Кира встала и направилась к нему.

Райхо, засмотревшись, едва не уронил горячую крышку, но умудрился поймать на лету. Запахло паленым — кожа на пальцах тут же пошла пузырями.

— Больно? — Кира с тревогой ухватила его за руку.

— Нет, — он просто покачал головой и усмехнулся. «Больно было, когда песок плавился, вместе с моим мясом…» Вслух же сказал: — Брось. Завтра и следа не останется.

Маленькая Защитница, выпустила его ладонь и сунула нос в котел, с наслаждением втягивая ноздрями воздух.

— Скоро будет готово? Кажется, я умру, если не поем прямо сейчас.

— Скоро. Садись.

Райхо закрыл котел крышкой и, осторожно отодвинув Киру за плечи, проскользнул в кладовую за посудой. Принялся накрывать. В небольшом погребке обнаружилось достаточно вина, выбирая среди запыленных глиняных бутылей, он внимательно читал пометки на бумажных бирках.

— Пряное красное, сладкое с густым насыщенным вкусом — то что нужно к баранине.

— Давай помогу, — Киррана снова вскочила. — Мне неловко, что ты так суетишься. Не мужское это дело, — добавила тише и чуть потупившись.

— Кира, забудь сейчас о традициях и обо всем, к чему привыкла. Представь, что мы с тобой в другом мире, где можно себе позволить не думать об условностях.

От его открытого взгляда маленькая Защитница тут же густо покраснела, явно вспомнив, как еще недавно не думала ни об условностях, ни об одежде. Райхо, отвернувшись к котлу, рвано выдохнул. Он и сам не забыл. Да и не сможет забыть. Хепт-тан попробовал блюдо, убеждаясь, вышло отменно.

— Готово! — провозгласил он. — Дать бы, конечно, настояться, да терпежу нет.

Одарив любимую улыбкой, подхватил две большие миски и наполнил до краев исходящим соками мясом с овощами. Поставив одну перед Кирой, принялся разливать по кубкам вино:

— Угощайся.

Кира ела быстро и жадно, помогая себе руками, и это было лучшей похвалой его мастерству. Глядя на любимую, Хепт-тан уверился, что она, и правда, голодала эти дни. Приговорив порцию, маленькая Защитница, приложилась к кубку. Опустошила залпом до дна и только потом заметила его взгляд.

— Добавки?

Не дожидаясь ответа, Райхо положил еще столько же, выбирая самые нежные кусочки.

Потом уже не спеша пили вино и разговаривали, решая, как быть дальше.

— Пока не разберусь с силой, в Орден не вернусь, — заупрямилась маленькая Защитница.

— Хорошо. Останемся здесь. Я буду сам тебя тренировать.

Беседа постепенно перетекла в иное русло. Райхо принялся рассказывать о странах, где довелось побывать. Об интересных обычаях, об иных, порой, забавных, а порой, и жутких традициях. Кира все больше слушала, вопросы звучали все реже и реже, а вскоре русая головка и вовсе опустилась на руки. Она еще что-то бормотала сквозь сон, когда ассасин нес ее в спальню. И даже не проснулась, когда уложил на свежезастеленную кровать. С трудом подавив желание раздеть любимую, лечь рядом и уснуть, заключив в объятия, Хепт-тан затворил за собой дверь и вышел наружу. Морская вода, еще слишком холодная, чтобы купаться, слегка охладила пыл. Прежде чем войти, Хепт-тан полюбовался огромной полной луной, стоя на крыльце. Тревожило какое-то предчувствие, что-то будто бы было не так.

Безудержная радость схлынула, точно прилив, оставив чувство глубокого похмелья. Кира во всем винила себя. И хоть душой продолжала тянуться к Райхо, все же решила, что сердит тем Киалану, а то и самого Керуна.

«Я обманула его посланника, и боги меня покарали…»

На грани сознания крутилось подозрение, что после случившегося она еще плохо соображает. Но паническая мысль, довлеющая над прочими, не давала здраво мыслить.

«Теперь я не смогу запечатать Излом! Как? Как же это сделать?! Почему ничего не выходит?» — вопрошала она облака, задрав голову вверх.

