– Возможно, – довольно устало согласился он со мной. Глаза закрывались, но он продолжал смотреть на меня, словно для него это было важно.

– Вам нужно уснуть, – повторила я, наклонившись, чтобы стереть капельки пота с виска. Обошлась своей же ладонью, чтобы добраться до салфетки, пришлось бы отодвинуться, что князь вряд ли бы мне позволил.

– Нужно, – вновь не стал возражать он и… потянулся за моей рукой. Неосознанно, безотчетно…

Я едва не задохнулась от пронзившей меня нежности. Когда сильный мужчина вот так в твоем присутствии позволяет себе проявить слабость…

Он – мог, я – нет.

– Даниил Федорович, – преувеличенно строго начала я, – если вы хотите завтра отправиться на бал и не свалиться там на потеху многочисленным гостям, вам придется меня послушаться.

Во взгляде князя было понимание. И того, что я сказала, и того, о чем предпочла умолчать.

– Как прикажете, милая Анастасия Николаевна, – закрывая глаза, буквально выдохнул он и… спустя несколько секунд уже спал, дыша ровно, хоть и поверхностно.

Я осторожно убрала ладонь с его лба, медленно, чтобы не беспокоить лишний раз, поднялась, отошла к закрытому тяжелой шторой окну. Сдвинув ткань, оперлась на высокий подоконник.

Суета последних дней, множество так и не разгаданных загадок… все отступило на второй план, став неважным здесь и сейчас, рядом с мужчиной, который, ища помощи, вернулся в наш с матушкой дом.

Странное чувство, смешанное с благодарностью за оказанное доверие и беспокойством. Не за себя, за него.

Ничего похожего я раньше не испытывала… Нет, волновалась! В детстве – за матушку, боясь, что она вдруг исчезнет, оставив меня одну. С годами тревога перестала быть столь острой – Елизавета Николаевна вполне была способна за себя постоять, но осталось что-то… тоска… грусть, как понимание, что нет в этом мире людей, которые могли для меня быть дороже, чем она.

Потом список стал больше. В нем появились Сэм, Виль, Николас… Но это было другое чувство, в котором готовность встать рядом, если придется принять бой, превалировала над всем остальным.

И никогда до этой ночи оно не было столь щемящим, столь болезненным, до желания прикасаться, чтобы поверить в то, что он – жив.

Но это было с одной стороны. С другой…

С другой – я прекрасно понимала, что даже если мы оба этого захотим, вряд ли сможем быть вместе. И не потому, что он – князь, а я всего лишь приравнена к дворянскому сословию благодаря магическому дару. Все было сложнее и… проще. Мы с ним жили разными жизнями, и отказываться от своей я не хотела.

Вздохнув – мысли были грустными, скользнула взглядом по освещенной аллее парка. Саму террасу из окна этой комнаты не было видно, только ряды кустарника да узорные столбы с установленными на них светящимися шарами. Сейчас они были приглушены, тени лежали мягко, сглаженно. Как и мои эмоции…

Тряхнув головой – еще немного, и начала бы себя жалеть, мысленно вернулась к происшествию с князем. Вопросов было много, ответов…

У Старой крепости он встречал принца Орана. К чему было возвращаться?.. И даже если причина имелась, почему отправился один уже в сумерках?.. Да и рана не колотая – резаная, нанесена саблей. Какой именно – степной или той, что входила в моду в северной империи, сказать точно не могла – не моя область, но для тревоги и этого достаточно. Все опять упиралось либо в одних, либо…

Движение за окном я скорее ощутила, чем заметила. Отреагировать не успела… сумрачная тень сдвинулась, оказавшись совсем рядом, наши взгляды встретились… отозвавшись в моем сердце неожиданным теплом…

Увидев Энгина за завтраком, я не удивилась. Вся магическая защита дома настроена на матушку, появиться ночью в нашем саду он мог только с ее благословения и по одному-единственному поводу: охраняя. Кого именно, вопрос второй, но я ставила на князя. Соул не мог не понимать, что, не придав огласке факт нападения на дипломата Ровелина, фактически взял ответственность за его жизнь на себя. А раз так… задействовать должен был тех, в ком совершенно уверен. Энгин Паррей был в этом списке, и не только потому, что являлся сыном графа Паррея.

