Босые ступни чуть оскользнулись. Изо рта вырвался не то стон, не то хрип. Девчонка больше не пыталась атаковать, лишь защищалась. В какой-то момент она снова пропустила удар. Второй. Третий вышиб из неё сознание, и охотница упала как тряпка.

Тин Хорвейг стоял над ней и тяжело дышал.

– Почему?! – Внезапно заорал Защитник, подняв голову к небу. – Почему ничего не выходит?! – В его глазах вспыхнуло пламя.

Серия мощных ударов обрушилась на ствол ни в чём не повинной берёзы, которая одиноко торчала на краю площадки. Тин Хорвейг, не жалея, разбивал кулаки в кровь, щедро орошая снег красным. Затем бедное дерево подверглось потоку ледяного ветра, а через минуту от него остался только обгорелый пень.

Харила замер возле лошадей и старался дышать тихо-тихо. Казалось ещё чуть-чуть и он тоже примется фыркать и жевать сено, чтобы не выделяться.

Взгляд Паситы погас и прояснился. Грудь вздымалась, будто он пробежал несколько вёрст кряду.

– Одень её! – Защитник указал себе за спину.

Тин Шноббер, немедля метнулся было к лежащей на снегу девчонке: «И так вон пот прошиб, или это не пот? Но портки сменить стоит…», – как его остановил новый окрик:

– Не трогать! Я сам.

Харила едва не упал поскользнувшись.

Тин Хорвейг, пролетев мимо, задел его плечом, лишив равновесия: «Да чтоб тебя сартоги драли вечность!» – выругался мысленно тин Шноббер, отбив зад об лёд. Его терпение было на пределе.

Защитник одёрнул бесстыдно задравшуюся рубаху. Чуток повозился, тщетно пытаясь натянуть на девчонку штаны, но, свирепея, плюнул на это дело.

– Захвати её вещи, – приказал он и поднял Киру на руки.

6.

Один кошмар плавно перетёк в другой. Судя по окружавшей обстановке, Кира была у Матрёны. Пасита сидел рядом и держал её за руку. Он что-то тихо шептал, но она не могла разобрать ни слова. Затем принялся целовать её пальцы, прижимая ладонь к своему лицу. Кира хотела выдернуть руку, но не смогла даже пошевелиться.

Когда снова открыла глаза, уже наступило утро или даже день, по брезжившему в маленьком окне серому мареву было не разобрать. Она снова находилась у Матрёны в избе, но даже не удивилась. Привыкла.

«Надо бы домой. Вдруг мама уже вернулась и будет волноваться?» – Кира попыталась подняться с постели.

– Ну и куда ты собралась? – Знахарка осторожно уложила её обратно, сопротивляться у охотницы не было сил.

– Кирочка, все хорошо, – подскочила Есения и взяла за руку, – я сходила к тебе домой утром. Анасташа ещё не приехала. Не волнуйся, мы тебя вылечим.

Ловкие пальцы забегали по телу, проверяя повязки. Есения отошла, взяла склянку с отваром и вопросительно посмотрела на Матрёну. Знахарка одобрительно кивнула и, прихватив ушат, вышла из горницы. Отмерив, несколько капель, Сеня разбавила их водой.

– Выпей, – черпачок коснулся растрескавшихся губ, – оно, правда, противное, но хорошо помогает.

Кира покорно проглотила горький настой и без сил опустилась на подушку:

– Мне сон приснился. Странный, – она непроизвольно вытерла руку об одеяло.

Есения тревожно обернулась, убеждаясь, что Матрена не слышит. Наклонившись к Кире, шепнула:

– Кирочка, это не сон. Я сама видела, как Пасита приходил ночью. Шептал слова всякие, целовал… Прощения будто даже просил.

– Разболтала-таки, простая твоя душа! – Девушки вздрогнули, когда знахарка неслышно вернулась.

Кира сморщилась от боли, а Сеня залилась румянцем до корней светлых, как спелый колос, волос.

– Глупости все это! – Ненатурально рассмеялась Матрёна. – Не вздумай забивать себе голову. Если он тебя целовать намеревался, не колотил бы, как сотник рекрута.

– Разве же я могу о таком думать?! – Удивилась подобному предположению Кира.

– Хорошо, если так. Тех, кто не против погреть постель Защитнику и без тебя хватает.

– Ты хочешь сказать? – От удивления Кира даже закашлялась, слишком сильно втянув воздух. Ухватилась за рёбра.

