«Обязательно отзовется! — он знал наверняка. Видел и чувствовал, когда прикасался. Целовал. — С самого начала Киррана принадлежала мне. Была предназначена богами».

Пасита в душе поклялся беречь этот дар даже ценой собственной жизни.

«Она одна достойна любви».

Сердце таяло, от мысленных признаний. Ладони зудели, от непреодолимой потребности прикоснуться, почувствовать упругость форм и бархатистость кожи. Он представил, как щеки заливает тот самый румянец, одна мысль о котором заставляла бороться с собственными чреслами. Представил, как приоткроется рот. Он найдет чем его занять. Пускай эти губы опухнут от поцелуев, он не будет знать жалости, и повторит все вновь и вновь, пока не насытятся оба.

После последнего выплеска, Защитник раздумывал стоит ли, вообще, присутствовать на Испытаниях. Боялся не справиться с собой и опозориться, спалив деревянные трибуны. Но все же не удержался, решив устроиться поближе к выходу, и теперь понимал, что был прав. Сила подстегивала, распирала, толкала на безрассудство. Хорошо, хоть Книга Излома обещала, после Инициации это пройдет. Оказавшись в Ордене, с помощью Хранителей Пасита выучил ее едва ли не наизусть, по крайней мере, ту часть, где говорилось о Защитницах.

«Я усмирю ее силу и помогу покорить, это свяжет нас незримыми, но нерушимыми узами. Кира больше никого не будет сводить с ума».

Еще Книга обещала, что, находясь рядом, они смогут значительно усиливать потенциал друг друга. Захотелось попробовать прямо сейчас, ведь несмотря ни на что делиться силой уже получалось. Пасита пристально уставился на Киррану, и по наитию попытался. Судя по «Дыханию ракшаса», выполненному Кирой, у него все прекрасно получилось. В ответ пришло тепло, от которого свело зубы, словно внутри пощекотали пером. Но как бы тяжко ни приходилось, как бы не хотелось спуститься на арену и раскидать щенков, которые что есть сил нападали, а потом закинуть на плечо, и унести как следует хлопнув по круглой попке, чтобы не трепыхалась.

«Она ведь всегда трепыхается!»

Но пришлось стоять и смотреть.

— Ничего, — шептал Защитник. — Испытание, почитай, окончено. Кира все сделала правильно. Ждать недолго осталось…

И вот все противники были повержены, но Махаррон медлил, уставившись отчего-то на него. В районе солнечного сплетения склизким комком заворочалось нехорошее предчувствие.

«Нет, не на меня смотрит. Но на кого тогда?» — Пасита обернулся.

Инстинкт, сила, здравый смысл вопили — останови незнакомца!

Победила дисциплина.

Отчего-то, словно у последнего труса, вспотели ладони. Во рту стало сухо-пресухо, и появился металлический привкус. Защитник сплюнул вязкую слюну, загнанным взглядом уставившись на Махаррона. Не веря, что Настоятель, и правда, приказал оставаться на месте.

«Кто это? Он же не из наших! Но почему? Почему старикан дозволил драться с внучкой?!»

Стало еще хуже, когда увидел, что незнакомец с татуировкой без труда справляется с Кирой, несмотря на всю силу, которую тин Хорвейг инстинктивно постарался передать. Девчонку нельзя было обвинять в нерадивости, да и в мастерстве не откажешь, но сейчас…

«Не уверен, что и сам бы с ним справился… Разрази меня Керун! Кто. Он. Такой?!»

Жгучая ревность опалила все существо, когда слишком опытный для Киры противник, без труда скрутил девчонку. А затем случилось вовсе неожиданное и пугающее. Пасита перестал ее чувствовать. До этого мига Защитник и не подозревал, насколько крепко связан с ней, теперь же хотелось завыть.

— Эти татуировки что-то означают? — Махаррон указал на украшенное сложной вязью левое плечо.

— Тут рассказывается, какой я сильный и непобедимый воин, — улыбнулся Райхо и махнул рукой. — Пустое бахвальство.

— Но как? Ведь у нас они не держатся?

— Секрет искусства ассасинов. Научить, к сожалению, не смогу.

— Угу. Я так и предполагал.

Махаррон некоторое время внимательно вчитывался, затем, хмыкнув, и поднял взор от пожелтевших страниц.

— Ты прав, тут действительно так и написано, — он задумчиво потер бороду и вздохнул.

