Я вернулась домой, поменяла замки и наконец, привела квартиру в порядок. Убралась, отмыла окна и даже выбросила вещи Эмиля — потому что он был прав, если что-то и начинать, то с начала. Цепляться за прошлое нет смысла.

Первую неделю я еще дергалась, ожидая ножа в спину, но постепенно стало ясно, что план сработал — в городе стало потише. Я даже задумалась, чем теперь заняться — вампиров в моей жизни и так много, хотелось вынырнуть на свет. Вернуться в привычную реальность — для остальных привычную, конечно.

Пару раз ко мне заглянул Феликс — расспросить как дела. От ранений он оправился и выглядел намного веселее. Я сразу поняла, что его подослал Эмиль, но сделала вид, что верю во вспышку родственной любви к бывшей невестке.

А Андрей позвонил тем же вечером. Пригласил к себе, обещая все объяснить, но я промолчала. Тогда он начал говорить: что он сделал это ради меня, что ситуация была безвыходной, что его поставили в условия, когда сказать «нет» означает быть убитым. Затем он распсиховался и проорал в трубку, что из-за меня получил два выстрела в лицо, ослабел и чуть не сдох. Предложил поклясться, что убил бы Вацлава, как только восстановил бы силы…

Это было похоже на эмоциональный монолог со взлетами и падениями тона, раздражением, извинениями и досадой — потому что я молчала весь разговор, слушала, но не отвечала.

Мало того, что он привел врага в дом моего бывшего мужа — хотя, наверное, Андрей ничем ему не обязан, но я ждала извинений не за это. Было кое-что еще. В конце концов, Андрей пообещал, что не тронет «этого козла», если и его не будут трогать.

Я снова промолчала. Потом сказала, что все понимаю, зла не держу, и положила трубку.

Наверное, нам суждено остаться друзьями, не более. Чистокровные вампиры женятся на своих, а такие, как я — это приключение на ночь.

Возможно, он еще пересмотрит свои принципы. Как оказалось, принципы — вещь переменчивая. У меня ведь тоже они были: не кормить вампиров, не любить Эмиля, но есть обстоятельства, в которых принципам можно изменить.

Как Егор изменил своим, когда стал работать на вампиров. Или Эмиль, которому пришлось поступиться самым дорогим — уважением и властью, он сдался врагу и позволил откусить от своего куска. В конце концов, Андрей один раз уже поступился ими — когда вернулся на законное место мэра города.

Раньше у меня был длинный список того, чего я никогда не сделаю.

И я не жалела, что он стал короче.

У нее был отсутствующий взгляд, словно девушка спрашивала себя – это правда случилось со мной?

Я уже сказала, что не могу помочь, но Лариса не уходила. Комкала у губ платочек и оленьими глазами смотрела в душу, словно я ее последняя надежда.

– Вы зря пришли, Лариса, – чувствуя себя последней сволочью, повторила я. – Я не занимаюсь розыском пропавших без вести. Тем более он вампир.

– Мне обещали. Сказали, вы поможете, – по щекам покатились крупные слезы. – Умоляю…

Лариса выглядела очень обычно. Вернее, она была блондинкой с красивыми глазами и очень нежной кожей – этого не отнять, да только на вампиршу не походила ни капли.

Я давила любопытство на корню. Нет, мне неинтересно как вышло, что ее приемный отец – вампир и что у них там стряслось. Пока история не обрела лиц и имен отказать проще.

– Я городская охотница, я не умею искать пропавших. Извините.

Мы сидели на моей кухне, было семь утра и это ей полагалось уйти. Несмотря на ранний час, солнце шпарило вовсю. Я сидела спиной к окну и между лопаток припекало. Лето у нас жаркое.

– Умоляю…

Мне хотелось прямо сказать: я городская охотница, а не частный детектив, хотя корочка у меня есть. А это красивое название для личного убийцы мэра города и только. Но ее глаза…

Год назад у меня были такие же. Я смотрела на себя в зеркало, ничего не видя перед собой, и слушала, как от боли воет и орет мой муж, медленно умирая от недостатка кровяных телец. Тогда мы еще не были в разводе.

Но если соглашусь, придется обращаться к вампирам. У них сплоченная диаспора, а мне не хотелось связываться – пойдут слухи, что Яна Кац снова мутит воду.

