– Кира, смотри, – тихо приказал Раэк, заставив вскинуть голову, хотя взор всё равно застили слезы.

Охотница только сейчас поняла – Лютобора и Микора тогда просто погладили, учитывая, что их порол тоже тин Хорвейг. Легче от этого не стало и Кира старалась на него не смотреть, боясь встретиться со сверкающими холодной яростью, стальными глазами.

Последний раз вскинулась рука, свистнула плеть, опускаясь на окровавленную спину. Киру колотило так, что зуб на зуб не попадал. Наставники, дружно развернувшись, двинулись прочь. Палачи шли замыкающими. Никто больше не проронил ни слова.

– Кира, все кончилось. Можешь идти на ужин, – все так же тихо сказал Раэк

Он двинулся следом за прочими, оставив её один на один с повисшими на ремнях парнями.

– Наставник! – спохватилась охотница. – А как же…

– Они – не твоя забота! – резковато ответил тот, обернувшись. – Иди на ужин, Киррана. В таком состоянии его не стоит пропускать. Я приказываю.

Раэк все же ушёл, а Кира ещё немного постояла, не смея оставить наказанных курсантов. Она не могла поверить, что это произошло на самом деле. Их высекли невзирая на титулы, на род, что стоит за каждым.

«И все из-за меня…»

Накатившее чувство вины, отозвалось дурнотой. Охотница осторожно приблизилась к столбам, осознавая, дед выбрал изощрённый и действенный способ, заставив её на это смотреть. Припомнились слова Паситы, сказанные в день его прибытия в Орешки: «Пострадают те, кто рядом. Кто дорог».

Наказанные не были ей дороги: «Но с меня и этого вдосталь. Жить неохота…”

Неожиданно Хансер поднял голову. Светлые, почти белые пряди, мокрые то ли от пота, то ли от слёз, прилипли к щекам:

– Семьдесят четыре… Ты, молодец, Кира, – он растянул искусанные в кровь губы в болезненной улыбке. – Тебя ждут в трапезной. Иди, не стой. И не смей нас жалеть! – короткая речь отняла у парня последние силы.

Есть совершенно не хотелось, перед глазами все ещё стояла жуткая картина, которую ей никогда не забыть. Кира вяло перебирала ногами, нехотя направляясь к Северной Башне и раздумывая, не пойти ли все же на полюбившиеся конюшни? Свернуться в пустом стойле на сене, поплакать без свидетелей, выплёскивая все, что накопилось и стояло комом в горле и удушливо давил в груди.

«У себя-то особо не поплачешь. Как-то неловко. Вдруг Настоятель услышит?»

Вдобавок принялась кружиться голова, эдак по-особенному. Знакомое ощущение – так бывало после упорных тренировок с даром: когда сила на исходе, следует срочно поесть. В полной мере Кира с этим столкнулась, готовясь тайком к «Охоте». Тем более и Раэк приказ отдал. Не стоит и дальше дерзить и делать по-своему. По крайней мере, не сегодня.

«Приду, посижу в уголке немного. Может, и получится проглотить хоть кусочек. Заодно и наставники убедятся, что я там была».

К трапезной Кира подходила с опаской. Внутри было полно народу, о чём заранее предупредил глухой гул из-за прикрытой двери. Как-то боязно было встречаться с курсантами, да вряд ли «Большая охота» улучшила и так непростые отношения.

«Скорей, наоборот», – охотница вспомнила, как походя срывала громовики, и остановилась. Ещё одно потрясение она не выдержит: «Скажи мне сейчас обидное слово, позорно разревусь как простая баба».

Кира развернулась, чтобы уйти, и едва не упёрлась носом в чью-то грудь.

– Киррана, я так рад тебя видеть! – Владмир тин Дерр, возмужавший и отрастивший усы смотрел сверху вниз и улыбался.

– Взаимно, – охотница постаралась скрыть угнетённое настроение и выдавить подобие ответной улыбки.

– Составишь мне компанию? Имей в виду, я не перенесу отказа и останусь голодным, – в шутку пригрозил парень и, к ужасу охотницы, бесцеремонно распахнул дверь, замерев в приглашающем жесте.

На деревянных ногах Кира шагнула внутрь, чувствуя, как все взоры разом обращаются к ней. Курсанты, как по команде, замолчали, но стоило двинуться к раздаче, на столы опустились деревянные кружки.

