя.

– С момента заражения до появления первых признаков черной лихорадки проходит не более семи дней. Тебя подкинули через девять после того, как закрыли ворота. Всех, кого пропускали в город до этого момента, проверяли маги с амулетами.

Я вскинулась, коря себя за то, что пропустила очевидное. Пробуждение моих магических способностей спутали с признаками бушующей в Марикарде болезнью. И заразиться я могла, лишь оказавшись здесь.

– Подожди, – не дал мне высказаться Сэм, – давай вернемся к матерям детей. – Смотрел он не на меня, а на Вильена. – Почему вы решили, что это не одна из них? Лишь потому, что сразу не отправились к госпоже Волконской? А если была опасность, что их поджидала засада?

– Спасибо, Сэм, – выдохнула я, жалобно улыбнувшись, – но это – вряд ли.

– Но – почему?! – продолжил он настаивать.

– Потому что, – подскочила я, – добираясь до Марикарда, им нужно было преодолеть степь и часть Аркара. И они не путешествовали, они были вынуждены бежать из дома, где до определенного момента чувствовали себя в безопасности. Бежать! Понимаешь ты это?! – Я не заметила, как начала кричать, остановилась лишь, наткнувшись взглядом на монетку с заклинанием тишины, которую Самюэль положил рядом с собой на подоконник. – Извини, – заставив себя успокоиться и сесть обратно, качнула я головой, – но я уверена, что они погибли еще там, на территории султаната. Будь хоть одна из них жива, все должно было оказаться иначе.

– И мы опять возвращаемся к тому, что свидетельства искали и нашли в посольстве Ровелина, – глухо, словно коря себя за мою несдержанность, произнес Сэм. – Значит, это был не случайный человек. Ты сможешь узнать у Елизаветы Николаевны, имелся ли в окружении ее подруги кто-то достаточно близкий, готовый бросить все, чтобы последовать за ней в степь?

– Да, – кивнула я, тоже об этом подумав. Жаль, что не во время разговора с матушкой, а уже по пути в департамент. – Где они могли остановиться?

– В гостинице или на постоялом дворе, если были монеты, – не помедлил с ответом Виль. – Если нет – то для размещения беженцев использовали тогда несколько складов на берегу реки.

– Склады на берегу реки… – приподняв руку, чтобы привлечь к себе внимание, повторил за ним Сэм. Отошел от окна, приблизился ко мне: – После нашего с тобой разговора о тех днях я специально посмотрел хроники.

– И? – тут же напряглась я.

– По приказу императора на складах должны были бесплатно установить магические амулеты, предупреждающие о заболевших, но кое-кто в магическом корпусе посчитал, что выгода – важнее, и продал их состоятельным горожанам. Масштабная эпидемия в Марикарде началась именно там.

Чем дальше я слушала, тем сильнее мрачнела. Картина, предстающая перед нашими глазами, получалась безрадостной, не оставляющей надежд.

– Архивы моргов, – вновь поднялась я из-за стола. Прошла мимо Сэма, стараясь не встретиться взглядом ни с ним, ни с Вильеном, который не сводил с меня глаз. Подошла к окну, но выглядывать не стала. Просто стояла и смотрела вдаль… Куда-нибудь… – Особые приметы: сросшиеся второй и третий пальчики на ноге и россыпь из пяти родинок на правом плече.

– Ты не веришь в лучшее? – подойдя ближе, встал у меня за спиной Сэм.

Странно, но словно именно этого мне не хватало, чтобы в душе перестало быть совсем пусто. Нет, спокойнее я себя не чувствовала, но больше не было ощущения, что осталась наедине с этой болью.

– Нет, – не оборачиваясь, произнесла я. – Если ее не нашли до сих пор, значит…

Мы все понимали, что это значит. И оттого становилось особенно грустно.

– Ну вот и все… – чуть слышно прошептала я, откладывая в сторону заключение, которое держала в руках.

Пересмотрели мы их за эти полдня несколько сотен. Умерших во время эпидемии было много. Мужчины, женщины, дети… Документы на мальчиков откладывали в сторону, мужчин – тоже. О том, что вместе с Юлией Вертановой в степь отправилась ее горничная, мы узнали от матушки, отправив ей вестника с вопросом и получив ответ.

– Стефания Рукошина, – подошел ко мне Сэм. Он разбирал другую стопку. – Подданная Ровелина. Тридцать шесть лет. Причина смерти: черная лихорадка. – Он оторвал взгляд от слегка пожелтевшей от времени бумаги, посмотрел на меня. – Это еще ничего не значит, – произнес он твердо. – Ни одной девочки, которая бы имела подходящие приметы, мы не нашли.

С этим я была вынуждена согласиться. Все, кто значился, как безымянные, были подробно описаны, чтобы облегчить поиск родственникам, если такие вдруг обнаружатся.