Последние три месяца я жила тихо. В городе, наконец, стало спокойно, и с этими ребятами я старалась не пересекаться. Год и так выдался тяжелым.

– Яна, у меня больше никого нет, – девушка шептала, задыхаясь в слезах, я едва слышала, что она говорит. – Мне сказали, вы поможете. Мне обещали…

– Да кто вам это сказал? – не выдержала я.

– Друг семьи, – всхлипнула Лариса. – Андрей Ремисов.

Это имя я хорошо знала.

– Он так и сказал?

Лариса кивнула.

– Вы извините меня на минутку?

Я ушла в соседнюю комнату и вытащила телефон. В это время Андрей спит, как и полагается вампиру, но он знает, что без повода звонить не стану. Спустя пятнадцать длинных гудков, я сбросила звонок.

Если опекун Ларисы друг Андрея, я тоже в это влипла. Я обязана ему жизнью и не могу выгнать девушку, которой он обещал помощь. Хотя искать пропавших действительно не мое дело.

Лариса сидела в той же позе, опустив голову и, кажется, тихо плакала. Я пододвинула к ней чашку кофе.

– Не плачьте. Попробую помочь, ничего не обещаю, но попытаюсь, хорошо? Это Андрей дал мой адрес?

Она кивнула и расстегнула сумку. На столе появился телефон – старенький, с поцарапанным корпусом. Лариса открыла фото и развернула экраном ко мне. На вид вампиру было лет шестьдесят – но неплохих шестьдесят. Абсолютно седой, крепкий, и морщин немного из чего я сделала вывод, что мужик крепко «сидит на дозе». Если вампир пьет кровь, то и стареет медленнее.

– Как его зовут?

– Олег Касьянов. Позавчера вечером ушел, обещал к утру вернуться… Телефон не берет.

– Женат?

Лариса покачала головой.

– А почему вы решили, что вам нужна помощь?

Мужик мог загулять, остаться у любовницы, мало ли. Слишком бурная реакция на отсутствующего два дня неженатого вампира.

– Он сказал, чтобы я позвонила Андрею, если что-то случится. Я не придала значения, а потом вспомнила.

– Вы вместе живете? – я вернула телефон, и Лариса спрятала его в сумку. В руке появился платок.

– У меня своя квартира, – пробормотала она.

Она уже успокоилась, раз уж я обещала помочь и теперь тихо сидела, рассматривая стол. Я никак не могла поймать ее взгляд.

Солнце полностью освещало девушку сбоку, било прямо в глаза – красивые и печальные, но, кажется, ее это не беспокоило. Конечно, вампир не сгорит на солнце, но и приятного в этом мало. Кровососущие предпочитают темноту.

Если Лариса вампирша – то, как минимум, крови не пробовала. Ей было не больше двадцати, а по молодым сложнее понять, кто они. Очень хотелось взглянуть на зубы, но это невежливо.

Хотя почему нет? Если Андрей дал ей мой адрес, то и о манерах должен был предупредить.

– Лариса, вы вампир?

Она испуганно взглянула на меня и снова опустила глаза. Молчит, словно собираясь с духом. Но меня нечего бояться, будь я хоть трижды городской охотницей – я убиваю только тех, кто вредит людям.

– Лариса? Покажите зубы, пожалуйста.

Она широко улыбнулась, и я нахмурилась: клыки у нее были почти обычные. У человека тоже такие могут быть.

– Лариса, мне повторить вопрос?

– Я не знаю, – вдруг ответила она, и я изумленно подняла брови. Вот так новость!

– А как это возможно?

– Вот так… Он меня удочерил, родителей я не помню. Олег сказал, что я обыкновенная. Я кровь хотела попробовать, когда он пил, а он не дал. Сказал, люди кровь не пьют.

– И? Почему вы сомневаетесь?

– Ну… – она смутилась. – Почему-то он меня удочерил, правильно?

Я хмыкнула. Нормальные сомнения взрослого человека, усыновленного в детстве – почему взяли именно меня?

– Каким образом он оформил над вами опеку?

Если вампиры и пересекаются с людьми, то эти отношения носят другой характер. Там много презрения и крови, а не опеки над ребенком.