— Но если потенциала тин Хорвейга недостаточно, чтобы совладать с моей внучкой, у кого же тогда хватит?

— Я знаю только двух Защитников, — усмехнулся Хепт-тан.

— Вот как? — Махаррон нахмурился. — И кто же они? — задал вопрос, на который и так уже знал ответ.

— Это ты, дядя. Ты и я.

— Что ж. Очевидно, Инициации сегодня не будет. Как мы не старались, боги не любят спешки.

Старик раздраженно захлопнул Книгу Излома и в растерянности принялся растирать виски.

— Дядя, не стоит унывать. Да и меня зря со счетов списал.

— Что? — Настоятель удивленно уставился на бывшего ученика. — Ты предлагаешь свою кандидатуру?!

— Скорее, не желаю, чтобы это стало неожиданностью.

— Но Киррана… Она же тебя совсем не знает. Не хочу принуждать внучку. — последнее прозвучало столь неубедительно, что Райхо уверился, ради долга и Ордена Махаррон точно не станет считаться с какими-то там личными предпочтениями Кирраны. Следовало прямо сейчас убедить его, что тин Хорвейг совершенно не годится для церемонии.

— Учитель, — ассасин вспомнил: смирение, порой, действенней угроз, — Кира меня примет. Пускай и не сразу, но примет. Я люблю ее, и она знает о моих чувствах.

— Кхм, — Настоятель даже подавился, не в силах скрыть изумление. — И когда только молодежь успевает?

Райхо, улыбнувшись, пожал плечами.

— Хорошо, но поторопись. И, Райлег. С Паситой разбирайся сам. Не хочу, чтобы тин Хорвейги обвинили меня в вероломстве.

— Не переживайте, он вас не заподозрит.

Махаррон кивнул.

— Надеюсь, не надо говорить, что сильнейший Защитник Ордена должен остаться живым и, по возможности, невредимым?

Ассасин рассмеялся:

— Наверное, стоило об этом предупредить и Киррану. Кстати, не думаю, что она так просто позволит тин Хорвейгу к себе прикоснуться. Ума не приложу, как он смог бы ее уговорить…

Тут уже Махаррон усмехнулся.

— О Кирране позаботятся жрицы.

— Жрицы? — Райхо удивился. — А откуда жрицам Киаланы, вообще, знать о ритуале Инициации Защитниц?

— Зря мы их недооцениваем. Стоило заикнуться, и Верховная спросила нет ли в «Книге Излома» особой пометки. Я назвал несколько чисел, что были отмечены символом Киаланы. Каково было мое удивление, когда и двух часов не прошло, а из храма прислали записку с известием! Верховная сообщила, им все известно о ритуале.

— М-да. А еще говорят, что женщины не умеют хранить секреты… Может, и насчет Излома стоит к ним обратиться?

Махаррон сухо рассмеялся.

На выходе с арены Киру встретили жрицы Киаланы. Поверх их прозрачных одежд были накинуты плотные голубые и бело-золотые плащи. Нечасто в Ордене можно увидеть такое скопление прелестных юных дев в одном месте. Жрицы помладше — те, что в голубых одеждах, — без зазрения совести строили будущим Защитникам глазки. Они, не сдержали мелодичных смешков, когда ребята, наконец, сообразили опустить охотницу на землю. Кира с изумлением наблюдала, как разворачиваются плечи, выпячиваются колесом груди, подкручиваются усы. Курсанты выглядели так же глуповато, как бывало парни на гулянках в деревне, но, похоже, девушек это не смущало. Старшие Жрицы хранили невозмутимость. Под их строгими взглядами хорохорящиеся курсанты, постепенно присмирели и стали разбредаться. Женщина, укутанная в бело-золотую хламиду, протянула Кирране руку, предлагая следовать. Никто не произнес ни слова, но стоило открыть рот, как другая жрица приложила к губам палец.

«Сколько таинственности! И все ради того, чтобы не позволить мне выведать подробности ритуала прежде времени?» — мысленно возмутилась Кира, даже не предполагая, насколько близка к правде.

В полном молчании ее сопроводили к Храму Киаланы, перед которым на Центральной площади столпилось прилично народу. Курсанты, адепты, Хранители и наставники, Защитники в ранге и даже прислуга. Все глазели. Кто-то попытался выкрикнуть ее имя, но одна из жриц снова проделала тот самый жест, приложив к губам палец, и толпа притихла.