Свет от окон лежал на траве ровными прямоугольниками, изредка их перемежали тени тех, кто ходил в доме. Я постаралась, чтобы меня не заметили из окон, и начала пробираться к забору, собираясь укрыться в тени розовых кустов. К счастью, за ними не ухаживали и они прилично разрослись.

Вдалеке зарычал гром и на меня упали первые капли дождя. Становилось прохладнее, с губ неожиданно сорвалось облачко пара. Глотая запах розовых стеблей, я пыталась прийти в себя.

Я не знала, что делать. Феликс, может быть, уже мертв. Но я не могла уйти без крови, за которой приехала, и не могла не проверить, что произошло.

В дом лезть страшно, не зная, кто противник. Можно позвонить Эмилю, но меня могут услышать.

Обратным путем мне не выбраться — калитка закрыта. Можно попробовать через задний двор, там есть лаз под забором — в кустах шиповника.

Я поползла вдоль забора, прижимаясь к земле. Свернув за угол, я приподнялась: здесь меня не увидят из окон. До забора рукой подать — под ногами скрипел белый гравий, весь в темную крапинку из-за дождя. Тихо, едва заметно пахло тиной и бензином, словно неподалеку стояла машина.

Я нырнула в лаз под забором и выбралась через кусты с другой стороны.

Плана у меня по-прежнему не было. Как проверить, что с Феликсом? Или лучше отойти подальше и позвонить Эмилю. В конце концов, речь идет о его брате.

Я удалилась от дома на пару десятков метров и привалилась к сосне, глубоко вдыхая запах влажной хвои. Дождь потихоньку усиливался, джинсы и куртка измазались землей.

Неожиданно совсем рядом раздался мощный мужской голос:

— Эй! Посветить надо!

Ноги подкосились, и я шлепнулась в грязь. Вжавшись в дерево спиной, я выгнула шею, пытаясь разглядеть, что происходит.

Крик прозвучал совсем близко, но в темноте я ничего не разглядела. Вдруг вспыхнули два мощных прожектора, и я спряталась за деревом, зажмурившись. Перед глазами плясали разноцветные пятна.

Собравшись с духом, я одним глазом выглянула из-за дерева, стараясь держаться пониже. Ослепившие меня прожекторы оказались всего-навсего фарами джипа. Свет бил в сторону дома Феликса, из-за них дождь серебрился, как причудливая завеса. Огромный капот блестел в галогеновом свете и отблесках дождя.

Рядом с открытой дверцей стоял высокий грузный мужчина. Я не могла разглядеть лица, но он производил впечатление солидного человека: поза хозяйская. На поляне он был один.

— Александр Григорьевич! Хватит! — крикнул тот же мощный голос, но уже рядом с домом.

Фары тут же погасли.

Я прижалась спиной к дереву и закрыла глаза. Выждав около минуты, я сделала петлю, огибая машину. Встреча в планы не входила, мне нужно вернуться к «мерседесу».

Мужчина уже сидел в салоне и чего-то ждал. Не знаю, кто он, но лучше держаться подальше. Он чувствовал себя хозяином жизни, просто находясь за рулем.

Я почти обогнула джип, когда захрустели ветки — силуэт отделился от дерева и шел к машине, но, к сожалению, траектория пересекалась с моей. Я замерла, припав к земле, надеясь, что меня не заметят.

А когда поняла, что спрятаться не удастся, рванулась вперед, поднимаясь с колен, и вскинула пистолет. Дуло смотрело ему прямо в лицо.

— Стоять, сволочь! — злобно зашипела я.

Я, грязная и злая, появилась прямо из темноты: от неожиданности мужчина подался назад.

— Руки за голову! — скомандовала я, пятясь. — Не двигайся.

Нужно было торопиться, пока к нему не подоспела подмога.

— Это еще что?.. — раздалось сбоку, и я уловила движение.

В скулу врезался кулак, и я повалилась в траву. Боли не почувствовала — только обжигающий холод земли. Пистолет еще был в руке, но на запястье наступили, вдавливая в грязь.

Секунду я боролась с темнотой, но поняла, что безбожно проигрываю. Кажется, я все-таки дернула спуск, теряя сознание, но, к сожалению, пуля ушла куда-то в сторону.

Я пришла в себя на полу подвала.

