Ночевать пришлось в той же самой комнате, где она провела часы ожидания. Нааррон поводил над ней руками, убеждаясь, что она в порядке, и от Книги ей не было вреда. Показал, где отхожее место и мыльня, что здесь заместо бани. Не забыл и про ужин.

И вот Кира, лёжа в уютной постели на чистых, пахнущих лавандой простынях, не на жизнь, а на смерть боролась со сном. Глаза слипались и зудели, будто в них насыпали песка, челюсть, казалось, скоро вывихнет от зевоты, разнежившееся тело требовало отдохновения. Она надеялась, что все треволнения этого дня не позволят ей уснуть, да не тут-то было. Чувствуя, что проигрывает битву, вскочила и принялась отжиматься от пола, но после десятка повторений просто упала, прижавшись щекой к вытертому, пахнущему пылью ковру. Казалось нет такой силы, что способна её поднять.

В этот миг ухо уловило едва слышный шорох и проём закрыла мощная фигура. Пасита тин Хорвейг быстро скользнул внутрь и, притворив дверь, обернулся. Кира не тушила свечи, чтобы было легче бороться со сном, а потому увидела, как его брови изумлённо взлетели. Она вскочила на ноги, и улыбка расцвела на лице Защитника. Он осмотрел её таким взглядом, от которого захотелось провалиться поглубже:

– Тьфу! Я уж думал преставилась. Зря я что ли на тебя силу изводил, сам едва не помер?

– Разминалась, – буркнула Кира и, схватив с постели укрывало, набросила на плечи. Она уже пожалела, что так бездумно обрядилась в исподнюю рубаху.

Тин Хорвейг будто прочёл её мысли и тут же оказался рядом. Схватив в охапку, ловко уложил на постель, навалившись сверху, зашептал прямо в лицо:

– Борешься со сном? – он ухмыльнулся. – Не думай, что здесь ты недосягаема. Твой дед поручит тебя именно мне, вот увидишь. Я сделаю для этого все возможное.

Киррана попыталась его скинуть, но недостало сил. Пасита лишь тихо, рассмеялся, зажимая ей рукой рот. Он долго пристально, не мигая, смотрел в глаза, а затем легонько встряхнул. Вот вроде и не позволил себе совсем лишнего, но отчего-то Кире стало нехорошо. И вдвойне от того, что где-то рядом спит дед, а она даже не может позвать на помощь. Думала прошло все, притупился страх, да, похоже, зря стала она забывать, с кем имеет дело.

– На вот, пей, – Защитник, наконец, поднялся, освобождая её, и протянул какой-то флакон.

– Что это? – Кира отодвинулась подальше, кутаясь в одеяло, казалось она все ещё чувствует на себе тяжесть и жар его тела.

– Не спрашивай, а пей! То, что ты у своего брата-дурака просила.

Кира выхватила флакон и мигом проглотила содержимое, даже не почувствовав вкуса. Перед глазами тут же поплыло. Мелькнула мысль: «Ничему тебя, Кира, жизнь не учит». Заваливаясь набок, успела увидеть, как Пасита усаживается рядом и, ухмыляясь, склоняется к ней.

– Да вставай же!

– А?

Киррана едва смогла разлепить веки. Над ней обеспокоенно склонился Нааррон, он снова потряс за плечо, вырывая из сна, который затягивал в свои тенёты, будто в вязкий кисель.

– Кира! Да что это с тобой? Нам пора!

– Кх… Куда? – язык не слушался, во рту пересохло и раскалывалась голова.

– Церемония Определения вот-вот начнётся. Нам надо быть в Большом зале.

Кира попыталась сесть, но со стоном повалилась обратно. Глаза сами закрылись, она и не поняла, как подложила под голову руки и свернулась калачиком.

Нааррон, тяжко вздохнув, куда-то вышел, впрочем, Кира уже спала.

Что-то горькое полилось в рот, мгновенно прогнав сон и прояснив сознание. Отплёвываясь и фыркая охотница подскочила, яростно замахав руками.

– Сартог тебя!.. – брат отшатнулся, схватившись за ушибленную щёку. – Это же надо! Один идиот дал, а другая взяла, да выпила! И что мне теперь делать?

– Поменьше языком молоть! А то и я ненароком задену.

Кира повернула голову, и хоть перед глазами поплыло, всё равно успела разглядеть, что у дверей скрестив руки стоит Пасита: «Интересно, он вообще уходил?»