Тук!

Еще шаг.

Тук!

Охотница остановилась, не понимая, что происходит. Оглянулась на тин Дерра в поисках поддержки, но тот словно нарочно отрезал путь к бегству.

Тук!

Тук! Тук! Тук! Тук-тук-тук!

– Кер-р-ра! – раздался хором клич во имя Керуна. – Ки-ра! Ки-ра! – подхватили лужёные глотки, перекрывая грохот кружек и дружный топот ног. Вместе с курсантами её имя выкрикивали и наставники. Кира ахнула, неожиданно взмыв вверх и очутившись на плече у Владмира. Улыбаясь во весь рот, тот пронёс её по кругу через всю трапезную, а хор превратился в рукоплескание.

– Влад, поставь меня на пол! Немедленно!

Охотница приметила ревнивый блеск стальных глаз из-за дальнего стола, где ужинали наставники, но не успела оказаться на ногах, как курсанты, выбравшись из-за столов, обступили со всех сторон. Подходили, поздравляя, легонько и осторожно хлопая по плечу, называя не иначе как Защитницей и заверяя, она победила несмотря ни на что.

– Аудиенция окончена! – громогласно объявил пробившийся сквозь толпу Ратиша. – Приходите позже и по предварительной записи! Да дайте же девчонке поесть спокойно! – рявкнул он в ответ на прозвучавшую в свой адрес колкость и, приобняв ошеломлённую Киру за плечи, повёл к привычному месту за столом.

Расположившись между ним и увязавшимся следом тин Дерром, охотница смотрела на всех широко распахнутыми глазами, едва осознавая, что только что произошло.

«Они искренне меня поздравили?»

– Они назвали меня победительницей?

– Так ты, и правда, победила, – отозвался Ратиша на её мысль вслух. – Семьдесят четыре громовика! Это же только подумать! Я принес всего шесть.

– Мы тринадцать, – откликнулся Зойд.

– На двоих, – уточнил Грейд.

– Ты – настоящая Защитница, – мягко улыбнулся Наум. – Ты продержалась все семь дней и вернулась с добычей.

– Это было нечестно. Я намного сильней… Я использовала хитрую схему пото…

– Кира, не глупи! Это все не имеет значения. Главное, ты не расклеилась и смогла победить.

– Знаешь, каких только историй мы успели наслушаться, за четыре дня, что ты провалялась в постели? – вставил Джамез. – Курсанты на каждом углу с пеной у рта доказывают друг другу, у кого ты красивее отняла громовик!

Парни наперебой принялись обсуждать её победу, а их лица стали расплываться. Сил сдерживаться и дальше не осталось, тёплые слова легко разрушили стену, которую она так тщательно строила, боясь распустить нюни и показаться слабой девкой.

Кира неожиданно громко всхлипнула.

– Кира, – Ратиша прижал её к груди. – Кирочка, ну что ты? Не плачь, – он принялся гладить по волосам, по спине, успокаивая словно ребёнка, и без умолку молоть языком: – Представляете, никто не видел ни слезинки на «Охоте»! Подумать только, семьдесят четыре громовика! Нам и не снилось. Кстати, Наум! Скажи-ка, мне кажется, или она переплюнула даже тин Хорвейга?

Промозглый ветер бросал в лицо горсти мелкой мороси и снежинок, задувал под овчинный полушубок. Сырость пробиралась даже под теплую стеганую поддевку, а на душе было так же мрачно и отвратно, как и в серо-черной пустоши, простиравшейся по левую руку до самого Излома. Дозорный, с изборожденным морщинами, покрасневшим лицом, нахмурив седые брови, из-под ладони глядел вдаль.

— Микола, кажись, дым!

Наморщившись что есть мочи, его напарник вглядывался в точку, куда, указывая, потянулась рука в заскорузлой перчатке.

— Поражаюсь твоим глазам, Малюта, в серой степи, при сером неба увидеть серый дым!

— Микола, ты-то помоложе будешь, и даже вроде как грамотей, а точно крот.

— Сам ты крот! Тоже мне, сокол востроглазый выискался! — беззлобно огрызнулся второй ратник, на вид зим на десять моложе, худощавый и жилистый, с короткой кудлатой бородкой.