Будто чуя ее настроение, небо нахмурилось, поднялся ветер, и шум прибоя стал гораздо отчетливей. Не помогла медитация. Но еще больше напугали потоки, которые совсем не поддавались перестройке. Они, вообще, были словно чужие, завязавшись в незнакомое беспорядочное плетение. Навязчиво, точно дятел на ели, долбила еще одна мысль, заставляя испытывать жгучий стыд: «Что, если именно Пасита должен был… все сделать? — Но содеянного не воротишь, и от этого становилось хуже и хуже. Чем сейчас занят тин Хорвейг, охотница старалась не думать: — Вряд ли он спокойно пережил мое исчезновение».

Кира силилась вспомнить до мелочей, как выглядело то, что делала Защитница из другого мира. Пробовала снова и снова, отыскивая способ повторить. И вскоре, уверившись, что ей это не по силам, заранее обвинила себя в гибели людей и бедах, грозящих постигнуть весь Яррос. Никогда раньше не впадала охотница в такую черную тоску. Даже когда умер отец, ее грусть была иного толка. Потому и попытки Райхо выяснить, в чем дело, лишь причиняли боль. Ведь ей мучительно хотелось поддаться, забыть об Изломе, о Ярросе, обо всем. Просто броситься в его объятия и ни о чем больше не думать.

«Я не имею права так поступить…» — корила себя, все глубже погружаясь в трясину кручины.

Защитница попыталась быть жестокой, и прогнала человека, который все эти дни говорил о любви. Прогнала того, кому отвечала взаимностью. Киррана запретила себе любить, стараясь увериться, что эти чувства не могут быть настоящими: «За нас все сделали сила и пойло жриц…»

Много думать об этом не хотелось. К счастью, Райхо не стал спорить. Просто ушел, попросив дождаться. Охотница пообещала, но едва не нарушила слово, стоило тому скрыться.

— Я не вернусь в Орден, — шептала, уронив голову в ладони. — Не переживу позора. Не смогу смотреть в глаза деду. Ребятам…

«Тин Хорвейгу…» — подсказывал внутренний голос.

— Я не вернусь домой!

Пред очи матери Кира тоже представать не желала.

И все же она не выдержала и тайком проводила уходящего Райхо, мощная фигура которого внезапно расплылась пятном. Отчего-то стало больно-больно. Так больно, что рука сама прижалась к сердцу. Потом слезы смешались с хлынувшим дождем, и мужчина, подаривший сказку, совсем пропал из виду. Кира развернулась и пошла в дом, который казался родным и уютным, словно бы там снаружи кто-то смотрел недоброжелательным взглядом, а теперь пропал. На миг потянуло сходить и выследить, наблюдателя, но тут на смену горечи и тревоги пришло тупое равнодушие, вылившееся в оцепенение. Словно все равно, что будет дальше.

Будто в полусне Киррана добрела до той самой комнаты, где они с Райхо провели столько времени. Постояв на пороге, все же вошла.

«Как же сложно от тебя отказаться…» — слезы хлынули с новой силой, а вскоре Кира упала на кровать и уснула, обнимая подушку.

Очнулась от липкого кошмара поздно вечером, а скорее ночью. Что снилось не помнила, но снова Излом и смерть — это точно. Дождь давно кончился, с неба смотрела желтой головкой сыра луна. Плакать больше не хотелось, и охотница, устроившись на прежнем месте, стала думать, что делать.

«Дождусь Райхо, как обещала, и уйду. Легче было бы и вовсе не видеться…» — она отмела трусливый порыв, и решила, что не станет нарушать обещание.

«Дождусь, а потом сразу уйду…»

Не заметила как уснула снова. Когда проснулась, оказалось, солнце уже почти достигло зенита.

— Я потратила впустую столько времени!

Быстро приведя себя в порядок, Кира отметила опухшее от слез лицо. Похоже, плакала даже во сне, причем недавно, иначе бы сила уже все исправила. Напившись из колодца, что обнаружился за домом, приступила к тренировкам.

Медитация помогла сосредоточиться и успокоить рвущееся из груди сердце. Но схема так и осталась неизменной, словно бы Кира утратила способность управлять потоками. Это лишь добавило растерянности, внося сумятицу в мысли.

Бросив тщетные попытки, Защитница перешла к отработке приемов. Начала с простых, постепенно прибавляя дара. Опасаясь, что без защитного купола что-нибудь разрушит, спустилась к самой воде и уже там под плеск волн дала себе волю. Как молния металась Киррана по берегу, круша кулаками камни, плавя их огнем и замораживая волны. Маленьким смерчем сеяла разрушения, но только так и не могла понять, как добиться того, что ей нужно.