– Что ты мне дал? – хрипло спросила она

– Снотворное он дал, – ответил за Защитника брат. – Зачем пила? Да ещё столько! – Нааррон гневно зыркнул на тин Хорвейга.

– Твоей сестре плохие сны снятся, вот я пришёл на выручку будущей ученице, – никто не заметил его полного жестокого предвкушения взгляда.

– Воды, – попросила Кира, чувствуя, как одолевает дурнота.

Нааррон подал кружку. Жадно отхлебнув несколько глотков, Кира поняла, что это какой-то отвар и сунула её обратно. Вскочила, шатаясь по стенам и прижимая руки ко рту, как была в одной исподней рубахе, выбежала наружу. К счастью, отхожее место находилось совсем рядом, стоило выйти из покоев Настоятеля в коридор. Охотница едва успела добраться, до заветной бадьи, запах которой поспособствовал освобождению желудка.

Обессиленная, она вышла наружу и сползла по стене, усевшись на пол: «Проклятый Защитник! Проклятый Орден!»

– Неси её в мыльню! – распорядился Нааррон, и Пасита без вопросов подхватил Киру на руки. Он уже как-то привык, что тин Хорвейг сестру сам таскает, оттого даже не задумался сделать это самому. – Да не в общую! Сюда, – он увлёк их в другую сторону, где был ещё один маленький, пахнущий сыростью закуток.

– Личная мыльня Настоятеля, – тоскливо прицокнул Пасита, водружая Киру на деревянную скамейку.

Нааррон схватил бадью с холодной водой и от души окатил сестру. Кира, вздрогнув от неожиданности, встрепенулась хватая ртом воздух. С разума будто разом слетела пелена. Мужчины ошарашенно на неё уставились.

– Отвернись! – рявкнул брат, следуя своей команде, и Пасита, посмеиваясь, медленно повернулся спиной.

Кира опустила глаза, тонкая рубаха больше ничего не скрывала.

– На вот, – Нааррон поспешно скинул с себя хламиду и, не поворачиваясь, протянул ей.

– Спасибо.

Она стащила мокрую рубаху и закуталась в одежду брата.

– Полегчало? – Защитник повернулся, не дожидаясь разрешения. – Понести?

– Сама дойду.

Кира направилась обратно, чувствуя, как понемногу слетает сонливость. Подбежал Нааррон, поддержав под руку:

– Выпей отвар, он поможет быстрее восстановиться.

– А можно просто воды? – во рту стоял привкус того, чем её рвало, и все ещё нещадно хотелось пить.

– Хорошо, но и отвар тоже.

В Большом зале царил полумрак, в котором терялись очертания помещения, его отдалённые уголки и вовсе тонули в кромешных тенях, лишь центр был залит тусклым зеленоватым светом нескольких круглых газовых фонарей, да мягко мерцал сам Круг Определения.

На возвышающихся полукольцом трибунах расположились всего несколько человек. Настоятели Махаррон и Агилон на центральных, отмеченных символом Ордена местах, остальные расселись как придётся, кому где было удобно. Советник Затолан, который и видом уже не слишком походил на Защитника, непозволительно заплывший жирком, восседал поодаль с недовольной миной. Наставники Защитников Раэк, Ритан, Данессиус и Маррак забрались немного выше, и теперь их лица бледно отсвечивали в темноте. Впереди всех, на ближних к Кругу местах, разместились наставники мудрецов, все, кроме одного, убелённые сединами старцы.

Разговор, длившийся уже около часа, прервала открывшаяся дверь. Вошли двое. Один остался у входа, второй двинулся к трибунам. В воцарившейся тишине отчётливо раздался звук его шагов, в пятне света остановился Пасита тин Хорвейг.

– Она здесь.

Он встретил взгляд дяди, и тот едва заметно сузил глаза. Дождавшись кивка Настоятеля, Защитник поднялся на трибуны и занял место рядом с родственником. Затолан тут же склонился к его уху и о чем-то тихо заговорил. Пасита в ответ лишь кивал, или отрицательно мотал головой.

– Защитники, – Настоятель Махаррон поднялся. – Киррана тин Даррен здесь, я прошу вас держать себя в руках. Раэк, тебя это особенно касается. Маррак, не будь таким скептиком. Дёрнешься, будешь с провинившимися курсантами все лето мыть отхожие места. Сидящий слева с самого края громила с квадратной челюстью невозмутимо кивнул.