— Прости.

— Может, уберешь пистолет? — недружелюбно спросил он. — Я не нападу.

Я должна поверить на слово?

— Прости, — повторила я.

— Пожалуйста, выйди в коридор, — вдруг попросил он таким голосом, будто его тошнит. Трясущейся рукой он вцепился себе в волосы, взгляд слепо пошарил по комнате, не нашел за что зацепиться, и уставился в пространство. — Да выйди ты!

Я отшатнулась, испуганная рычащим голосом. Сейчас начнет ползать по полу и выкашливать внутренности — я видела это с Эмилем.

Надо сваливать. Но почему-то я стояла и смотрела. Так бывает: чем страшнее зрелище, тем труднее отвести взгляд.

— Кармен! — рявкнул он, и я не выдержала — выбежала из кухни и обреченно оперлась на стену. Меня не держали ноги.

Дверь была прямо перед глазами — можно уйти… Я вытерла нос и только сейчас заметила, что рука ходит ходуном.

Я сунула пистолет обратно в кобуру. За стенкой хрипел мой друг Андрей и, кажется, полз к выходу — я слышала глухие шлепки ладоней по полу. Стон, переходящий в вой, резанул мне по нервам. Голод — это больно.

— Перестань! — разозлилась я. — Ты все равно ее выпьешь!

Я бы сама напоила его из стакана, но для этого надо подойти, а приближаться к вампиру с дефицитом кровяных телец… Ну, вы поняли.

— Андрей? — позвала я и сглотнула, пытаясь избавиться от спазма в горле. — Выпей ты эту долбанную кровь, слышишь?

Он затих, а это плохой знак.

Если честно, сейчас я ненавидела и Эмиля, и Феликса, и даже себя. Первых двух за то, что почти лишили его доступа к крови, а себя за то, что вернула к старым привычкам.

— Андрей?

Молчание.

Набравшись храбрости, я заглянула в кухню: стакан снова стоял на столе, а Андрей стоял над ним и гипнотизировал взглядом.

— Хватит тянуть. Ты же вампир, это твоя природа… Пей.

Он обернулся. Какое жуткое у него лицо — нечеловеческое. Андрей жадно дышал открытым ртом, как голодный лев, глаза пустые и бессмысленные. Даже не уверена, что он меня узнает. Никогда к этому не привыкну, к тому, как человек становится зверем. А в Андрее я всегда видела именно человека.

Как и в Эмиле, пока он меня не сожрал.

Мы смотрели друг другу в глаза, я не двигалась и почти не дышала, чтобы не спровоцировать нападение. И тем более нельзя отступать или бежать.

Первое правило при общении с хищниками. Никогда от них не бегите.

— Я в порядке, — он сглотнул. — Не бойся…

— По тебе не скажешь, дружище, — призналась я.

Легко говорить — не бойся. Если не бываешь на месте жертвы, страх может казаться глупым. А мое тело еще помнило, что из захвата вампира вырваться невозможно. Эмиль отпустил меня сам. Я бы погибла, если бы не его добрая воля.

С тех пор я ни на чью добрую волю не полагаюсь.

— Успокойся, я на тебя не кинусь. Здесь свежая кровь, если прижмет, выпью ее. Девушка с пистолетом невкусно пахнет. Тебе ничего не угрожает, Яна.

Кажется, он впервые назвал меня по имени.

Я вошла в кухню, сердце глухо и быстро стучало, но я подошла вплотную. Андрей обернулся, хищно меня рассматривая. Кроме голода, затмевающего все, в глазах еще была личность. Еще.

— Пей или вылью, — сказала я.

— Если выльешь, тебе придется уйти, — но он позволил забрать стакан. — И ты ошиблась… Не моя эта природа. Не хочу, чтобы спецназ пристрелил меня где-нибудь на Садовой за то, что я ем прохожих. Представляешь, какие будут заголовки в новостях?

Я усмехнулась, выплеснула кровь в раковину и включила воду. Подставила стакан под шипящую струю, наблюдая, как кровь размывает до бледно-розового и уносит в сток.

Краем глаза я наблюдала за Андреем, но он не пытался подойти. Если смотреть на него периферийным зрением, можно представить, что он прежний. Как прошлой зимой. Но это иллюзия, а их и так многовато в моей жизни.