Первое, что ощутила, когда чувства вернулись — тошноту. Уперлась рукой в пол и попыталась привстать. Перед глазами плыло. Левая половина лица не подавала признаков жизни, это должно было испугать, но мысль воспринялась совершенно спокойно.

Вокруг стояли люди, почему-то ко мне спиной. Я проследила направление их взглядов и увидела, куда они смотрят — у дальней стены лежал Феликс.

Все не так плохо: я в его подвале. Кровь на полу не наша — разбиты запасы Феликса. Черт. А еще никто не знает, что я здесь. Черт второй раз.

Услышав, как я вожусь, один обернулся. Взгляд был холодным и безразличным.

Что там с Феликсом, он жив?

— Девчонка очнулась.

Все оглянулись, осматривая меня. Тот мужик из джипа обошел меня по кругу, с недовольной миной, будто я блоха, что путается под ногами.

Он наступил на пакет и пластик лопнул, выпустив фонтан брызг.

— Что это?

Человек, хотя чем-то напоминал вампира: уверенный, ко всему безразличный, кроме своих интересов. Он нас обоих пустит в расход, приди ему такая блажь.

Спрашивали не меня, значит, Феликс жив. Хоть в чем-то повезло.

Я приподнялась, пытаясь разглядеть за их спинами Феликса. Кажется, ранен, вроде бы, для него неопасно, но почему-то он не сопротивлялся. Притворяется? Человек растоптал пакет и двинулся к Феликсу. Он выглядел несуразно и дико в своем дорогом костюме в подвале.

— Почему молчишь? — спросил он.

— Да он откидывается, Александр Григорьевич, — сказал кто-то.

Кажется, я знаю, кто этот мужик в костюме — тот самый урод, на которого работал Вадим. Шивонин, вроде бы. К кому еще обратятся с таким уважением, инициалы совпадают, и эта вальяжность в фигуре… Он обошел тело Феликса, рассматривая его, будто неизвестного зверя.

— Нет. Это не так, — Шивонин требовательно протянул руку и в нее послушно вложили пистолет.

Он отступил, и умело прицелился в Феликса.

— Не стреляйте, — попросила я.

Шивонин оглянулся. Глядя в его лицо, я подумала, что сегодня, должно быть, умру. Это не вампиры, я не нужна, чтобы поглумиться над Эмилем. Он отвернулся и пальнул в Феликса. Выстрел прозвучал коротко и четко, подвал заволокло пороховыми газами. Стреляли из моего пистолета — я его узнала. На груди Феликса появилась еще одна дыра. Судорожный вздох, грудная клетка дернулась и медленно пошла вверх. Шивонин и его компания с интересом за этим наблюдали.

— Как ты это делаешь?

Феликс моргнул, слепо глядя на него. Ладони скользили по грязному полу, он уставился на руку и слизал с пальцев кровь.

— Я тебе ничего не скажу, — хрипло ответил он.

Осмотрелся, задерживаясь на каждом из присутствующих, словно пересчитывал, нашел взглядом меня. Я заметила, что глаза у него с поволокой, звериные и с широкими зрачками. Он держал себя в руках, но едва-едва. С минуты на минуту у него начнется жор — и тогда его пристрелят окончательно. И меня заодно. Может быть, он понимал это и потому держался. В подвале слишком много стволов, пулями нашпигуют под завязку.

Рука Шивонина напряглась, и я поняла, что сейчас он снова пальнет.

— Не надо! Я знаю! Я вам объясню, — оглушенная, я перестаралась с силой голоса.

— Молчи! — зашипел Феликс. — Ты посмотри на нее, знает она!

Шивонин проявил интерес: опустил пистолет и отвернулся от раненого вампира. Я не сразу поняла, в чем дело.

Предостережение дошло, когда меня спросили:

— Ты такая же?

— Нет! — я подавилась воздухом.

А если мне не поверят? Я искоса следила за пистолетом.

— Отвяжись от нее, ничего она не знает! Слабая она на голову у нас!

Неужели, Феликс подумал, что я начну рассказывать про вампиров?

— Кровяные тельца вступают в реакцию с его собственными. Чем больше он их получит, тем дольше проживет. Такая особенность, как шесть пальцев на руках. Мутация.

Шивонин слушал, но я не могла понять, верит он или нет.

В любом случае, он уже столкнулся с тем, что не может объяснить. Доказательство перед ним. В какие-то объяснения он должен поверить.