Среди тех вещей, вполне материальных, всегда есть надежда и вера в лучшее, и в этот раз я прихватила их с собой. Из-за Эс-Тиррана.

Я тяжело и глубоко вздохнула.

Пора примириться с положением, понять, что пути назад — в то светлое детство, о котором я грезила все годы рабства, больше нет. Нет и самого рабства. Следует сбросить с себя оковы. Перестать носить черное мысленно и вести себя, как рабыня.

Все, что было — прошло.

Я почувствовала слезы на глазах вновь — только теперь слезы облегчения.

Камень, лежавший на сердце долгие годы, начал исчезать. Дышать стало легче. Может, и любить легче станет, кто знает.

— Куда мы полетим? — спросила я.

Янтарный взгляд чуть не прожег меня насквозь.

— Туда, где сможем привести мысли в порядок и устроиться на первое время.

Я улыбнулась. Шад бежал от своего дома, как и я когда-то. Генерал, разделивший жизнь с рабыней, потерявший все, что у него было — заслуживает он уважения или порицания? Как для кого. Семья его осудила, и он покинул семью. Покинул родину.

Я неуклюже поднялась на ноги — от сидения на полу они затекли. Отошла к боковому иллюминатору, уставилась в черный мрак.

— Рива?

Я обернулась. Генерал поднялся, рукой опираясь на больное колено. Оно доставляло ему немалые страдания.

Прежде он скрывал это, но сейчас дал слабину. Лица коснулась печать страдания — скулы напряглись, губы искривились. Для григорианца это значит многое. Значило, что я — член семьи, раз мне дозволено видеть мучения.

Он подошел — медленно, подметки на каждом шагу били об металлический пол. Он остановился почти вплотную и наклонился так низко, что дыхание раздуло волосы за ухом. Он хотел сказать мне откровенность — и никак иначе.

— Человеку нужно верить, Рива… Не важно во что, в богов, свою страну или семью, верить нужно, потому что только вера даст сил, когда все будет кончено. Человек должен верить, что его спасут. Верь в меня, Рива. Больше я тебя не подведу. Не предам твою веру.

— Нас узнают, — нервничала я.

На мне был григорианский пустынный плащ. Шад заботливо прихватил его с родной планеты. Вещь была сшита на заказ — или исправлена под мои параметры.

Наш корабль садился. Посадочная площадка приближалась.

Я сидела в кабине в соседнем от мужа кресле. Шад хмурился, сосредоточенно подавая ручку от себя, пытаясь выровняться перед посадкой. У нас не было опознавательных огней, для убежища мы выбрали отсталую планету. Никто не знает, кто мы.

А это значило, что на космодроме мы на общих основаниях. Шад привык к другому, я видела, что григорианец злится, но старается держать себя в руках. Ему будет трудно отвыкнуть от генеральных почестей и изображать странствующего наемника или торговца с рабыней или женой. Мы так и не выбрали, кем будем.

Шаду больше бы подошла легенда наемника. В нем есть выправка, Григ воинственная планета — никто не удивится. Но я смотрела на него, как он себя ведет, на естественное поведение. Он слишком впитал в себя ауру власти. Как держится, расправив плечи, как кладет тыльную сторону ладони на рукоять кинжала — все выдавало в нем григорианца из высших сословий. Если слух пойдет об исчезнувшем генерале, нас могут опознать. Не так много генералов с женами-иларианками.

Наконец нас тряхнуло — корабль ударился опорами о жесткое покрытие. Завыли, успокаиваясь, двигатели, и смолкли совсем. Навигационные приборы отключились автоматически — мы прибыли в пункт назначения.

Мы сидели в креслах, через обзорное стекло глядя на посадочную площадку. Я чувствовала себя уставшей, да и муж мой тоже. У нас сегодня закончился путь — здесь, на второсортной планете, которую сильно потрепало войной. Чужой, холодной. Полной опасности. Но нам удастся затеряться, если мы постараемся.

На планете был вечер. Чужое, незнакомое солнце вспухло над горизонтом, как огненный раскаленный шар. Тревожные облака, казалось, горели от света.

Несмотря на это на улицах быстро темнело.