Не скажу, что его присутствие за столом очень радовало – в отличие от меня, виконт выглядел возмутительно бодрым, но это была та мелочь, с которой я оказалась готова мириться. Чего не скажешь об очередной коробочке с пирожными, присланными Николасом.

– Он никогда раньше не любил толстушек, – недовольно буркнула я, откладывая в сторону карточку с пожеланием хорошего дня.

– Ничто в этой жизни не постоянно, – глубокомысленно заявил Энгин, забирая у меня гостинец от Сванетти. Матушка не придумала ничего лучше, как посадить нас рядом, – а уж мужчины – точно.

– И ты – тоже? – ухватилась я за оговорку.

– Я?! – возмущенно вскинулся Энгин. Потом твердо закончил: – Я – исключение!

Матушка многозначительно хмыкнула, Соул, который появился не через пару часов, как обещал, а лишь утром – посмотрел с любопытством.

Думаю, он просто забыл, как это – быть молодым и не обремененным большой ответственностью.

– Слова – на то и слова, чтобы их говорить, – довольно равнодушно промолвила я, сделав вид, что ничто, кроме творожной запеканки с ягодами, меня не интересует.

Энгин отложил приборы, аккуратно свернул салфетку, определив ее на стол. Поднимался медленно, с достоинством. На лице маска отрешенности, и только в глазах – веселье.

– Я ослышался или Анастасия Николаевна только что обвинила меня в двуличии?

Фарих и матушка задумчиво переглянулись и посмотрели на меня, явно ожидая продолжения спектакля.

Вот только мне оказалось не до шуток. На душе было неспокойно, тревога сжимала сердце…

И никаких причин!

Я ошибалась! Не прошло и нескольких секунд, как в гостиную вбежала Любочка, заставив вздрогнуть и бросить напряженный взгляд на белоснежный передник.

То, что он был чистым, нисколько не успокаивало.

– Госпожа… – задыхаясь то ли от быстрого бега, то ли от драматичности того, чему стала свидетелем, выдохнула она, обращаясь именно ко мне. – Там… Князь…

В комнату Северова я вошла последней лишь после того, как Фарих вновь открыл закрытую прямо передо мной дверь.

Когда переступила порог, Энгин укладывал князя на подушки. Дышал тот тяжело, натужно. Хрипя и откашливаясь.

Заляпанная кровью рубашка задралась, открывая сбитую повязку. Побелевшая от напряжения ладонь жестко сжимала кривой нож с… чистым лезвием.

– Кто его? – опередил меня с вопросом Соул, подбородком указав на лежавшее у раскрытого окна тело.

– Не знаю, – скривившись, выдохнул Северов. – Тень мелькнула…

– Хорошая была тень, – удовлетворенно заметил Энгин, бросив на меня быстрый взгляд.

Мог и не стараться, я и сама знала, что делать.

– Вызовите Вильена и Сэма, – потребовала я у Фариха, подходя к кровати.

И не важно, что здесь было кому отдавать приказы. Из нас троих оперативником была я.

– Я бы не хотел…

У Соула не получилось ничего сказать. Меня колотило от страха и ярости, вновь и вновь возвращая к одному и тому же – князя пытались добить в моем доме, но думала я четко и ясно.

– Охранки сбиты. Я не смогу провести осмотр, мне еще заниматься раненым.

– Охранки – что?! – как-то… угрожающе протянул Энгин, сделав шаг назад и извернувшись, чтобы заглянуть мне в лицо.

Я же успела наклониться к князю, начав осмотр.

– Вокруг дома стандартный контур, установленный корпусом, и моя сеть, – как неучу начала объяснять я, отрывисто бросая словами. Оценивать состояние Северова мне это не мешало. – У нас двойное проникновение, для которого требовались два разных способа вскрытия защиты. И если в отношении одного мы можем говорить о прямой или косвенной помощи магов, устанавливавших купол, то со вторым все значительно сложнее.

Соул дослушал меня до конца и вышел из комнаты, перестав давить своим молчаливым авторитетом.

Хоть какое-то подспорье.