Я заметила, что на большом пальце остался кровавый отпечаток.

— За что ты хотел перерезать Эмилю глотку? — безразличным тоном поинтересовалась я, пока мыла руки.

Он не удивился. Меньше надо трепаться, слухи все равно дойдут рано или поздно.

— А не за что? — он ждал, но я молчала. — Твой Эмиль начал входить в силу. Он решил, что может со мной сравняться. Думаешь, почему он запретил продавать мне кровь? Ждет, пока ослабну, чтобы убить.

— Так какого черта я ее вылила? — не поняла я.

— Он был слабаком, им и останется. Он к тебе уже приставал?

— Нет, — подумав, ответила я. В тоне не было издевки, Андрей интересовался всерьез.

— Жди, скоро полезет. Ты его последняя надежда, — вот теперь сарказма стало хоть отбавляй.

— Не преувеличивай, — я вытерла руки бумажным полотенцем.

— Иди, давай. У меня терпение на исходе.

— Я зайду, — пообещала я и пошла к выходу. Спина напряглась, но я взяла себя в руки и не обернулась.

Кинется — и поделом мне. Меньше надо якшаться с вампирами.

В «мерседесе» я какое-то время приходила в себя, рассматривая темный двор через лобовое стекло.

Я не стала говорить Андрею, что Эмиль не только не стал приставать, он однозначно запретил мне вернуться к обязанностям городской охотницы. Почему-то я перестала быть ему нужна. На кого же он сделал ставку?

Я проснулась за минуту до звонка. Как солдат, торопливо спрыгнула с кровати и оделась.

Одежду выбрала неброскую: темно-серые джинсы, черные водолазку и куртку. На часах три утра, и время было рассчитано по минутам.

По карманам я распихала две лишние обоймы, да еще взяла с собой старый нож Эмиля. Избыток боеприпасов всегда заставлял меня нервничать, но что поделать?

Вечерний дождь не успел просохнуть, и свет фонарей расплывался на мокром асфальте. Дороги пустые, одна я месила лужи, да вдоль обочины горели огоньки такси.

Скоро я добралась до места. Проселочная дорога терялась между деревьями — к дому Феликса я собиралась выйти через лесопосадку.

Ночью похолодало, изо рта вырывался легкий пар. Руки задубели, и я шла, по очереди отогревая их в карманах.

Минут через десять я наткнулась на черный забор с фигурными зубьями поверху — владения Феликса. С той стороны вроде тихо. Я вскарабкалась по ледяным и еще влажным от дождя и росы прутьям, спрыгнула и пригнулась.

Я попала на задний двор. Впереди был дом, темный и мрачный. Слева виднелся небольшой кирпичный домик — гараж или сарай. Весь участок засыпан мелким светлым гравием, и он словно светился в темноте.

Я подбежала к дому и пошла вправо, пригибаясь под оконными проемами. Это была лунная сторона и сквозь окна я различила очертания длинного коридора. Осторожно заглянула за угол: над крыльцом нависал внушительный балкон второго этажа, его поддерживали кирпичные столбики.

Дверь, конечно, закрыта. С торца должна быть еще дверь — вход для доноров. Уверена, что и она заперта. Окна проверять бессмысленно.

Я ставила на балкон. Алена говорила, там раздвижная дверь.

Взобраться наверх оказалось не так просто, как я рассчитывала. К тому моменту, как я оказалась на балконе, руки были исцарапаны об кирпичи, а под ногти забилась цементная крошка. Я присела перед дверью и достала нож. Если вскрыть не получится, придется пробовать запасной вариант — звонить в звонок внизу и брать Феликса в заложники.

Ладно, это потом. Я безуспешно попыталась отжать пластик снизу и вернулась к защелке, вставила нож и вбила его со всей силы.

Стеклянная дверь легко отошла в сторону. В нос сразу же ударил сухой запах пыли. Комната была пуста: мебели нет, обои ободраны, словно их терзала огромная кошка.

Я пересекла комнату и приникла к двери, слушая дом. Вроде тихо. Можно идти. За ней начинался короткий коридор, в конце угадывались массивные перила лестницы. Я осторожно спустилась и свернула влево — к спальне Феликса.

Дом не выглядел обжитым. Пахло пылью и новым деревом. Полупустые комнаты навевали чувство одиночества, как бывает в заброшенных местах.