— Пойдем, Рива. Теперь здесь наш дом.

Воздух оказался пыльным и сухим после корабля. От него сразу запершило в горле. Откуда-то ветер приносил незнакомый запах цветов, это немного его оживляло. Мы спустились по трапу и направились к космодрому.

Шад шел впереди, сгорбившись. Широким шагом, плащ распахнулся, затрепетал за спиной, открывая рукоять кинжала. Муж держал на ней руку.

Я спешила следом, низко опустив голову — не хотела смотреть по сторонам и боялась, что узнают. Мы слишком заметная пара, и так и не определились с легендой. Разумнее сказать, что я рабыня — григорианец мог купить рабу. Но на Григе семья значит много. Шад мог упереться и представить меня, как супругу.

Нам придется как-то оформиться. После войны и сиятельной победы Лиама это обязательное условие.

— Свободный охотник Шад, — сообщил муж на проходной.

Попасть в город можно было только через космодром. Периметр был окружен войсками — кажется, частными, судя по отличной форме и новенькому оружию. Но в конечном итоге они все равно подчинятся Лиаму.

Кто-то волнуется за сохранность имущества и кораблей. Понять их можно: именно на таких планетах предпочитаются отсиживаться преступники и головорезы.

— Фамилия? — спросил военный и совершил ошибку. Им бы не помешал ксено-этик.

Шад опасно сощурился.

— Изгой, — выплюнул он.

По лицу военного пробежала тень. Я поняла, что Шад имел в виду. Изгой, холостой, бессемейный — он фамилии не имеет. Если нет у него отца, брата или сестры, детей, матери — как ему назваться, чьим сыном, чьим братом или отцом? Изгнанных лишали фамилии. Но чтобы стать изгнанным, отличиться нужно еще как. Военный не понимал этих тонкостей.

С сомнением написал «Шад Изгой», проверил по базе, и уставился на меня.

— Рабыня Рива, — сказала я. — Собственность Шада Изгоя.

— Супруга, — надавил он.

Я промолчала. Супруга, рабыня — для изгоя небольшая разница. Изгой с Грига жениться на равной не сможет — своя женщина за него не пойдет.

Я тихо порадовалась, что муж назвался изгоем. И мысленно поблагодарила за это. Конечно, он отправился в изгнание добровольно. Но сказать это мужчине его положения, вслух отказаться от семьи — это многое значит.

Для окружающих все логично, если он изгой. Пожалуй, это был даже единственный способ безопасно назвать меня женой.

— Род деятельности?

— Торговля, наемничество.

— Цель прибытия?

— Жизнь. Планирую дом купить. Отдохнуть от трудов праведных. Заработал, а заработанное некуда тратить.

Он высыпал перед военным на стойку горсть алмазов.

— Проходите, — буркнул военный, подобрев.

Алмазы остались на столе, а я прошла вслед за мужем через КПП.

Несмотря на вечер, было людно. Застройка плотная, дома нависали над плоским космодромом, как братья-великаны. Кругом шныряли такси и зазывалы — в гостиницы, рестораны, публичные дома. Во все, что можно найти вокруг космодрома.

Шад ловко увернулся от предложений. Мы углубились в квартал, переулки стали безлюдными и грязными. Если здесь и можно снять номер, то самый дешевый.

На углу мы взяли такси.

Наш путь лежал к реке. Стоило выехать из центра, как оказалось, что здесь много простора. Небо было неприветливым, красновато-бежевым из-за заката. Планета больше напоминала Григ, чем мой дом.

Река оказалась маленькой, неполноводной. Вода перескакивала с камушка на камушек, текла между ними. Здесь было хоть немного зелени. Кое-где я даже заметила цветы — мелкие, голубовато-синие. На Иларии таких нет.

Мы добрались на респектабельную окраину. Здесь были небольшие, но симпатичные домики. Чисто, каждый окружал аккуратный забор из фигурных растений. Карликовые деревья сплелись ветвями, образуя кружевную объемную изгородь.

Наш оказался одним из них. Оказалось, генерал присмотрел его заранее и сейчас отвел меня в наше первое жилище.