– Именно! – Подтвердила догадку Матрёна

– Но как же можно? Пасита – чудовище!

– Их манит богатство, власть, надежда на особые милости. К тому же эти слухи, что Защитники хороши как мужчины.

– Бабушка! – Воскликнула Есения и густо покраснела

– Киалана Заступница! – Прошептала Кира. Мысли заметались зайцами: «Нет, становиться подобием Глафиры я точно не собираюсь. Если Пасита возьмёт силой, убью при первой возможности и уйду в леса, а то и в степи за Излом. Неважно, что потом будет…»

7.

– Дрянная девчонка! – Защитник бессильно метался по комнате. – Что ещё я должен сделать, чтобы она призвала силу? Спалить всю деревню по одному жителю? – он вдруг остановился, осознав, насколько близко подобрался к этой грани, сжигаемый изнутри огнём собственной ярости.

«Такие как она не сдаются, – Пасита отхлебнул вино прямо из горла, понимая, насколько теперь далёк от своей мечты и каждый день собственными руками расширяет эту пропасть. – Да она скорее сдохнет, чем родит мне ребёнка…»

Но хотелось-то покорить и приручить, а не растоптать и уничтожить.

«Выбранный путь не верный. Хорошо, что я начал это понимать… Может, не все ещё потеряно?»

Защитник грязно и витиевато выругался. Думы не давали уснуть, и он вернулся к знахарке, просидев рядом с Кирраной половину ночи. Видя, в каком она состоянии по его вине мысленно молил Киалану, чтобы не случилось страшного. Пасита вдруг осознал, что девчонка ему небезразлична.

Все в ней привлекало его. Её необычность. Её стойкость – другая такого бы не выдержала. Сдалась, как и прочие, или ещё во время первого ужина, или позже на ярмарке, ослеплённая подарками, умелыми ласками и невысказанными обещаниями. Привлекала её остервенелая жажда знаний – Кира прилежно училась всему, что он ей предлагал, забывая о своей ненависти, которая явно читалась в синих глазах во время тренировок. Привлекала даже её жажда и готовность убить, когда загнанная в угол, она продолжала сражаться изо всех сил. Быстрая, гибкая как лоза. Злая в бою, и яростная как дикая кошка. Куда до неё всем светским дамочкам в кружевном белье? Тин Хорвейг потёр колено, осознавая с восхищением, что Киррана вполне способна дать фору любому курсанту первого, да, пожалуй, уже и второго круга.

«Прекрасно! Значит, по приезде она сможет обучаться сразу на втором, а то и на третьем кругу обучения, а значит, и церемонию инициации можно будет провести намного раньше».

Мысли прыгали с одного на другое, и Пасита снова приложился к бутылке, но в рот ничего не попало. Перевернув её вверх ногами, потряс. На пол упало несколько капель. В сердцах Защитник размахнулся и запустил ни в чём не повинный сосуд в дверь. Мелкие осколки брызгами вернулись к его ногам.

– Проклятое захолустье! – взревел он и, сапогами превращая битое стекло в крошку, пошёл к двери. Отворив, отпрянул в сторону, спасаясь от ворвавшегося в горницу пара.

«Совсем нервы расшатались… Шарахаюсь от каждой тени».

– Харила! – позвал, но снаружи никто не отозвался. Защитник, пошатываясь, вывалился на крыльцо. Осмотрелся вокруг. На дворе тин Шноббера тоже не было: – Где этот ублюдок пропадает?

Грязно выругавшись в который уже раз, тин Хорвейг, как был без тулупа в одном кафтане бродячим псом потащился по улице, безо всякой цели. Привычный порядок вещей нарушился, и виноват в этом только он сам. Виноваты его сила и похоть. Эта дикая смесь ощущений сводила с ума, не давая покоя. Пасита засмеялся и заговорил сам с собой:

– Махаррон всегда считал меня капризным, избалованным мальчишкой, у которого совершенно нет самоконтроля. Посмотрел бы я на него, окажись он на моём месте. Да я просто бог самоконтроля! – выкрикнул он, и его повело в сторону.

Защитник все же удержался на ногах, выписав зигзаг.

«Жаль, выпивка кончилась… Может, вернутся и допить Вино Откровения? Что с того, что оно дорогущее? Зато не хуже иного другого поможет скрасить вечер… Да… Ещё, пожалуй, стоит позвать Глашку…» – с этими мыслями Пасита поднял голову и расплылся в улыбке. Перед ним на дороге в нерешительности остановилась знакомая девка.